Значит… молчим до последнего. Пусть аборигены сами разговор начинают. В крайнем случае, будем изображать глухонемого. Изобразим ветерана, немножко больно битого в голову, как следствие — контузия и потеря возможности общаться.
В общем, импровизируем…
— Стой! — поднял руку опоясанный мечом, как только я приблизился к мосту. — Кто такой? С чем пожаловал?
Ф-фу… Свои… В смысле, русичи, славяне… Ну, хоть в этом повезло. Хотя, не факт. Не будем торопиться. Тевтонцы ведь не на пустых землях свои замки ставили. Так что я вполне могу оказаться в одной из таких комтурий, лишь недавно вошедших в состав ордена. И новых господ крестьяне могут с одинаковым шансом как ненавидеть, так и любить. Все зависит от конкретного командора и его политики проводимой на вверенной ему территории.
— Стою… — я демонстративно облокотился на перила. — Кто таков? Человек божий, обшитый кожей. Степаном зовут. А пожаловал с самым простым намерением. Поесть бы чего, да поспать под крышей. Если не с кем, то можно и одному… — решил закончить речь немудреной шуткой.
Мужик с копьем ухмыльнулся, оценил шутку. На вид ему было лет под тридцать, а глубокий шрам на левой щеке указывал, что и жизнь довелось повидать разную. Небось, и под чужим кровом ночевать приходилось. Да и в чужих кроватях тоже.
Зато тот, что с мечом, уже в возрасте — о чем свидетельствовала обильная седина в волосах и бороде — наоборот, насупился. Видимо, в хозяйстве не только жена имеется, но и дочь, может, даже несколько, в том возрасте, когда за ними глаз да глаз нужен. И появление разудалого чужака в деревне его не слишком обрадовала.
— А откуда пришкандыбал? — проворчал соответствующим тоном. — Что-то не припомню в наших краях такого молодца?
Когда не знаешь, что сказать, лучше всего предоставить возможность собеседнику самому найти нужный ответ. Так что я лишь плечами пожал, вздохнул и махнул рукой позади себя…
— А-а… — протянул хмурый. — Так ты из того купеческого обоза, что намедни рядом с деревней ночевали?
Зачем возражать? Но и торопиться с подтверждением не стоит. Мало ли, как там в прошлом дела сложились. Может, у деревенских к тем купцам какие претензии имеются? Так что тянем паузу… Молчание, оно не только золото, но и здоровье сэкономить может.
— А ведь я говорил вашему старшему, что не стоит через Темный лес идти. Неспокойно там нынче… — сам продолжил разговор крестьянин. — Так нет же… не послушал. Путь хотел сократить… И как? Сократили?
Оп-па… А вот и моя легенда вырисовывается. Говори, родной… не останавливайся.
Еще одно пожатие плечами, и крестьянин продолжает в том же духе. Ведь нашему человеку кушать не надо, лишь бы над другим посмеяться. Себя мудрее и опытнее почувствовать.
— Сам-то ты как уцелел? Сбежал?
Гм… Неприглядную роль мне отводят. Соглашаться или возразить? Пока думал, заговорил тот, что со шрамом.
— Не тушуйся, браток. В такой ситуации сбежать — не трусость, а благоразумие. Супротив жархуна не всякий рыцарь сдюжит. Да и то, если верхом и в хорошем доспехе. А ваши кольчужки ему на один клык… что гнилое полотно.
Еще информация. Жархун… Не знаю, что это, но надо запомнить.
— Это да, — неожиданно сменил гнев на милость старшой. — От остальных, небось, уже и косточек не осталось… Ладно, чего уж. Проходи, Степан. Гостем будешь. Прогнать того, кто живым из такой передряги ушел, сестры не поймут.
Еще и сестры какие-то… Запоминай, запоминай. Тут не вуз, тут за пропущенную лекцию «хвостом» не обойдется — как бы головой заплатить не пришлось.
— Ты, Борей, возьми его к себе на ночь. Все равно бобылем живешь. А хата большая… Да и погуторить двум наемникам, небось, найдется о чем.
— Спасибо… — наконец-то и я смог рот открыть, особо не опасаясь накосячить. — Я и в стодоле могу, на сене. Не обязательно в хате.
Судя по удивленным глазам, все-таки, что-то не то ляпнул и поторопился исправиться.
— Всяко лучше, чем в лесу под елкой.
— Это да, — со знанием дела согласился Борей и прикоснулся свободной рукой к шраму. — Знамо дело… Ну, пойдем, что ли… Степан? Оголодал небось?
— Есть маленько, — согласился я скромно, но предательский живот издал такое урчание, что глухой бы услышал. Зато все напряжение, витавшее в воздухе, исчезло мгновенно.
— Оно и видно, что маленько, — засмеялся седой. — Шагай, давай…
— Ты место хоть найти сможешь? — спросил Борей, идя чуть впереди, показывая дорогу.
— В смысле? — с любопытством оглядываясь по сторонам, не сразу сообразил я.
— Ну, где на вас жархун напал?
Вместо ответа я только плечами пожал. Не стоит завираться. В моем случае, чем меньше конкретики, тем лучше. А то ляпнешь что-нибудь лишнее, потом не отбрешешься… И вообще, пока не пойму, что к чему и хоть немного освоюсь: молчание — золото. Как говориться, слушай да на ус мотай.
И правильно сделал, что промолчал. Борей, не дождавшись ответа, сам сообразил:
— Ну, да… Согласен. Хоть и много там было товару, а никто в здравом уме добровольно в пасть к жархуну не полезет. Но, я ведь не ради праздного любопытства спрашиваю. К нам в деревню раз в два-три месяца княжий староста дозор присылает. А вместе с ними частенько и княжич Владислав путешествует. А что? Наследнику надо смалу к ратному делу привыкать, да и знать — где у него что в княжестве. А с ним всегда отряд дружинников. Когда пять, а когда и десять… Вот они бы могли попытаться туда наведаться… Столько добра пропадет… К слову, давненько их не было.
— Найду… — увы, отмолчаться не получилось. Впрочем, ничего страшного. Вряд ли через Темный лес много дорог наезжено. Так что, не заблудимся. А там, видно будет. Если, конечно, я задержусь здесь достаточно долго, чтобы с дружинниками пересечься.
Видя мою неразговорчивость, и списав ее на нежелание возвращаться к пережитому, Борей больше не приставал. А вскоре мы подошли к его дому. Вернее, к крепкому дощатому забору из горбыля. Достаточно высокому, чтобы не перепрыгнуть, но и не глухому. Толстые доски были приколочены так, что между ними оставался просвет с ладонь шириной. Странная конструкция… Если функции забора декоративные, то зачем такие толстые доски использовать? А если для защиты, то зачем просветы? Ведь через них можно свободно стрелять. Да и все что внутри — как на ладони. Но, спрашивать не стал. Вдруг это такая мелочь, о которой каждый ребятенок знает?
Калитка тоже оказалась мощной и тяжелой. А вот закрывалась смешно, на опору и первую доску сверху набрасывалось широкое, кованное из толстого прута, кольцо. Значит, ограда явно не от людей. И в совокупности с неизвестным жархуном, наводило на очередные размышления. Берегутся здешние жители от нежданных гостей. Вот только те явно не двуногие, да и не слишком смышлёные.
М-да… Куда ж это меня забросило? Мир вокруг почти обычный, но что-то не припоминается подобная фауна из истории Земли. Хотя… Много ли мы знаем о своем прошлом? Так чтоб не из стопятсот раз исправленного учебника, а по-настоящему?
Вот кто мне объяснит, что за персонажи Змей Горыныч? Соловей-разбойник? Или Чудище морское? И еще много разных персонажей, дошедших до нас в виде преданий и сказок… Вымысел? Преувеличение? Возможно, до брызг спорить не стану. Но вот какая закавыка, — учеными давно доказано, что человек в принципе не способен выдумать ничего, кроме того, что видел. Да, в головах художников и прочих мечтателей, порой рождается такое, что нормальному человеку и в белой горячке не привидится. Но, если взять все их творения да разложить на составляющие — получится набор привычных деталей. Которые просто были скомпонованы непривычным образом.
Так что не будем торопиться с выводами. Вполне возможно, что я оказался в самом обычном средневековье своего мира, а непонятный жрун… в смысле, жархун — существовал всегда, но с веками вымер, как те же мамонты, и был забыт, как нечто несущественное. Как говориться, помер Максим, ну и хрен с ним.
— Проходи, Степан. Чувствуй себя как дома… — ухмыльнулся Борей, отодвигая калитку.
— Ага, — кивнул я. — Но, не забывай, что в гостях.
— Это уж, как водится, — засмеялся хозяин. — Но, у меня можешь чувствовать себя свободно. Вон там, — указал рукой, — лохань с водой. Свежая, сегодня налил. Умойся с дороги. А я пока, гляну, чем тебя потчевать. Ты уж не обессудь. Слышал, я бобылем живу? Так что разносолов не обещаю.
— Да мне хоть корку черствого хлеба пожевать, и то ладно будет.
— Ну, настолько-то я не обеднел, — хмыкнул Борей. — Ладно, после лясы точить станем. Давай, ополоснись… Я в дом.
Разнообразием угощение Борея и в самом деле не баловало. Зато было сытным и обильным.
Когда я вошел в горницу, на столе стояло пол ковриги хлеба, уже толсто, в два пальца, отрезанными ломтями. Рядом, — здоровенный кусок копченного мяса, порубанный, иначе не скажешь, не менее щедрыми порциями. Несколько очищенных и разрезанных пополам луковиц, и — в большой миске — квашенная капуста. Дополняли натюрморт: большой, расписной кувшин, литра на три, и две деревянные кружки, уже наполненные до краев чем-то темно-красным.
— Присаживайся… — указал хозяин на место за столом, напротив себя. — Как говорится, чем богаты. Не побрезгуй
— Спасибо…
Пить и есть хотелось в равной мере, но так как хозяин взялся за кружку, пришлось соответствовать.
Внутри оказалось легкое вино. В меру сладкое, чуть терпкое и с едва уловимым привкусом цветов или трав.
— Ну, как тебе? — поинтересовался Борей, видя, как лихо я ополовинил свою порцию. И прибавил с заметной гордостью. — Свое, домашнее. Сперва настаиваю на травах, а потом сдабриваю медом.
— Вкусно, — подтвердил я, а потом, не церемонясь, потянул со стола буженину.
Сайт использует файлы cookie, а также обрабатывает персональные данные с помощью Яндекс Метрики, чтобы понять, как используется сайт, иметь возможность улучшить его работу. Дополнительную информацию можно найти в нашей Политика обработки персональных данных