Крылья любви

Конечно же, я его представляла совершенно другим, вот абсолютно. Но эти замашки, они же просвечивали ещё в интернете. Твёрдость, немного хамства, точнее хамства очень много, если его раскрутить на это дело. При этом у него обострённое чувство ответственности и совесть. Это только со стороны может показаться, что тип бессовестный. Но я то знаю, у него характер! Он не отступает, твёрд и сладок, как просроченный пряник.

Но кто же знал, что он так прилично выглядит.

У меня дрожь по телу. И мне катастрофически стыдно перед Григорием Петровичем за то, что я ему изменяла… С Куём мы такое творили! Такое говорили друг другу! А в последнее время мы вообще безобразничали, ничего не стеснялись, выходя на новые интимный уровень. Кстати, я же сказала ему, что купила нижнее бельё.

Матушки мои, как я так попала-то?

Мне так стыдно. У меня не просто щёки пылали, у меня уши горели и я ресницы опускала. Да, я взрослая женщина, но это меня не освобождает от совести и душевных страданий. Не такая уж я закалённая на интимных полях, чтобы спокойно смотреть на мужчину, который меня как облупленную знает.

Наверное это действительно судьба, ведь я же его посадила к себе в машину с одной мыслью, чтобы познакомиться и может продолжить… теперь Куй знал, что я вот такая ветреная.

Биополярочка назревала.

Так, стоп!

Он тоже сел в машину и заигрывал.

Оказалось, что мы знакомы и теперь даже не знаю, куда деваться, потому что он вёл себя нагло, что ещё от Куя ожидать.

Григорий Петрович, мать его, Куй железо, снял нагло пальто и, разговаривая по телефону, повесил его на вешалку.

Я тоже скинула пальто, оказавшись в приличном платье по колено. Резинки чулок словно жгли ноги, напоминая для чего были куплены.

Я от нервов и растерянности быстро за ножницами сбегала, мешок разрезала, чтобы Тобика покормить.

— Борисыч, я не приеду.

Вот я так и представляла, что Куй железо должен иметь громогласный голос. Жестокий человек. Что греха таить – говно. Характер у него оставляет желать лучшего.

— Какое бухать? Я так и знал. Хорошо, что не приеду.

Он снял ботинки и задвинул их под полку. Потеснил Тобика, который вилял всем туловищем вместе с хвостом, слушая, как падают сухие катышки корма в его миску.

Остановить мужчину я не смогу.

Я вообще в лёгком шоке, проникающим во всё тело трепете, это приводило к мелкой дрожи.

— В доме кто-то есть? — поинтересовался Григорий, рассматривая мою гостиную.

— Нет, — ответила я, заламывая пальцы на руках.

— Отлично! Нам с тобой надо многое обсудить.

— Кажется, мы и так слишком плотно общались, — растерянно усмехнулась я, проходя в гостиную. — Будешь чай.

— Горяченького, Призма депрессивная, — он снял пиджак.

Он снял свитер…

— Замри! — ошарашенно выдохнула я, глядя на мужчину, раздетого по пояс. Теперь его точно не выгонишь.

Это… Это такое тело. Он весь из мышц состоял. Ни грамма жира – жилистый и высушенный. Плечи широкие, грудь волосатая. Светился отполированный золотой крест на солидной цепи. Блядская дорожка от пупка убегала под пояс брюк, которые он тоже расстёгивал.

— Остановись, чудовище!

— Мы с тобой с февраля знакомы, ты чего стесняешься? Показывай, что ты там для меня купила, — приподнял одну бровь и хищно усмехнулся.

— Григорий Петрович, — я выставила пустые ладони, во все глаза глядела ему в лицо, ниже нельзя.

Нельзя, он так потрясающе сложен, и в брюках член уже рельефом выделялся. Я даже возбудилась от этого. Но должен же быть хоть какой-то голос разума во всей этой ситуации, кроме хруста, что издавал Тобиус.

— Не понял? Кто у меня отсасывал на прошлой неделе? А теперь будешь делать вид, что не ты?

— Это я… Это же виртуально! — взорвалась. — Ты что разницы не чувствуешь?

— Хочу почувствовать разницу.

Он сделал резкий бросок ко мне и выловил за руку.

Сильный какой, я попятилась, но была рывком прижата к мощному мужскому телу.

— Я закричу, это ненормально…

Он укрыл горячими мягкими губами мой рот, и нагло проник языком. В меня проник… его шёлковый, настырный язык. Я мгновенно ослабла.

Тактильные ощущения очень важны. Их в моей жизни было предостаточно. Но вот таких влажных не было слишком давно. Возможно поэтому я не просто растерялась, я стала какой-то безвольной, податливо открывала рот. Разрешала входить в себя, и ноги подкашивались. Чужой запах, незнакомый вкус.

Мужчина поддерживал меня.

Мои пальцы скользили по его коже, и трепетали частицы моего тела. Каждый орган напрягся, знакомясь с неизведанным мужчиной. И это не просто тот, о ком я должна позаботиться. Ведь в последнее время я только заботилась и отдавала себя. Теперь рядом сильный мужчина, по крайней мере физически, хотя я точно знаю и характером крепок. Ведь он выбрался из болезни, похуже, чем моя. То есть передо мной представитель противоположного пола во всей его красе.

Григорий обнял меня, рука легла на мою спину, будто чувствовал, что я совершенно расслаблена и потерялась в сложившейся ситуации. Другой рукой он скрестил наши пальцы. Ещё больше будоражил, ещё сильнее волновал меня.

Руки переплелись, языки ласкались.

В Григории было столько напора, что мне собственно ничего не нужно было делать, просто расслабиться и получить удовольствие.

А удовольствие было!

Я очень давно не целовалась. Так давно, что и забыла, какое это нежное наслаждение, такое заводящее и возбуждающее.

Под одеждой, затвердели соски. Лёгкая пульсация в районе клитора.

Неужели я так хотела мужчину?!

Кто говорит, что к сорока годам женщина увядает? Похоже, что нет.

Мне нужно было начать отвечать ему, я откидывала в сторону дурацкие мысли, о том как я выгляжу, что мне делать.

Потерялась окончательно.

Как хорошо, мужчина знал, что ему нужно, я-то точно не сообразила бы в каком направлении дальше двигаться.