Бал-Маскарад. Капкан для принца

Спасибо, что ещё саму не превратили в тыкву. Хотя… тыквой, наверное, жить проще. Тыквы не страдают. А если повезёт стать хэллоуинской тыквой, так даже проживёшь с улыбкой! Недолго, зато, сияя вечной ослепительной улыбкой. Тебе по голове: «Ты танцевала с принцем, нагородила сто мешков ерунды, подставила его под поединок и сбежала! Ты — дура, дочь моя!» А ты в ответ: «Гы-гы…! — во все тыквенные острые зубы. — Чхать я хотела на всех прынцев! У меня есть витамин Цэ и глаза светятся! Я — тыква из потустороннего мира! Гы!»

Вот тогда меня точно даже эта Черная Орхидея боялась бы! Сама бы убежала!»

Вероника невольно улыбнулась сквозь слёзы, представив эту картинку. Она с головой-тыквой, оскалив огненные зубы, летит по коридору, а чёрная вдова убегает и прячется под лестницей, жалея, что ей дома не сиделось! Вот так, чтоб знала, как моего принца обижать!

Моего… Ой, снова расстроилась, вспомнив позорный финал романтического приключения.

«Не твой он принц, не твой. Запомни, детка. Прими реальность. Она тут, в этой холодной суровой ночи, по эту сторону от королевского забора. Там — сказочная жизнь, а тут у нас… какая есть. Денег на карету до дома хватит? И то счастье…

Не замахивайся на большее, так и не будешь одна плакать по ночам на задворках королевского маскарада. То есть, конечно, будешь, но в свою собственную любимую подушку, в нее рыдать намного удобнее. И мягче. И теплее… в общем, сплошные плюсы».

*****

Гелиотроп, всё ещё в маске, и с четырьмя стражниками «на хвосте» вылетел на стоянку ночных карет как раз, когда карета Вероники сворачивала за угол. Принц краем глаза заметил это, внутренний голос ему даже намекнул, что по закону подлости это могла быть та самая карета.

Но не мог он на глазах у стражи, возниц, не будучи полностью уверенным в своей правоте, бежать за чужой каретой. Куда бросаться в погоню, не проверив все остальные кареты, не спросив кучеров, не поискав сначала плачущую девушку в голубом хотя бы на скамейке или — сидящей на нижнем выступе ограды. Когда он убедился, что девушка без маски, в небесно-голубом шелковом платье действительно уехала, и они разминулись всего на пару секунд, догонять карету пешком было уже поздно. В конце концов, он — принц! Он может себе позволить сначала узнать адрес.

9. 9. Часть вторая: Старая мельница

.

Утром Веронику разбудило безжалостное солнце. Вот сразу видно, что светило, давшее имя подсолнуху и поработившее его, — жестокая звезда! После бессонной ночи, промаявшись всю ночь в плену воспоминаний о своём бальном фиаско, Вероника только под утро забылась коротким сном, где снова танцевала, бежала, пряталась от кого-то, с кем-то спорила, доказывала и… всё безуспешно. Кто-то дернул за шнур, открывающий шторы, не дав её хотя бы во сне решить свои проблемы.

— Сестрица! Ты наконец проснулась? – манерный голос Намфадели добавил утренних страданий. Зашуршав нежно-сиреневой тафтой юбки, слишком шикарной для домашней, любопытная сестра присела на край кровати Вероники. — Рассказывай! Ну как там, бал? Нашла мало-мальски приличного кандидата в женихи? Сколько их было? Когда ждать в гости? Ты же условилась с ними о свидании, Вероничка? Назвала какое-то подходящее место? Недалеко, в меру людное, но и не наш дом! Ты ведь никому не давала наш адрес? Что ты молчишь, мама волнуется, я тоже, а ты спишь! Когда будешь рассказывать, как съездила?

— Никогда! — страдальчески простонала Вероника. — Аделька, слишком много вопросов с утра. Я почти не спала, плохо соображаю…

— Ответь хоть на один: нашла кого-то?

— Не знаю… Нет. Никого не было. Я поучаствовала в брачных играх Катрины, теперь у меня болит голова.

— Конечно же, Катрина! Всё для лучшей подружки! На себя времени не хватило? Зря тебя только посылали, — надула губки Нимфадель. — Я-то надеялась, что моя жертва не была напрасной. Я, может, тоже мечтала съездить на тайный бал, развлечься, но папа сказал, что место только для одной, и я — что? Благородно уступила. Вероничке нужнее, она младшая, у нее меньше шансов… А ты вот как разбрасываешься своими шансами!

— Аделька, не придумывай, я ездила на бал за счет Валлоризов, папа на это гроша не потратил. Мог и тебя отправить, просто ты у нас девица на выданье, за твою репутацию нужно дрожать, а мне терять почти нечего, — зевая, с риском вывихнуть челюсть, бормотала Вероника. — Который час?

— Одиннадцать. Успеешь на второй завтрак, если поторопишься. Вставай, разочарование лохматое. У мамы тоже будут к тебе вопросы…

— Ооох, — Вероника поднялась, села в постели, обхватив голову руками, но услышав последние слова сестры, снова рухнула на подушку.

— Вставай, хуже будет, — предупредила Нимфадель. — Постарайся за завтраком выглядеть прилично, а не как та, что неизвестно где шлялась всю ночь.

— Эй, что за наезды, сестрица? Я вернулась ещё до полуночи!

— Не знаю, я спала. Но выглядишь, как та, что шлялась. И если это всё безрезультатно, то берегись. Допрос будет с пристрастием.

— Спасибо, Аделька, я встаю… Сейчас… уже почти встала…

— До гонга у тебя четверть часа, пошевелись, иначе не успеешь умыться и одеться. Ты знаешь, как мама любит, когда мы выползаем к завтраку в халатах. Но к позднему завтраку… Не завидую тебе, сестрица. Вчера завидовала, а сегодня с утра — нет, — Нимфадель не шутила, всего лишь честно озвучивала свои чувства.

Вероника героически собрала себя в кучку, вытряхнула из постели, и даже успела принять приличный домашний вид, когда внизу, в столовой прогудел медный обеденный гонг. Только сейчас он подал не три сигнала, как на обед, а лишь один — второй завтрак.

«Ради меня, специально, собрались, чтобы устроить допрос», — подумала Вероника. И не ошиблась. Родители сидели с видом строгих судей, только легкомысленная Аделька изнывала от любопытства и вертелась на стуле, не в силах делать строгое лицо.

Хоть Нимфадель была на три года старше Вероники, вся фамильная «правильность», сдержанность и серьезность достались младшей. Наверное, за отсутствие этих качеств, тяжелых, просто-таки неподъемных для общения, как антикварный стол и секретер в папином кабинете, Адельку обожали родители, вся дальняя родня и все друзья семьи. Никто не сомневался, что у хорошенькой и глупенькой дочери проблем в жизни будет намного меньше, а успехов гораздо больше, чем у отличницы и скромницы Вероники.

Откровенно говоря, сама Вероника думала точно так же. Но всё равно не хотела бы поменяться ролями с Нимфаделью.

— Что ты вчера натворила? — хмуро спросил отец, едва Вероника села за стол. Она даже не успела откусить гренку с сыром. В ответ на невинный взгляд голубых глаз, брови отца сошлись ещё строже: — Ты явилась домой слишком рано! Поскольку ты понимала ответственную миссию и все надежды, которые мы на тебя возлагали, отправив на этот бал, то я не допускаю мысли, что тебе просто стало скучно и ты уехала пораньше. Ты не справилась! Либо тебя кто-то преследовал и ты малодушно сбежала, либо тебя выгнали! А!.. Вижу по твоему лицу, что моя версия верна! Моя дочь! — магистр Шантильи стукнул кулаком по столу, так что все вилки и ножи подпрыгнули. — Глупо нарушила простые правила! А ведь тебя считают умной! Говори, что там получилось? Мы с матерью места себе не находим, а она спит до полудня! Какая непростительная беспечность и безответственность, Вероника! Уж от тебя не ожидали!

— Откуда вы узнали? — только и смогла сдавленно спросить Вероника.

— Откуда? — холодно удивилась мать. — Наверное, папа не зря просиживает свою рабочую мантию в магистрате. Наверное, догадался разузнать, когда закончился бал и разъезжались гости. И заметил, что ты явилась в слезах и на четыре часа раньше! Наверное, это нетрудно было сопоставить. Как ты объяснишь своё поведение? Это был такой шанс… — мать укоризненно покачала головой. — Тратить время на тайный бал и возвращаться без десятка кандидатов в женихи, это так же бессмысленно, как Старый Новый Год!