Глава 1.2
Меня всю трясет от этой встречи. Я закрылась в тесной подсобке, подальше ото всех, чтобы переварить случившееся.
Не то чтобы я боялась Максима, нет. Просто мне до сих пор больно. Я не могу отпустить его. Не могу понять его. Не могу смириться с тем, что он так просто оставил меня, после всего что между нами было.
У меня даже не было шанса сказать ему о своей беременности. Хотя, ладно, я знала где он живет. Но не пошла к нему. Боялась. До жути. Скандалов, обвинений со стороны его дочери. Некогда моей лучшей подруги. Которая теперь меня ненавидит всем сердцем.
Мы были как сестры, но я предала ее доверие.
Понял ли Максим, что я соврала?
Даже если нет, уже через час ему на стол могут положить папку со всей информацией обо мне. Вплоть до того, какой гинеколог ведет мою беременность.
Хотела бы я чтобы это случилось?
Определенно нет.
Своим молчанием и равнодушием он показал свое отношение ко мне.
Знал ли он, что моя мама умерла? Понимал ли, как мне сложно было без поддержки? Осознавал ли насколько сильно сначала привязал меня к себе, а после ранил?
Я чувствую как у меня в груди бешено бьется сердце и я начинаю задыхаться.
Нужно успокоиться.
Ничего не произошло.
Ему плевать на меня, на мою жизнь и беременность.
Я для него ничего не значу. И ребенок — тоже.
Где-то через час к зданию больницы подъезжает несколько тонированных внедорожников. Мужчины в черных костюмах, не обращая ни на кого внимания, идут по коридору.
Люди Алмазова, догадываюсь я.
Один из них внезапно останавливается и оборачивается, смотря прямо на меня.
Я вытягиваюсь как по струнке.
Моргаю несколько раз.
Он меня узнал. Я его тоже.
Он привозил мне несколько раз продукты, возможно, даже, присматривал за мной, когда я этого не знала.
Несколько секунд он не сводит с меня взгляда, потом отворачивается и догоняет остальных.
Напряжение спадает.
Я иду в ординаторскую, чтобы отпроситься. Впервые собираюсь воспользоваться своим положением, сославшись на плохое самочувствие.
Но меня ждет неприятный сюрприз.
— Маша, отнеси обед нашему вип-гостю, — Зоя Леонидовна смотрит на меня недовольно, перекладывая блюда из боксов на белоснежные тарелки, которых в столовой больницы явно не водится.
— Но почему я? — спрашиваю испуганно. — Я вообще пришла отпроситься, мне очень плохо, Зоя Леонидовна. Голова кружится и в жар бросает.
Для убедительности тру виски и присаживаюсь на стул.
— Это распоряжение от ВИПа. Так что будь добра, сделай все нормально и не опозорь нас. Закатила тележку в его палату, улыбнулась и вышла оттуда. Потом можешь быть свободна, — она говорит это таким тоном, что я не смею перечить. Она и сама не рада такому распоряжению «ВИПа».
Я молча киваю, чувствуя, как подступает паника. Внутри всё переворачивается. Как я могу пойти к нему? Собравшись с силами, я беру тележку с обедом и направляюсь в палату.
Рядом с дверью стоит охрана. Увидев меня, пропускают без вопросов.
Входя в палату, я замираю у двери. Максим сидит на кровати, его взгляд прикован к телефону. Услышав звук двери, он поднимает глаза и на мгновение застывает. Его лицо не выражает ничего, кроме лёгкого раздражения.
— Ваш обед, — говорю я, стараясь не выдать дрожь в голосе.
Максим кивает, откладывая телефон в сторону. Он изучает меня взглядом, будто увидел впервые.
— Спасибо, — отвечает он, его голос звучит ровно, без эмоций.
Я закатываю тележку в палату, ставлю тарелки на столик рядом с кроватью. Руки дрожат, и я стараюсь сосредоточиться на своих действиях, чтобы не уронить что-то. Максим продолжает молча смотреть на меня, его взгляд становится всё более напряжённым.
— Почему ты здесь, Маша? — наконец говорит он, и я замираю, услышав своё имя из его уст.
Облизываю пересохшие губы, ставлю на столик кувшин с водой.
— А где еще я должна быть? — спрашиваю, не смотря на него. Хотя очень хочется.
— Я оставил тебе квартиру и деньги, чтобы ты ни в чем не нуждалась и спокойно закончила учебу. Ты ведь так упорно училась и стремилась к этому, так почему разрушила все браком с каким-то идиотом и беременностью? — в его словах я улавливаю обвинения.
Квартиру? О чем он?
Максим, наверное, замечает что-то в моем выражении лица, поэтому склоняется ко мне ближе и проникновенным голосом спрашивает:
— Ты же открыла мой подарок, Маша? Видела документы на квартиру?
Я бы предпочла не знать что там было.
Во рту появляется горечь и сердцу снова больно.
Он продумал все наперед. Еще до того, как Оля застала нас вдвоем в полуголом виде на его диване.
Он хотел меня оставить, откупившись квартирой.
— Твой подарок именно там, где ему и место — в мусорном ведре, Максим, — медленно и с нажимом произношу каждое слово. — И не нужно осуждать ни меня, ни мой выбор. В конце концов, ты ни капли не лучше, чем отец моего ребенка.
Я бросаю на него уничижительный взгляд и пулей вылетаю из палаты, напрочь забыв о тележке.
Мне душно и от жары на улице, и от близости Алмазова. Воспоминания нахлынули с новой силой.
Наша первая встреча, его ужасное отношение ко мне первое время, и нежность, с которой смотрел и брал меня позже.
А через два месяца у нас родится дочь. И я буду беззащитна вместе с ней перед Максимом.
Он прав в одном — меня здесь не должно быть. Я столько прошла и так старалась не для того, чтобы полы мыть и утки менять за пациентами.
Я должна хвататься за шансы и использовать их ради своего ребенка.
Поэтому я спешу домой. Вытягиваю нижний ящик в письменном столе и копаюсь в его содержимом. Где-то здесь должна быть визитка человека, который назвался моим отцом.
Он появился, полгода назад. После смерти моей матери. Я все эти годы понятия не имела кто он и предпочла б и дальше слепоту, вместо прозрения.
Он дал мне свою визитку, я собиралась ее выбросить, но потом мне стало интересно узнать, кем был тот человек. Поэтому я сохранила ее, а чуть позже поискала информацию о нем в интернете.
Он был успешным бизнесменом и порядочным семьянином. Оказалось, что по линии отца у меня есть еще две сестры. Одна из них старше меня на шесть лет. Это значит, что мама таки связалась с женатым мужчиной и мне очень сложно в это поверить. А еще мне больно за нее. Сколько всего она прошла и ни разу со мной не поделилась.
Позже он еще несколько раз пытался выйти со мной на контакт, но я категорично отказывалась с ним о чем-либо разговаривать.
Но сейчас я вдруг поняла, что должна его использовать. Он задолжал мне двадцать четыре года жизни. Мне и моей матери. Так пусть расплачивается.
— Алло, — слышится по ту сторону телефона уставший голос.
— Здравствуйте, это я… в смысле, это Маша, ну… ваша дочь… — кто бы знал как тяжело мне даются эти слова. Но ради ребенка я пойду и не на такое. Максим никогда больше не сможет упрекнуть меня ни в чем.