Глава 2
Его горячие губы давят. Душат.
Яростный напор. Неистовый. И мне тут даже не двинуться, не шевельнуться. В первые секунды застываю под животным натиском. Напрочь выбитая из колеи происходящим. Обескураженная.
Чужой язык жестко толкается в мой рот, проскальзывает по моему языку. Будто толчком. Рывком. Грубо, резко. До упора. Подавляя, припечатывая, точно помечая каждым новым касанием.
Это вряд ли можно назвать поцелуем.
Опыта у меня нет. Но… поцелуй это ведь что-то нежное, ласковое, невесомое. А здесь настоящая атака. Насилие. Штурм. Меня будто силой затягивает в самый эпицентр жгучей стихии.
Сердце нервно колотится. Биение пульса оглушает. Жар ударяет в голову, и меня всю трясет.
Нужно как-то вырваться. Освободиться. Прекратить это.
И объяснить Ахмедову все.
Отчаянно стараюсь его от себя оттолкнуть. Упираюсь ладонями в широкие плечи. Давлю изо всех сил.
Кажется, проще сдвинуть с места скалу, чем отстраниться от этой груды мускулов хотя бы на миллиметр.
Его пальцы крепко вплетаются в мои волосы. Напрасно пробую мотнуть головой.
Не знаю, как ему удается. Держит, не причиняя боли, но при этом так, что не вывернуться.
Ерзаю, стараюсь отодвинуться. Не сразу доходит, в каком положении вдруг оказываюсь. А когда осознание все же докатывается до разума, обмираю.
Оу…
Ахмедов усаживает меня к себе на колени. Просто как-то двигает одной рукой, и я буквально заваливаюсь на него сверху. Еще и с раздвинутыми ногами. Будто обвиваю его бедра.
Хорошо, что на мне джинсы.
Плохо, что это все равно не спасает.
Чувствую слишком много всего. И тут становится жутко по-настоящему. Потому как массивная ладонь Ахмедова перемещается ниже. Опускается с поясницы. Придвигает ближе. Так тесно, что дальше некуда.
Меня ошпаривает.
Возмущенно мычу в его рот. Брыкаюсь как могу. Луплю его ладонями по плечам. Но видимо, с таким же успехом можно стучаться в глухую бетонную стену.
Ощущение, будто Ахмедов вообще не замечает сопротивления. Или ему наплевать.
Разницы по сути нет. Вырваться из лап этого зверюги нереально.
Где-то на задворках мелькает мысль, что должны объявиться его приятели. Или какие-то другие ребята. В гостиной редко бывает пусто.
Кто-то придет. Вот. Сейчас. Кто-то обязательно должен ему помешать.
Поцелуй переходит все нормы допустимого. Еще с первых секунд. А теперь так вообще.
Нет, нет. Мы так не договаривались!
Хотя… мы никак не договаривались. И не похоже, будто с Ахмедовым в принципе можно договориться. Он прет как бульдозер.
Прикладываю всю силу, чтобы немного извернуться и врезать ему коленом в бок. Стучать по широченным плечам тоже не перестаю.
Это срабатывает.
Марат наконец прекращает насиловать мой рот. Отпускает.
Отшатываюсь от него. Оторопело смотрю на Ахмедова, жадно глотая воздух, стараясь собраться.
Уйти он не дает. Теперь обе его ладони удерживают меня за бедра.
Глаза у Ахмедова темные. Горящие. И тяжело выдерживать его давящий цепкий взгляд на себе.
— Пойдет, — вдруг хрипло говорит он.
Что?..
Даже нет уверенности, будто Марат обращается ко мне. Скорее уж складывается впечатление, он сам для себя отмечает что-то.
Его низкий, угрожающий голос подстегивает к тому, чтобы скорее очнуться и сбросить предательское оцепенение.
— Извини, — говорю. — Это… случайность.
Не совсем «случайность», конечно.
— Ну то есть, — нервно прочищаю горло, закашлявшись от волнения. — Ты же знаешь насчет посвящения в первокурсники. Надо выполнить задание. Тогда пройдешь дальше. И мне досталось…
Вот уж точно — не поспоришь. Досталось по полной программе!
—…досталось поцеловать тебя, — выпаливаю как на духу. — Иначе я бы никогда так не сделала. В общем, отпусти меня, пожалуйста.
Он не делает ни единого движения. Даже не моргает. Так и продолжает изучать меня своим тяжелым немигающим взглядом.
Его ладони застывают на моих бедрах.
Нервно вцепляюсь пальцами в широкие кисти, рефлекторно стараюсь их от себя отодвинуть.
— Можно я пойду? — вырывается уже истерически.
Губы печет. Мне вообще чудится, будто его рот продолжает меня терзать. И его язык толкается по моему языку, заставляя задыхаться.
— Пожалуйста, — голос от волнения срывается.
Он так и молчит.
А мое сердце бьется настолько громко, что кажется, если Ахмедов все же решит ответить, попросту не услышу.
— Марат? — слышится голос какого-то парня.
Вот. Его зовут. Хорошо. Значит, сейчас…
— Ты идешь? — доносится практически вслед за прошлым окликом, только уже с другой стороны.
И я почти готова выдохнуть с облегчением.
Он должен меня отпустить. Должен.
Но…
— Занят, — отрывисто бросает Ахмедов.
Резко поднимается. Перебрасывает меня через плечо. Направляется вперед. На выход из гостиной.
Судорожно дергаюсь. Но тут Ахмедов просто впечатывает в меня свою громадную ладонь, жестко удерживая на месте.
Конечно, отойдя от первого, почти парализующего шока, я начинаю визжать, колотить его кулаками по спине.
Однако он игнорирует все это.
И остальным плевать.
В гостиной собираются другие ребята. Там точно есть старшекурсники. Но никто из них не рискует связываться с Ахмедовым. Да что там, даже его приятели ни слова ему не говорят. Будто это все в порядке вещей.
Я уже знаю, что правила здесь жесткие. Элита гнобит простых студентов. Но такое ведь совсем за гранью.
Что же Ахмедов творит?
— Пусти! Убери руки! Куда ты меня несешь?
Он не считает нужным ответить. Хоть что-нибудь объяснить. Такое чувство, будто ему вообще лень тратить на меня лишние слова.
Один коридор сменяется другим. Размашистые шаги Ахмедова гулом отбиваются в ушах. Нервная дрожь сотрясает тело.
Как бы я не брыкалась и не дергалась, вырваться у меня не получается. Он легко удерживает меня одной рукой.
А дальше Марат с размаху открывает дверь толчком ноги.
Еще секунда — дверь захлопывается. С грохотом.
Он проходит вперед. Бросает меня на кровать.
Озираюсь по сторонам. Видимо, это его комната. Жуткое место. Мрачное, темное. И я уверена, что соседей у Ахмедова нет.
Кто бы вообще отважился тут задержаться?
Лихорадочно пробую отползти подальше от него. Оцепенев, расширенными от ужаса глазами, наблюдаю, как парень стягивает футболку через голову.
— Ты… зачем? — спрашиваю, заледенев.
Он отбрасывает футболку. Берется за пояс, на котором поблескивает массивная стальная пряжка. Расстегивает.
— Ты, кажется, не понял, — бормочу севшим голосом. — Случайность. Задание такое. Я же не…
— Тихо ты, — кривится Ахмедов.
Да как же — тихо? Когда он…
Отбрасывает ремень прочь.
— Ты что собираешься делать? — выдаю нервно.
— Трахать тебя, — следует абсолютно невозмутимый ответ.