Миг, который они разглядывали друг друга, растянулся на вечность.
Феликс моргнул нижними веками и почувствовал, как из углов глаз к центру сошлась и разошлась плёнка, защищающая зрачок.
Девушка от негодования и ужаса раскрыла рот, готовая закричать, но, оглянувшись на дверь, передумала. Залилась краской, словно ей отчего-то стало жутко стыдно.
Разумеется! Пять минут назад она переодевалась! Какой же Феликс дурак! Проявил такую нетактичность и вероломство! Да за такое…
Если бы она закричала, в комнате бы тут же собралось всё семейство. Нестандартные ситуации весьма опасно влияли на вторую суть Феликса: он знал, что если не удержит дракона в себе, то легко может убить всех в этом доме. Но допустить такого нельзя. Во-первых, вместе с людьми сгорит блокнот — и прощай магический ритуал, а во-вторых... О, духи! Пропади пропадом этот ритуал! Он напугал свою девочку…
Дракону повезло — кричать и звать на помощь она передумала.
Глаза девушки забегали, словно у загнанного в угол зверька. А потом на миг стали какими-то печальными и растерянными. Быстро взяв себя в руки, она дёрнула шпингалет, рама открылась, с проворностью белки спустилась по плющу мимо Феликса на землю и побежала прочь из сада. Оглянулась, только когда закрыла за собой калитку.
Феликса затрясло. Он не сразу услышал, о чём его спрашивали снизу. Наконец, через шум бушующей в ушах крови до него донеслось:
— За ней или пусть себе бежит?
Агата
— Агата, ау! — в долетевшем голосе папы послышалось не столько возмущение, сколько обречённость. — Может, уже закроешь свои писульки и обратишь внимание на уважаемого гостя?
Я засунула в специальный кармашек серебряный карандашик и захлопнула блокнот. Поговаривали, что давным-давно вместо карандаша прилагалось к блокноту зачарованное пёрышко, которое само записывало дивные истории. Правда это была или нет, кто ж теперь скажет. Да только и сам блокнот был необычным. Красивый такой, в кожаной обложке сливочного цвета. Любовно погладила застёжку — теперь постороннему его не открыть и не прочитать — что в моём деле совершенно уникальная и незаменимая вещь! И это правильно: нечего в отсутствии хозяйки читать её записи, поскольку здесь обитают наброски будущего любовного романа Элизабет Лав. То есть все романы, написанные Элизабет Лав, — это мои, и ничьи больше! Но пока не окрепнет мой писательский голос и некоторые непримиримые обстоятельства не повернутся в мою сторону, приходилось скрываться под псевдонимом.
Чудесный магический блокнот достался мне от бабушки. Она частенько ездила в столицу и водила дружбу с тамошним хозяином лавки зачарованных артефактов. Бабушка рассказывала, что был он человеком незаурядным и чего только у себя не хранил. Вот бы побывать в лавке артефактов хотя бы разочек! Уж я бы у него столько всего прикупила!..
Я спустилась с облаков и, поёрзав на стуле, прижала к груди заветные исписанные листочки. Подняла глаза и не сразу сообразила, на чём остановился разговор. Со мной такое случалось: то драконы перед глазами, то влюблённые богатыри.
Родители и многоуважаемый гость смотрели на меня, а я часто заморгала и… вспомнила: я в семейной столовой, у нас в гостях главный судья столицы, а я — центральный экспонат, который стал предметом выгодной сделки.
Ох уж эти непримиримые обстоятельства…
Вот только я не могла понять: отец пытался потянуть время, чтобы подумать, как вежливее преподнести отказ или всё же решился на отчаянный шаг?
Кажется, я упустила, в какой момент всё пошло не так.
— Что ж, — сказал отец, попыхивая трубкой, сидя в своем любимом кресле за обеденным столом, — в ближайшее время займусь составлением брачного контракта.
— Это просто замечательно! Господин Кровопийца, в вашем доме появится молодая жена, а наши семьи породнятся! — воскликнула мама, принимая из рук служанки чашку со смородиновым чаем.
Пожилой жених скептически вздёрнул кустистые брови.
— Помилуйте, мадам, не надо кричать так громко. Мой слуховой аппарат прекрасно всё слышит.
Мама сконфуженно замолчала, почувствовав осуждающий взгляд отца, потомственного владельца конюшни.
Она сама была примерной хозяйкой и меня обстоятельно готовила к замужней жизни, учила быть безупречной: вести расходные книги, писать любезные письма, быть доброй женой и матерью, заботливой госпожой для прислуги и хорошей хозяйкой своего дома. В общем, быть тем тепличным созданием, весь образ жизни которого ограничивается будуаром, детской комнатой, гостиной, бальным залом и семейным садом.
— Будьте уверены, уже в первый год вашей совместной жизни моя дочка порадует вас наследником. — Папа подсунул гостю второй кусок пирога с почками и строго глянул на маму, мол, «поработаешь над смирением дочки». — И все ваши расходы окупятся сполна.
Что-о?!
Показалось, что мне за ворот насыпали снега.
Наследник?
Меня передёрнуло. Дважды. Героини в романах, которые я пишу, отважно стремились к своему счастью, что не всегда радовало их родителей, и уж тем более шло в разрез с планами алчных женихов, напрасно предвкушавших лёгкую победу. Потому что истинное женское счастье возможно только в объятьях любимого мужчины.
Да. Именно — любимого!
Я в курсе, что девицы после семнадцати лет норовят поскорее вырваться из нашего милого городочка в столицу и там обустроить личную жизнь. А мне — подумать только — девятнадцать. По нынешним меркам уже как два года пора… Но я не чувствовала себя эмоционально окрепшей, чтобы рожать наследника этому старикашке!
Мама проводила рассеянным взглядом очередной кусок пирога, который гость запихал в свой необъятный рот. Утром она специально для него заказала в популярной пекарне «Маковое зёрнышко» воздушные пирожные с нежным заварным кремом, но оказалось, что гость предпочитает более существенную стряпню. Потому в последний момент угощение пришлось менять.
— Сундуки только с нарядами? — с чавканьем прожёвывая, спросил жених.
— Что вы, господин Кровопийца, — голос мамы зазвучал взволнованно. — Мы оставили Агате несколько фамильных драгоценностей, ещё сервиз на двенадцать персон от бабушки и…
— В цацках и тарелках моя жена нуждаться не будет… — фыркнул тот, подтверждая слухи, что с деньгами у мужчины всё благополучно .
И это было правдой: трижды он брал в жёны молодых девушек, и каждый раз те умопомрачительными нарядами оправдывали на балах статус своего супруга. После чего и года не проходило, как они скоропостижно оставляли наш мир…
— …Я про возмутительные женские романчики. Надеюсь, она оставит эту срамоту в родительском доме?
Сайт использует файлы cookie, а также обрабатывает персональные данные с помощью Яндекс Метрики, чтобы понять, как используется сайт, иметь возможность улучшить его работу. Дополнительную информацию можно найти в нашей Политика обработки персональных данных