Глава 4
Надя
— Мамочка, — сквозь сон слышу тихий голос Златы. Она ведет рукой по моим волосам и наклоняется к уху. — Мамуль, ты спишь?
Открываю глаза, фокусирую взгляд на дочери и касаюсь ее лица. Боже, как давно я не видела ее. Соскучилась по этому курносому носику, по любимым глазкам, каштановым волосам. Огладываю ее мутным взором словно впервые вижу.
— Здравствуй, солнышко. — Отрываю голову от подушки, крепко обнимаю ее, и замираю от вопроса.
— Мам, ты меня видишь, что ли?
— Н-нет…
— Ты смотрела прямо мне в глаза, как раньше.
— Заинька, подай, пожалуйста, очки.
Пока дочь берет с тумбочки очки, я медленно выдыхаю.
«Надо быть осторожнее. Едва не выдала себя».
Мне не терпится рассказать ей, что я вижу. Злата очень переживает за меня, и ждет, когда ко мне вернется зрение, но приходится лгать ей.
— Давай я помогу.
Дочь надевает на меня очки, садится рядом и кладет голову на мое плечо.
— Дедушка Саша обещал помочь тебе, но ты все равно не видишь, — протягивает с досадой.
Она называет моего дядю дедушкой и любит так же сильно, как любила моего отца.
— Не переживай. Дедушка сделает еще одну операцию, и ко мне обязательно вернется зрение, — целую ее в макушку и вздрагиваю от голоса Марка.
— Нет, теперь только в Германию. — Он входит в комнату, снимает рубашку, отправляет ее на вешалку и берет черную футболку. — Ты поспала?
— Да. Уснула сразу, как ты уехал за Златой, — вру я.
На самом деле больше часа сидела на кровати и пыталась прийти в себя после случившегося. Поспала всего минут двадцать. А если б не «песок» в глазах, из-за которого все время хочется спать, то навряд ли бы вообще уснула — голова взрывалась от дурных мыслей.
— Марк, нет смысла ехать в Германию. Такие операции успешно проводят в России, но не всегда получается восстановить зрение с первого раза.
— Надь, если бы, как ты говоришь, их успешно проводили, то ты бы уже видела. Готовимся к поездке в Германию. Вопрос закрыт.
Я стараюсь сохранить спокойствие.
«Не нервничать. Что-нибудь обязательно придумаю».
— Мам, а я буду в олимпиаде по математике участвовать, — радостно заявляет дочь.
— Здорово! А когда?
— Не знаю. Учительница сказала, что все напишет в родительском чате.
— Злат, беги переодеваться, — велит ей Марк, и садится рядом со мной на кровати. — Мы по пути домой заскочили в твой любимый ресторан, взяли еды. Идем на кухню, — берет меня за руку. — Я накрою на стол.
— Сначала зайди в родительский чат. Посмотри, что пишут про олимпиаду.
С того момента, как я ослепла, Марк вступил в чат нашего класса и следит за всеми новостями.
Муж, не подозревая о том, что я в этот момент смотрю на экран, вводит пин код, а я фотографирую его в памяти. Хорошо, что при вводе пина выходят крупные цифры. Если б были мелкие, то точно не смогла бы разглядеть.
«1207»
«Интересно, почему именно эти цифры? — задумываюсь я. — Двенадцатое июля? Декабрь две тысячи седьмого года?»
Не могу понять, что связано с этими цифрами.
— Уважаемые родители, — читает он, — двадцать восьмого октября в нашей гимназии пройдет олимпиада по математике, в которой будут участвовать следующие ученики. Ого! — удивляется Марк. — Из нашего класса всего три человека, среди которых Злата.
Он встает с кровати, переодевается в домашние брюки и тянет меня за руку.
— Все, теперь идем есть!
Иду по коридору медленно, делая маленькие шаги. Нарочно спотыкаюсь о ковер.
— Осторожно, — придерживает за талию Марк, а меня воротит от его прикосновений. Перед глазами так и стоит картинка, как он кувыркается в нашей кровати с любовницей, переодетой в горничную.
Подводит меня к деревянному обеденному столу, отодвигает стул. Я вытягиваю руку, делая вид, что нащупываю спинку стула и, придерживаясь за нее, сажусь.
— Злат, иди есть, — зову дочь.
— Я только сок попью, — выкрикивает из комнаты.
— Она поужинала у отца, — говорит Марк, ставя в микроволновку тарелку с пастой.
— Передай ему большое спасибо. Он нас очень выручил. А что ты заказал из еды? Пахнет очень вкусно.
— Пасту с морепродуктами и форель в сливочном соусе. Все как ты любишь.
— Пап, а где сок, который мы купили? В холодильник убрал? — прибежав на кухню, спрашивает Злата, и вприпрыжку направляется к холодильнику.
— Я еще не разобрал пакет из магазина. Он на подоконнике.
Злата достает из пакета сок и берет с подоконника какой-то предмет.
—Ух т-ы-ы! А это мне?
Я прищуриваюсь, чтобы разглядеть штуковину с белой крышкой, которую она держит в руке.
— Это чтобы тортики украшать, да? Это пенка такая? А можно мне немножко? Я ни разу не пробовала.
Теперь я догадываюсь, что это за »пенка». Скорее всего сливки для клубники, которой он кормил свою горничную.
— Злат, — смеется Марк, — это пена для бритья. Давай сюда, унесу в ванную.
Он забирает у нее баллон, выходит в коридор, но Злата бежит за ним.
— Пап, но там нарисованы яго…
— Я же сказал, что это для бритья! — раздраженно бросает Марк.
«Сволочь!» — закипаю я, сгорая от желания перевернуть стол и сказать, как его ненавижу. Он не только из меня дуру делает, но и из дочери.