– Саша кашлял, вот, зашел спросить не нужно ли чего.
– Ничего не нужно. До свидания! – порывисто.
Это она меня сейчас так мягко послала подальше? Мне хочется разобраться.
Ирина–Даша пытается обойти меня по дуге, чтобы пройти дальше.
– У Саши температура! – преграждаю ей путь.
– Я знаю! Вот, – оправдываясь, вытаскивает из кармана бутылёк детского жаропонижающего и блистер сосательных таблеток от кашля, – сейчас дам. Простите, что помешали вам…
– Ничего страшного. Минуту, – протягиваю руку к ее волосам, дергается в сторону. – Девушка, у вас тут ус отклеился.
– Что? – карие глаза распахиваются до размеров блюдца.
– Я говорю, у вас тут черная прядка из–под парика вылезла.
Даша резко отворачивается, поправляя волосы. Испугалась.
– Уйдите! Пожалуйста, уйдите! – просит чуть ли не плача.
Как уйти? Я за дверь, а она опять в бега? С больным ребенком?
– Даша… – беру ее за плечи. Вздрагивает, вытягиваясь в струну. – Я никому не скажу. Не бойся меня. Я друг.
Глава 9. Даша. Помощник
Господи–боже! Вот я влипла! И что теперь делать – не знаю! Меня даже участковый так не испугал, как этот… сосед. Настырный такой, ходит и ходит сюда…
– Пожалуйста, уйдите, – прошу второй раз. В ушах пульс грохочет. Мысли скачут как оголтелые – что делать, куда бежать? Саша болеет…
Веду плечами, скидывая с них чужие руки. Роман отступает назад.
– Я не уйду. Иди лечи сына, я пока печь растоплю.
Раскомандовался тут.
Но печь – самое непонятное мне строение в частном доме. Вроде бы все делаю, как показывала баба Стюра, а не горят в ней дрова, хоть плачь.
Роман уходить не собирается, но и вредить, кажется, тоже. Он вообще… располагает. Энергетика у него хорошая. Хочется доверять.
Подавив вздох, наливаю из еще теплого чайника воду в стакан, ухожу в комнату к сыну.
Саша лежит на кровати, двумя руками «пистолет» сжимает. Выбрал себе в сарайке деревяшку, не расстается теперь ни днем, ни ночью. Меня охраняет.
Трогаю губами лобик – горячий. Добегался мой белокурый ангелочек босиком по холодному полу. Сама виновата – не доглядела. Спасибо соседке баб Стюры, поделилась жаропонижающим. У нее тоже детки – мальчик скоро в первый класс пойдет, вторая малышка еще, только–только на ножки встала.
– Солнышко мое, выпей сиропчик, легче станет. Он сладенький.
– А барабашка ушел? – даже голосок вялый.
Сердце разрывается на части, когда малыш болеет. Уж лучше бы я.
– Не барабашка, а дядя Рома. Не ушел, он нам печку сейчас растопит, тепло будет.
– Пусть он с нами тут живет?
Ох…
– Спи, маленький мой…
Саша прикрывает глазки. Глажу его поверх одеяла, засыпает быстро. Температура падает. Может быть попробовать уехать отсюда? Вот прямо сейчас соседа выпроводить и вещи собрать. Их немного.
Нет, Саша слаб, погода не пойми какая, еще сильнее разболеется. Не буду рисковать. Мне бы только с печкой разобраться, а там может и перезимовать получится. Люди здесь добрые, отзывчивые. Баба Стюра говорит, что работа в деревне всегда найдется, вот только платят немного, но на черный день деньги у меня есть, с остальным справлюсь.
Только бы нас не нашли.
А соседа выпроводить надо.
Роман засовывает в топку полено. Там трещат во всю дрова.
– Скоро нагреется, – обещает, когда выхожу из комнаты.
– Спасибо. Я с ней никак не могу подружиться, – говорю своим обычным голосом, надоело притворяться.
– Я заметил.
Смотрим в упор друг на друга. Роман симпатичный, несмотря на недельную щетину. Волосы русые, черты лица правильные. Сложен хорошо – ничего лишнего. На вид ему лет тридцать, может чуть больше. Взгляд внимательный, без намека на похоть. Хотя я иногда забываю о своем внешнем виде. Как он мужчин на пошлости спровоцирует? Скорее наоборот оттолкнет, но мне это только на руку. Не нужны мне мужчины.
Отвожу взгляд первая. Чаем соседа, что ли, напоить, тогда уйдет? Доливаю воду в чайник, включаю.
Роман прислоняется плечом к углу печки, складывает руки на груди.
– Как Саша?
– Уснул. Температура спала.
– Если надо еще какие лекарства скажи, я в аптеку съезжу.
– Пока не надо. Баба Стюра обещала грудной отвар приготовить.
Чайник шумит, нагреваясь. В печке трещат сырые поленья. Чтобы занять себя чем–то, ставлю на стол две кружки, с верхней полки шкафчика достаю начатый вафельный торт. Саша любит сладкое, а для нас это теперь роскошь, буду растягивать.
Режу на кусочки. Присутствие соседа напрягает, но уходить он не собирается. Глаз с меня не сводит, наблюдает, а у меня руки трясутся и сердце вот–вот остановится от страха, что он все знает. Может, позвонить ей успел и за нами уже едут?
Чайник, вскипев, отключился. Вздрагиваю от щелчка. Под ребрами мечется от страха испуганный кролик.
Роман, не дожидаясь приглашения, садится за стол. Невозмутимый такой.
Руки на столе в замок сцепил. Безымянный палец без кольца и следа от него нет. Если только принципиально не носит, а дома семья, дети, собака с кошкой… Баба Стюра говорила, Роман ненадолго, только вещи какие памятные забрать, а потом новые хозяева заедут.
Наливаю кипяток в кружки, отхожу подальше, пряча руки за спиной. Сосед слишком пристально разглядывает их.
– Расскажешь, к чему эта конспирация? – Роман кивает на мой парик. Это ж надо было так спалиться с волосами.
С досады отворачиваюсь в сторону разгоревшейся печки, закусываю нижнюю губу до боли.
– Мне надо знать как помочь.
– Мне не нужна помощь!
– Мне так не кажется. Саша сказал, что вы прячетесь от плохих дяденек. Кто они?
Саша! Болтун!
– Саша маленький! Он любит сочинять.
– Ребенок напуган так же, как и ты, если не больше. И мне он не врал в отличие от участкового… который приедет с минуту на минуту с допросом, стоит ему пробить по базе твои документы. Они поддельные, верно?
Да! Но Кристина заверила, что никто не догадается! Что же делать?
Но я так устала от всего этого, что уже будь что будет. Смотреть, как вместе со мной в этой глуши без центрального отопления и водоснабжения мучается мой малыш, сил нет. И если Роман действительно может помочь…
Несмотря на внутренний страх, опасности конкретно от Романа не чувствую. С силой впиваюсь ногтями в ладони и…
– У меня хотят отобрать сына, – губы предательски дрожат. На глаза набегают слезы.
– Кто? Почему? – Роман хмурит брови.
– Бабушка Саши, мать его биологического отца. Она пыталась выставить меня сумасшедшей, чтобы меня лишили прав на сына. Хочет оформить на него опекунство и воспитывать сама.
– А Сашин отец?
– Он умер.
И мне совсем не больно это говорить, хотя бы потому, что все чувства к Сашиному отцу сгорели очень и очень давно.
Роман тактично молчит.
– После гибели Игоря мы с Сашиной бабушкой жили некоторое время вместе. В какой–то момент я стала плохо себя чувствовать, и с каждым днем мне становилось все хуже и хуже. Однажды случайно увидела, как она подсыпает что–то мне в еду. Нашла таблетки… У меня подруга в больнице работает, сказала, это транквилизаторы… Тогда–то свекровь и выложила свой план, думая, что под действием таблеток я ничего не вспомню потом… Сумасшедшая женщина она, а не я!
Сайт использует файлы cookie, а также обрабатывает персональные данные с помощью Яндекс Метрики, чтобы понять, как используется сайт, иметь возможность улучшить его работу. Дополнительную информацию можно найти в нашей Политика обработки персональных данных