Глава 4.2
Мы выходим из кабинета, и я чувствую, как напряжение между мной и Витой нарастает. Она идет рядом, её лицо бледное, а глаза красные от слез.
— Ты сказал, что у тебя будет ребенок, — начинает она, пытаясь сдержать истерику в голосе. — Кто мать?
— Вита, это сейчас не важно, — отрезаю я, стараясь не дать волю гневу. — Главное, чтобы этот ребенок мог помочь Оле.
— Не важно?! — Вита повышает голос. — Ты серьезно? Нашу дочь спасет ребенок, о котором я ничего не знаю! Кто мать, Максим? И когда ты успел это сделать?
— Это не твое дело, — резко отвечаю я, чувствуя, как гнев нарастает. — Моя личная жизнь тебя не касается.
— Но ведь это касается нашей дочери! — она уже кричит, люди вокруг оглядываются на нас. — Ты думаешь, я могу просто сидеть и молчать, когда узнаю, что у тебя есть еще ребенок? А может у тебя от каждой любовницы по ребенку, а я ничего не знаю?
— Вита, прекрати истерить! — срываюсь я. — У нас есть более важные дела, чем выяснять отношения. Наша дочь болеет, и сейчас нужно думать о ней, а не о твоих беспричинных ревностных драмах.
Она замирает, глаза гневно блестят. Я понимаю, что она ни хера не собирается молчать. Моя личная жизнь ее сейчас интересует гораздо больше, чем состояние дочери.
— Это от той девки, да? Которая прикидывалась подружкой Оли? И которую ты притащил с собой в Италию?
— Не смей ее так называть.
— Значит, от нее. Я оказалась права, — она начинает громко смеяться. — Господи, Алмазов, ты такой наивный. Она же с помощью этого ребенка собирается привязать тебя к себе ради денег. Ты вообще уверен что это твой ребенок?
Я резко останавливаюсь. Хочу схватить ее за горло, прижать в стене и хорошенько стряхнуть, но сдерживаюсь. Здесь слишком много народу.
— Заткнись, — шиплю сквозь зубы. Ее слова выводят меня из себя. Потому что достают изнутри все страхи. — И ни слова об этом Оле. Если для тебя состояние дочери, конечно, важнее, чем бабские склоки.
Вита смотрит на меня с ненавистью, её глаза сверкают от гнева и обиды. Словно я изменил ей с другой бабой.
— Я не позволю, чтобы эта девка разрушила нашу семью! — кричит она. — Ты понимаешь, что она просто использует тебя?
— Вита, о какой семье ты вообще говоришь? — я повышаю голос, стараясь сохранить самообладание. — Наша семья распалась много лет назад, и ты это прекрасно знаешь. Сейчас важно только одно — спасти Олю.
— Ты думаешь, что я этого не хочу? — всхлипывает она, слёзы катятся по её щекам. — Но я не могу просто так закрыть глаза на то, что ты привёл в нашу жизнь эту девку, и теперь она родит тебе ребёнка и ты вообще забьешь на Олю! Забудешь, что у тебя вообще-то есть еще одна дочь!
— Я привёл её в свою жизнь, Вита, а не в твою. — говорю я, стараясь сдержать гнев. — Я прошу тебя понять одно: я сделал для тебя достаточно, теперь ты для меня чужая и тебя не должно ебать с кем я сплю и от кого у меня дети рождаются.
— Я не позволю, чтобы эта девка крутила тобой, Максим. Ты даже не представляешь, во что это выльется!
— Хватит! — резко перебиваю её. — Я не собираюсь слушать твой бред. Тебе следует сосредоточиться на том, что действительно важно — на нашей дочери. А не на моих отношениях или чьих-то планах.
Она умеет вывести из себя. В этот момент я отчетливо понимаю, почему развелся с ней. Терпеть ее истерики — сплошной мазохизм. Мне было проще до поздней ночи оставаться в офисе, чем ехать домой.
— Ты никогда не понимал, что происходит вокруг тебя, — Вита срывается на шепот, но в её голосе всё ещё звучит угроза. — Ты всегда был слепым и глухим к тем, кто действительно заботился о тебе. Я не позволю, чтобы Оля пострадала из-за твоих ошибок.
— Мои ошибки? — я прищуриваюсь, чувствуя, как ярость снова поднимается во мне. — Единственная ошибка, которую я сделал — это позволил тебе так долго влиять на нашу с дочерью жизни. Стоит ли мне напомнить кто именно надоумил ее избавиться от ребенка? — угрожающе нависаю над ней. — Она бы уже родила!
Она сразу же затыкается. Вспоминает, какие последствия были у ее эгоистичного поступка. Я обрезал ее финансирование, оставил ее без ничего. И если она не хочет окончательно лишиться моей поддержки — ей прямо сейчас стоит заткнуться.
И она понимает это.
Потому что о Маше больше ни слова не говорит.
— Пойдем, нам нужно в лабораторию, чтобы проверить подойдет ли кто-то из нас донором, — продолжаю путь коридором, не обращая внимание на то, следует за мной Вита или нет.