Глава 2
– Ректор, не злитесь, – зевнула я, начиная отогреваться в его сюртуке. – Вы и сами все это знаете, но забываете. Вам пока нельзя по состоянию здоровья. Вот восстановитесь, тогда я лично благословлю вас на подвиги.
– Вот знаете, что меня в вас все время смущает? – невпопад сказал Гресс. – Несоответствие возраста, поведения и юной внешности.
– Какая же она юная? – не повелась я на провокацию. – Двадцать два года, вполне взрослая самостоятельная сложившаяся личность. А выглядеть юной я буду еще много‑много лет. Уж вам ли не знать, как это устроено у магов, – снова зевнула я.
– Не уходите от темы. – Подавив заразительный зевок, ректор перехватил меня за руку, так как я чуть не свернула не туда.
– Это вы не уходите. Кого будете звать на помощь? Королевских дознавателей? Следователей из Ковена магов? Или бывших коллег?
– Маэстрина, вы ужасны, – хмыкнул он. – Коллег.
– Я прекрасна, и вы это знаете, – засмеялась я. – Более того. Вам нравится общаться вот так, свободно, не расшаркиваясь и не боясь сказать что‑то не то и не так. Полагаю, на службе вам доводилось общаться с дамами нечасто. Поэтому при подобных беседах всегда приходится себя контролировать, чтобы соблюдать этикет.
– С чего такие выводы? Не туда. Что вы все пытаетесь уйти налево?
– Натура такая… – прыснула я от смеха. – Выводы с того, что, когда вы перестаете себя сдерживать, начинаете говорить нормально и свободно. А если пытаетесь держаться в рамках этикета, подвисаете и делаете паузы.
– Сколько вам лет, Мария?
– Двадцать два, магистр. Двадцать два. И зовите меня Мари, мне так привычнее теперь.
– Я про реальный возраст.
– Это и есть теперь моя реальность.
Вот сейчас я ему признаюсь, что на десять лет старше… Ага, как же! Не собираюсь я болтать лишнего. Демон меня раскусил, Гресс каким‑то образом подслушал. Но это вовсе не означает, что я тут же все о себе выложу. Зачем?
– Мари, я на вашей стороне.
– Это хорошо‑о‑у… – отчаянно зевнула я, спрятав лицо в воротнике сюртука. – Когда и как вы будете вызывать подмогу?
– Не уходите от темы.
– Я как раз по теме. Шутка ли, в подвале университета активная пентаграмма. А ни я, из‑за незнания этой магии, ни вы, из‑за временных проблем со здоровьем, не можем с нею ничего поделать.
– Ну, допустим, вам бы я и не позволил что‑либо с ней делать. Вы дама, и у вас на попечении ребенок. Рисковать нельзя.
Я хмыкнула, не став никак иначе демонстрировать свое отношение к этому заявлению. Разбиралась бы я в теме – и спрашивать бы не стала. Я девушка самостоятельная, все, что могу сделать сама, – сама и делаю.
Некоторое время мы шли. Потом поднимались по лестницам, и вот тут присутствие мужчины было неоценимо. Потому что коляску нес на руках именно он. Наконец я начала узнавать окружающее пространство.
– Ну слава богу… – выдохнула я. – Добрались!
– На вашей родине монотеи́зм[1]?
– Чего? – сбилась я с шага. – Вы о чем? А‑а‑а… По‑разному в разных странах и в разных религиях.
– В вашей единобожие, судя по привычному восклицанию?
– Да, пожалуй. У подавляющего большинства жителей.
Мы немного прошли молча, а потом ректор придержал меня за локоть и негромко сказал:
– Мари, вам не нужно опасаться. Мне неизвестно, что произошло и как вы очутились тут. Но хочу, чтобы вы знали: я вам не враг. И меня не пугает ваша иномирность.
– Только вас? – устало глянула я на него.
– Не существует законов и предписаний о преследовании тех, кто попал к нам из других миров физически или как‑то иначе. Просто это считается невозможным, соответственно… Хотя, говорят, когда‑то, много столетий назад, таковое случалось. Вроде даже существовал способ призвать чужую душу. Но сведений не сохранилось, и большинство людей склонно считать это выдумками.
– А как же демоны?
– Сейчас в Одимен из‑за близости наших миров как раз попадают только демоны, но и с ними проблем нет. Их вызывают в пентаграммы, наружу они не выходят. Это вполне себе обыденное действо, хотя не поощряется Ковеном магов и его величеством. Военных действий с ними никогда не велось, хотя демоны недовольны призывами. Они довольно коварны, хотя по‑своему честны и блюдут некий кодекс: за услугу берут максимальную плату. Могут заморочить голову и потребовать намного больше, чем вызывавший их планировал отдать. Но вы не демон, вы человек. Ведь человек?
– Я не хочу, чтобы обо мне знали, – поджала я губы, но информацию к сведению приняла. Это хорошо, что никто не станет меня отлавливать и уничтожать. – Мое имя – Мариэлла Монкар. И все!
Вот еще не хватало становиться тут предметом сплетен. А то мне мало того, что я вынуждена жить не своей жизнью и воспитывать не своего ребенка.
– Но мне‑то вы расскажете? Да?
– Зачем? Вот зачем вам это? – вздохнула я.
– Ну… – Артур Гресс явно пытался найти серьезные и убедительные доводы. А потом вдруг совсем по‑мальчишески улыбнулся и шепотом ответил: – Потому что иначе я лопну от любопытства.
– Пф‑ф… – фыркнула я, улыбнувшись. – Не убедили.
– А я тогда вам тоже буду рассказывать интересные вещи. Ну, давайте же, соглашайтесь. – Он подмигнул мне, напоминая, что, в сущности, еще молод и уж никак не солидный дядечка‑магистр.
– Я подумаю, – пришлось пообещать мне.
Ректор довел нас с Софи до дверей нашей комнаты, и я с огромным облегчением вздохнула. Ну и вечерок… Вернула сюртук и уже начала открывать дверь, как услышала:
– А давайте вместе чаю выпьем?
– Сейчас?! – ужаснулась я, резко оглянувшись.
– Завтра. Можно мне прийти к вам сюда? Я и Барона возьму.
– Скорее уж он вас возьмет, – фыркнула я. – Ладно. Но только не очень рано. Мы будем отсыпаться.
На этом Артур Гресс откланялся, бросив острый взгляд на подвеску, подаренную демоном. Но комментировать не стал, ушел и унес кота.
Я же вошла в свою комнату, прямо у порога с огромным облегчением скинула туфли и аж застонала от наслаждения. Столько часов на ногах, в новой обуви на каблуках кого угодно доконают, а уж задохлика, вроде Мариэллы Монкар, и подавно.
Следовало бы ложиться, но мне жизненно необходим был горячий душ. Поразмыслив, я все же закатила в ванную и коляску. Софи все равно спит, укрытая пологом тишины. А мне так спокойнее, она будет на глазах и под рукой, если вдруг проснется. А то беги потом на ее писк голышом из ванной…
Не могу передать, какой кайф я поймала, стоя под горячими струями воды, согревающими и смывающими усталость сегодняшнего бесконечного вечера. В какой‑то короткий миг мне почудился чужой взгляд. Такое уже бывало и ранее, но это всегда оказывался кот господина ректора. Сейчас же, кроме меня и малышки, никого в ванной не было, а она спала. Так что я осмотрелась, пожала плечами и, снова закрыв глаза, позволила струям воды стекать по лицу.
Артур Гресс дождался, пока закроется дверь. Осмотрелся в пустом коридоре, отступил в тень и исполнил немыслимый дикарский танец.
Он знал! Знал, что с Мари что‑то не так! Чувствовал! А то, что точно не угадал, так кто бы смог? Хотя ведь подозревал, но гнал эти мысли.
Нет ни одного задокументированного и официально подтвержденного описания переноса в Одимен кого‑нибудь из других миров. Нет, разумеется, сказки, легенды и мифы намекали, что это возможно. Но если и случалось, осталось неизвестным широким массам.
Хотя, помнится, когда он был еще совсем маленьким, мэтр Ка́стор рассказывал на каком‑то из семейных праздников сказку о девушке, поменявшей душу. Но это же мэтр, чудной архимагистр, проводивший в университете десятилетия и столетия, привыкший общаться со студентами и преподавателями, а не с членами семьи. Кто всерьез воспринял эту его волшебную историю? Правильно, никто.
И сегодня Артур Гресс чувствовал себя так, словно он сам очутился в сказке. Потому что вот же она, девушка с душой из другого мира. Странная. Непонятная. Нелогичная. Интересная. Завораживающая.
Как же удачно, что он именно в тот момент подключился к Барону и подслушал беседу Мари с демоном. Сам демон тоже любопытен. Кто‑то из высших, из привилегированной касты. Оружие в волосах непростое – элитное и родовое. А судя по татуировкам на теле, этот представитель Изнанки еще и обладает силой архимага. Но при этом он явно развлекался, беседуя с Мари. Ему тоже было любопытно?
Но как его занесло‑то в пентаграмму? Демона такой мощи поработить или вызвать слабенький маг среднего звена не смог бы. Предстоит это все еще выяснить и разобраться. И изучить его подарок малютке Софи.
И саму пентаграмму исследовать. Вся надежда на помощь Алекса и Дюка. Надо их срочно вызвать на помощь, сам‑то он пока ни на что не годен.
Но это все потом.
А пока Артуру Грессу, почтенному магистру, ректору старейшего университета, хотелось улыбаться и заорать во все горло «Ура!». И выпить, отпраздновав свои сумасшедшие догадки, оказавшиеся правдой. И это было так, словно он…
Сказка. Да, это все же сказка наяву, и он почти угадал!
Мариэлла Монкар, маэстрина, на самом‑то деле некая Мария, Маша, девушка из другого мира.
На следующий день я проснулась ближе к обеду. Имеется в виду, окончательно проснулась. Подъемы ради Софи я не беру в расчет, поскольку действовала на автопилоте, почти не открывая глаз.
Собралась я с силами, привела себя в порядок и поставила на плитку вариться кофе. Потому что завтрак, точнее уже обед, – в столовой, а туда еще дойти надо. Кофе же хотелось сейчас. Я давно уже прикупила в городской скобяной лавке местную разновидность турки, а в бакалейной – некоторый запас чая и кофе. Все же возможность выпить эти напитки в тишине, в одиночестве, в своей комнате должна быть у каждого. Правда, посуда, имеющаяся в наличии, казенная и непрезентабельная. Та, что стояла в шкафчике на момент заселения. Собственной я не обзавелась пока.
По комнате поплыл запах кофе, я в предвкушении вытащила из шкафчика чашку, и тут в дверь постучали. Я распахнула, так как думала, что зашел мастер Ханк, но оказался месье ректор.
– Маэстрина, – чуть поклонился он мне.
– Добрый день, магистр. Что‑то случилось? – растерялась я от неожиданного визита.
Только восстала, а тут начальство. Поневоле испугаешься.
– Нет, с чего вы взяли? – Он помедлил и протянул мне объемную коробку, которую держал в руках. – Вот. Это вам.
Я подняла брови, но взяла ее. Оказалась она довольно тяжелой, совершенно озадачив догадками, что же там может быть. Занесла в комнату и, покрутившись, решила поставить ее на журнальный столик. И туда же пригласила ректора. В смысле не лечь на столик, а сесть на диван рядом. Как‑то после вчерашних похождений голова отказывалась соображать внятно.
– Проходите, магистр. Присаживайтесь. И простите за беспорядок, я только недавно проснулась.