Глава 1
Я сделала глубокий надрывный вдох и открыла глаза.
Бревенчатый дом с высоким потолком, деревянная мебель, большое окно, возле которого стоял массивный стол. За ним сидел усатый мужчина в темно-бордовой мантии и с серьезным видом перекладывал пожелтевший листы.
Перед ним на лавках замерли в ожидании какие-то люди. Тощий мужичонка с седыми волосами, едва прикрывающими плешь, дородная женщина, то и дело кокетливо поправляющая крупный цветок в затейливой прическе. Двое молодых, но неприятных на вид мужчин и девица с капризно надутыми губами.
Я сидела позади всех, на самом дальнем ряду, привалившись спиной к шершавой стене. Сил не было, в голове туман, сквозь который с трудом пробивались одинокие мысли.
Где улыбчивый врач, который приходил ко мне в последние дни? Где белая палата и писк приборов? Куда делась горечь лекарств и ни на миг не прекращающаяся боль?
Где я? Кто я?
Мои прежние воспоминания смешивались с новыми, чуждыми и в тоже время пугающе родными. Я уже не Марина Ларина, доживающая свои последние дни в больнице, а просто Мари – дочь портного Томаса. Это он как раз сидел в первом ряду, время от времени нервно почесывая лысину. Он давно уже ничего не шил, променяв любимое дело на бутылку, его руки потеряли сноровку и тряслись. А ведь когда-то к нему выстраивались очереди из модниц.
Бабища рядом с ним – моя мачеха Фернанда. Злая, жадная ведьма, жаждущая прибрать к рукам все, включая мое скудное наследство. Двое парней и девчонка – ее дети от первого брака. Стен, Гарри и Таша. Мерзкая троица, достойная своей матери.
Они жили в доме моего отца, ели за его счет, тратили то, что он скопил за всю жизнь, и ни в грош его не ставили. А отец был слишком слаб, чтобы отстоять свое мнение и защитить меня. Стоило ему только подать голос и возмутиться, как Фернанда тут же подливала, и после пары чарок он уже не помнил ни обид, ни того, что у него есть дочь.
Мари тоже была слаба. Не от рождения, а потому что мачеха и ее подпаивала. Каждый день заставляла глотать горький чай, от которого шла кругом голова и хотелось спать. Планомерно травила, мечтая избавиться от лишней обузы и препятствия к единовластному владению домом и всем, что было у папеньки.
От ядовитых настоек мысли путались. Порой Мари забывала свое имя и не могла связать и пары слов. Не в силах противостоять мачехе и ее подлым отпрыскам, она угасала и подходила все ближе к краю, пока не настал сегодняшний день.
И тогда появилась я… Жадная до жизни, счастливая оттого, что больше нет боли, и дико благодарная судьбе за второй шанс.
Тем временем усатый мужчина, сидящий за столом, начал говорить:
— Меня зовут Кеннот Вилс. Сегодня я собрал вас всех, чтобы огласить последнюю волю Эммы Бран, родной сестры Томаса Брана.
Папенька с утра не пил ничего крепче чая, поэтому тяжко вздохнул, вспоминая свою старшую сестру. Теткой она была странной – высокая, сухая, как жердь, седая с двадцати лет. Характер у нее был тяжелый и по-мужски требовательный, поэтому замуж она так и не вышла, детьми не обзавелась, и единственным наследником оказался мой отец. Что не могло не радовать Фернанду.
От нетерпения она елозила по лавке, и ее сытые, раскормленные телеса перекатывались под блестящим атласом. Рядиться она любила в яркое, и считала себя женщиной сочной и аппетитной. А окружающим не хватало смелости, указать на ее вульгарность. Со скандальной Фернандой предпочитали не связываться – как начнет орать, так не отвяжешься.
— Готовы ли вы выслушать и принять ее волю?
— Да-да, — мачеха быстро закивала головой, и все ее подбородки дружно дрогнули и пришли в движение, — готовы.
— Дом в Ривер-Холле достается Томасу Брану. Дом на берегу озера Ван так же достается Томасу Брану. Участок возле горы Холлирдан тоже.
— Святая женщина, — Мачеха, с трудом переводя дух от восторга, прижала руку к внушительной груди.
Шутка ли, сразу два дома да участок пришли в ее жадные лапы! Наверняка, она уже подсчитывала сколько денег выручит от продажи, и как хорошо будет жить со своими великовозрастными детками, не работая и ни в чем себе не отказывая. Отца она в расчет не брала, меня тем более.
Усатый тем временем перечислял мелочи вроде антикварной мебели и украшений, которые тоже переходили к отцу. Даже собака и та ему досталась.
И все-таки Фернанда ждала не этого.
— Переходите, пожалуйста, к ее накоплениям. Наверняка, у бедняжки имелись депозиты в банке и не малые.
Усач нахмурился и перевернул лист.
— Про накопления нет ни слова.
— Как же? Куда она все подевала? Как… — мачеха побагровела от гнева, но кое-как взяла себя в руки, — а что с делом всей ее жизни? Про него она не забыла?
Что за дело никто из нас не знал. Известно было только то, что Эмма много работала на саму себя, и зарабатывала тоже прилично.
— Вы про «Алмазные Водопады»?
— Алмазные водопады, — благоговейно выдохнула мачеха, тут же забыв о пропавших накоплениях.
— Да, они указаны в завещании и, согласно последней воле хозяйки, переходят… — он немного замешкал, ища нужную строчку, — переходят к ее племяннице Мари Бран.
И тишина…
Кажется, мачеху парализовало. Ее сыновья гневно шевелили ноздрями, а дочка еще сильнее надула губы, а потом и вовсе выдала брезгливое:
— Да какая она наследница? Умом уже давно тронулась.
— Таша! Не смей так говорить про сестру, — картинно возмутилась Фернанда, метнув предупреждающий взгляд на доченьку, а потом обернулась к усатому и заискивающе произнесла, — понимаете Мари…бедняжка…неизлечимо больна. Неведомая хворь поразила ее тело и не пощадила рассудок. Я ухаживаю за ней и каждый день сердце кровью обливается, когда вижу, как она мучается…
Вот зараза.
— Да все в порядке со мной, маменька. Не переживайте, — бодро произнесла я, поднимаясь с лавки, — где подпись ставить?
Родственнички вытаращились так, будто увидели привидение. Фернанда аж подавилась и начала хватать воздух ртом, как большая рыбина, попавшая в сети.
Воспользовавшись их замешательством, я подскочила к столу, выхватила у усатого ручку и поставила свою подпись напротив «Алмазных водопадов», аккурат в графе «получено».
— Не смей! — взвизгнула мачеха дурным голосом, но было уже поздно.
— Подпись поставлена, — безапелляционно заявил Усатый, — принята и закреплена магическим соглашением.
— Сотрите немедленно! Она не имела права подписывать! Это нее ее!
— Согласно завещанию – ее. Все законно.
Фернанда побагровела. В ее маленьких злобных глазках, нацеленных на меня, сверкало обещание стереть в порошок. Аж мурашки по спине побежали. С нее ведь станется – отравит, или в реке утопит. А дорогие братья так и вовсе живьем закопают и не поморщатся.
— Могу я сразу свое завещание составить? — по-деловому поинтересовалась я.
— Это ваше право.
— Тогда записывайте. Завещаю все своим детям. Если на момент моей кончины таких не будет, то пусть «Алмазные водопады» перейдут во владение… детского приюта.
На пергаменте проявились зачарованный буквы, и я поставила еще одну подпись, закрепляя свое решение.
Теперь, если мачеха или ее отпрыски, решат от меня избавиться – не видать им ни алмазов, ни водопадов.
Фернанда тоже это поняла:
— Мерзавка! Что творишь? — она вскочила на ноги. Да так проворно, что лавка вместе с папенькой завалилась на бок, — по миру нас пустить надумала?!
— Ну зачем вы так, матушка? У вас два дома, участок и антикварные стульчики, — ласково произнесла я, — с голоду точно не помрете.
На этом встреча, посвященная завещанию дорогой тетушки Эммы, завершилась.
Вот так я получила шанс на новую жизнь, а заодно стала обладательницей внезапного наследства в виде таинственных «Алмазных Водопадов».