Глава 7
Телефон безостановочно вибрирует, пока я, уставившись в одну точку, пытаюсь осмыслить случившееся. Впервые оказалась в подобной ситуации. Эдуарда задержали, и ко мне пришли не просто кредиторы, а полиция — надавить. Если не найду нужную сумму, они явятся снова, уже с документами. Которые придется подписать. Три года усердной работы канут в никуда, и долги окажутся несоизмеримо большими. Хотя нет никаких гарантий, что, если вернуть деньги, что-то изменится.
Телефон снова вибрирует в руке. Я машинально отвечаю.
— Эва, ты где? — спрашивает Давыдов. Судя по резкой интонации, явно волнуется.
Оглядываюсь по сторонам — я стою на обочине где-то недалеко от работы.
— Почти у центра. Сейчас доеду и зайду.
Хотя хочется куда-нибудь в бар — выпить. Кошмар. Среди бела дня творится беспредел. И кто его устраивает? Те, кто, казалось бы, должен помогать.
Через полчаса я на месте. Внутри хаос и непонимание, где взять оставшуюся сумму денег. Сколько там не хватает? Сколько успел собрать Эдуард?
На автомате выхожу из машины и сразу поднимаюсь в кабинет к Давыдову. Юра курит у окна. Увидев меня, тут же идет навстречу, смотрит внимательно, хмурится.
— Разве это законно? На меня наехали полицейские! И почему ты здесь, а не в участке? Эдуарда задержали, ты в курсе? — Голос сипнет.
— Сейчас поеду. Уже собирался, но решил, что лучше дождаться тебя. Я позвонил Юнину, он тоже подключится, подстрахует. Замес, конечно. Под раздачу сейчас попадет много людей. Не одни мы такие «должники» у Огарёва.
— До других мне как-то нет дела. Я взяла огромный ипотечный кредит и терять бизнес и недвижимость не хочу. Тем более отдавать центр не пойми кому.
— Со слов Каримова, он нашел почти сорок миллионов. Сам могу докинуть два-три максимум. А ты?
— Нисколько, — отвечаю, вздыхая. — Я уже говорила Эдуарду. Все сбережения ушли на развитие центра и квартиру. Жилье в Москве и ремонт нынче дорогие, знаешь ли. Я же не знала, что мы окажемся в такой заднице.
— Эва, придется поднапрячься. Так-то я тоже здесь работаю.
— Это я уже поняла! — повышаю голос, хотя Давыдов ни в чем не виноват и даже пытается помочь.
Похоже, Савчук придется не только не отказать, но и поднять цену за мои услуги и молчание. Пипец. А ведь собиралась сегодня послать ее куда подальше. Даже во сне снилось, как я делаю это. Черт, черт, черт!
— Как фамилии тех, кто на тебя наехал? — требует Давыдов.
— Семёнов, — припоминаю я, — а второй не назвался.
— Понятно, почему они все тянутся в управу, там куски пожирнее.
— В каком смысле?
— Рабочая схема. Думаешь, рейдерские захваты канули в лету? Нет. Просто теперь они под другим «брендом», почти легализованы. Генералы сверху диктуют, где, кого и когда нагнуть, и курируют процесс. Видимо, Огарёв невзначай перешел кому-то дорогу, и нас зацепило. Центр сейчас лакомый кусочек… Ладно, Эва… — Юра возвращается к окну, снова закуривает. — Как-нибудь сообща порешаем. Приведи себя в порядок и иди работать.
В порядок? Я достаю из сумки зеркало и смотрюсь в него. Да уж… Тот урод оставил отметины на лице, уже синяки проступают. Просто замечательно. Сволочи!
— Буду на связи. — Давыдов тушит окурок в пепельнице и, взяв папку с документами, направляется к двери.
На ватных ногах я спускаюсь в свой кабинет. Наношу на лицо толстый слой тонального крема и погружаюсь в работу. Иначе сойду с ума от нервов в ожидании хоть каких-то новостей от Юры.
Он звонит во второй половине дня. Худшие опасения подтверждаются. Эдуарда продержат еще какое-то время, и недостающие деньги мне придется искать самой. Это почти одиннадцать миллионов. Еще лет пять назад рехнулась бы, услышав такую сумму, а сейчас… Сейчас нельзя позволить панике взять верх — на кону слишком много.
Проводив последнюю пациентку, я закрываюсь в кабинете и, попросив Камиллу никого не пускать, сажусь подсчитывать, можно ли все-таки что-то выдернуть со счетов. Прибавляю деньги Давыдова и ту сумму, которую Каримов велел озвучить Савчук… Мало.
Наплевав на гордость, я звоню Ване с деликатным вопросом. Безумно неудобно обращаться к нему, но, как я поняла, проблем с деньгами у Крайнова нет, тем более он работает в банке. Может, предложит какие-то выгодные условия.
Ваня и правда не отказывает, но все равно не хватает почти двух миллионов. Хоть почку беги экстренно продавай. Больше неоткуда взять деньги. Боже…
Звонок на стационарный телефон отвлекает от тягостных мыслей. Снимаю трубку, и помощница сообщает, что пришла Савчук.
— Хорошо, пусть заходит, — распоряжаюсь я. Складываю все листки с расчетами в стопку.
Не просто трудная ситуация, а пиздецовый кошмар. Потом удивляюсь, почему мои протоколы неудачами заканчиваются… Да потому, что стресс на стрессе. В этом цикле тоже ничего хорошего не ждет.
Савчук заходит в кабинет одна. Явно нервничает. Вероятно, не у одной меня день не задался. Хотя Ангелина может выдохнуть. Сегодня звезды на ее стороне.
Она проходит через весь кабинет и садится напротив.
— Здравствуйте, Эва Александровна, — мило улыбается. — Ну что? Подпишем документы?
Я колеблюсь ровно секунду, смакуя на языке слова «пошла вон», которые опять очень хочется произнести. Но вместо этого говорю:
— У нас новые условия. Так как мы берем на себя риски, стоимость услуг увеличена. В полтора раза. — Беру листок бумаги и пишу сумму, которой не хватает для погашения долга.
На лице Ангелины появляется удивление.
Я сама в шоке, что это предлагаю. Однако так сложились обстоятельства.
— Не многовато?
— В самый раз. Тем более ваш муж может захотеть повторное ЭКО. Ну и в целом вы знали, на что шли.
Савчук взглядом будто пытается вскрыть мою черепную коробку. Сама же хотела фиктивное ЭКО. Получи. Только придется раскошелиться.
— Это такая проверка?
— Это такая реальность.
Снова повисает пауза.
— Ну хорошо… Хотя хорошего мало. Я не рассчитывала на такую сумму… — Ангелина крутит листок в руках. — Так понимаю, нужна наличка? Мне потребуется день-два, чтобы достать деньги. Или давайте разобьем на части. Ту, что за рамками договора, я завезу…
— Сразу, — перебиваю ее. — Всю сумму необходимо внести как можно быстрее. — Я подсовываю Савчук договор, ловя себя на мысли, что заключаю сделку с дьяволом.
Ангелина хмурится еще сильнее.
— Что-то не так? — уточняю холодно.
— Ну… Меня смущает, как быстро вы изменили свое мнение. Вы ведь были против, мне не показалось?
— А сейчас за. И сделаю, как вы просите. Не будем отнимать друг у друга время, да? Ну и еще… — Показываю на свой телефон. — Наш разговор записан. И в прошлый раз я тоже записывала.
— Тогда и ваша репутация пострадает, — хмыкает Савчук. — К тому же подлинность записи можно опровергнуть. Столько фейков кругом, все хотят зацепиться за тугой кошелек. Но я не дойная корова, ясно?
— Ясно. Это просто запись. Она останется только как гарантия, что за пределы этого кабинета ничего не выйдет, да, Ангелина?
Савчук молчит. Долго смотрит на меня, затем пожимает плечами. Стоило бы задуматься, почему она так легко соглашается на новые условия, но мозг занят другим.
— Хорошо, — наконец говорит Ангелина, разглядывая мой подбородок с замаскированными следами пальцев одного из полицейских. — Завтра скину в сообщении, где и когда можно встретиться, чтобы я передала деньги.
— Встретитесь с нашим сотрудником. А мы с вами будем видеться только в стенах центра, для проведения процедур. Вашему мужу тоже придется поучаствовать лично.
— Без проблем. — Ангелина подписывает договор и поднимается на ноги. В ее глазах читается презрение.
Мне и самой тошно от того, что делаю. Физически тяжело!
— Всего доброго. Жду записи на прием. — Савчук коротко улыбается и покидает кабинет.
Прикрыв глаза, я думаю о том, что нужно бы закончить этот день дома, принять ванну, выпить бокал вина и не корить себя за некрасивый поступок. С волками жить… Но надо ехать к Ване в банк.
Собрав вещи, звоню Давыдову. Прошу его взять завтра деньги у Савчук и оставаться на связи.
Когда выхожу из центра, на парковке я замечаю Ангелину — она с кем-то говорит по телефону. Через мгновение к ней подъезжает уже знакомый внедорожник. Тарас все никак не улетит? Хотя похвально, что он лично приехал за супругой. Я различаю его силуэт за стеклом. Ангелина занимает переднее сиденье, целует мужа в щеку, и машина, взвигнув тормозами, срывается с места.
Сев за руль, рассматриваю свое отражение в зеркале заднего вида — синяк на подбородке стал заметнее. В груди расползается гадкое чувство, будто, ввязываясь в эту авантюру, я предаю саму себя и свою жизнь. Но бог свидетель, не по своей воле.