Глава 8
Ольга
— Доброе утро, Ольга Алексеевна! — здоровается в коридоре завуч.
— Доброе утро! — смотрю на нее и пытаюсь понять, знает ли она о том, что сделала ее сестра.
— Здравствуйте, Татьяна Александровна! — кивает ей Вика.
— Виктория, у тебя все в порядке? — с тревогой смотрит на мою дочь. — Ты плакала?
— Нет, — отрезает Вика, и разворачивается ко мне. — Мам, я на урок.
Вика сегодня проснулась с опухшими глазами. Ну еще бы… вчера полвечера прорыдала, бедняжка моя.
— Ольга Алексеевна, у Вики всё в порядке? — участливо спрашивает завуч.
— Нет, не всё! — выпрямляюсь я, и, пристально глядя на нее, поднимаю голову. — Спросите у Киры Андреевны, почему моя дочь сегодня в таком состоянии.
— У Киры? — хмурится она, и в этот момент звенит звонок на урок. — А что случилось? — выкрикивает мне в спину. — У Вики проблемы с географией?
— С УЧИТЕЛЕМ географии! — не оборачиваясь, отвечаю я, и вхожу в свой кабинет.
Подхожу к столу и здороваюсь с классом.
— Всем доброе утро! — говорю строже обычного, но в ту же секунду понимаю, что ученики не виноваты в том, что произошло в моей семье, и я не должна портить им настроение. — Ребята, — продолжаю более мягким тоном, — надеюсь, вы подготовились к контрольной работе.
Достаю из ящика стола карточки с заданиями и прошу ученицу, сидящую за первой партой, раздать их.
— Можете приступать к выполнению. И помните, что оценка за контрольную работу может повлиять на оценку за четверть, а значит, и на годовую. Желаю всем удачи!
Только сажусь на место, как раздается стук в дверь. Оглядываю класс, понимаю, что опоздавших сегодня нет, и иду к двери.
Открываю ее и резко меняюсь в лице.
— Ольга Алексеевна, можно вас на одну минуту? — быстро дыша, и сердито глядя на меня, спрашивает Кира.
— Дети пишут контрольную работу. Я не могу оставить их без присмотра, — отрезаю я, собираюсь закрыть дверь, но она ставит ногу в проем.
— Будьте так добры, — цедит сквозь зубы, — попросите Вику, чтобы она перестала надо мной издеваться. Я не могу вести урок в ее классе!
Несколько секунд молча смотрю на нее, выхожу в коридор, прикрываю за собой дверь, и прищуриваюсь.
— Получается, это только вам можно издеваться над моей дочерью, и раздвигать ноги, сидя на ее письменном столе?
— Ольга Алексеевна, — сдержанно отвечает она, — давайте мы не будем обсуждать на работе то, что произошло у вас дома. Я настоятельно прошу вас оставить это за стенами школы. И поговорите с Викой о ее поведении. Ни ей, ни мне не нужны проблемы в школе.
— Эти проблемы создали вы сами, — напоминаю я. — Как, по-вашему, должна вести себя ученица, у которой отец спит с учителем географии? — в упор смотрю на нее.
— Я понимаю, что ей неприятно, но слухи о том, что произошло, никому не принесут пользу. Ее это тоже коснется. Забыли, что у девочки скоро экзамены? — прищуривается с наглой улыбкой. — Зачем ей все эти косые взгляды? Подумайте о ее будущем, и как мать донесите до нее, что ей лучше держать язык за зубами, а не дерзить мне во время урока. Хорошо, что она не додумалась всему классу рассказать о том, что было вчера. Сама же себя загонит в угол.
— Вика — взрослая девочка и, если захочет предупредить одноклассников о том, чтобы их родители были с вами поосторожнее, и не впускали вас в дом, то я не стану ее останавливать. За нее не переживайте, она скоро уйдет из школы, а вам, Кира Андреевна, предстоит здесь работать. Поэтому и волноваться нужно не ей, а вам.
Собираюсь вернуться в класс, но она останавливает меня вопросом:
— Что вы сказали Татьяне Александровне? Почему она попросила меня зайти к ней после первого урока?
— Зайдите к ней и объясните, почему Вика сегодня в таком состоянии. Хотя нет, я сама это сделаю. В красках. С ахами и вздохами, которые вчера доносились на всю мою квартиру.
— Ольга Алексеевна, — краснеет она от злости, — я еще раз прошу вас это не афишировать. Вам тоже предстоит здесь работать. Хотите, чтобы на вас смотрели как на женщину, от которой ушел муж к молодой любовнице?
— На меня будут смотреть как на женщину, которая вышвырнула из квартиры, и из своей жизни блудливого мужика. А на вас — как на… — очень хочется назвать ее нецензурным словом, но не буду опускаться до уровня хабалок. — А на вас, Кира Андреевна, — свысока смотрю на нее, — как на женщину, которая его подобрала после меня — без собственного жилья, без машины, и без половины бизнеса.
— Вот как, значит… — разочарованно глядя на меня, качает головой. — Что ж, я вас услышала. Вы сами выбрали этот путь, так что потом ни о чем не жалейте.
Напоследок пронзает меня враждебным взглядом, разворачивается, и, раскачивая бедрами, обтянутыми серой юбкой, быстро цокает каблуками к кабинету географии.
«Как быстро меняются люди, — усмехаюсь я, вернувшись за рабочий стол. — Совсем недавно это милое создание улыбалось мне, мигая глазками, советовалась со мной чуть ли не по любому поводу, восхищалась мной как опытным педагогом. И что я вижу сейчас? Колкий взгляд, язвительная улыбка, язык острее жала. Да-а, Кира Андреевна, — вздыхаю я, — меняетесь прямо на глазах».
Интересно, Сергей понимает, что она далеко не белая и пушистая кошечка, какой может казаться?
Думаю, он пока что даже не догадывается об этом. Пусть ему будет сюрприз. Потому что эта дамочка та еще стерва. А Сергей стервозных женщин на дух не переносит.
Я тоже не белая и не пушистая. Умею очень деликатно послать на три буквы, всегда могу постоять за себя, никогда не поддаюсь панике, и способна ответить своему оппоненту так, что он забудет, как складывать буквы в слова, а потом до конца жизни будет избегать споров со мной.
И этим я сильно отличаюсь от пустоголовых стерв, которые строят из себя не пойми кого, при этом ничего из себя не представляя. Им годами нужно учиться остроумно и грамотно отвечать на неприятные вопросы, и гордо поднимать голову в любой неудобной ситуации. А отвечать статусами из соцсетей и цитировать модных блогеров может каждая.
Я тоже была «Учителем года» несколько лет назад. И получила это звание благодаря своему уму, а не благодаря тесному общению с завучем и директором школы, у которого много полезных связей. Думаю, именно так и было в случае Киры.
О том, как развратно ведет себя наш прославленный учитель года обязательно узнают наверху, но чуть позже. Сейчас у меня на первом месте стоит будущее дочери. Пусть она наконец-то уже сдаст экзамены, окончит школу с золотой медалью, о которой так долго мечтает, и поступит в институт.
А дальше я начну действовать.
Так действовать, что щепки полетят во все стороны.
— Марина, что у тебя там? — вопросительно смотрю на ученицу, которая, кажется, подглядывает в шпаргалку.
— Ничего, — что-то прячет в пенал.
Оглядываю учеников, которые заметили, что я о чем-то задумалась, и, решив воспользоваться моментом, достали шпаргалки.
Убеждаюсь, что все выполняют задания, и беру со стола телефон, на который только что пришло СМС.
«Кира Андреевна», — светится на экране.
Захожу в переписку с ней, читаю сообщение, и чувствую, как горло сжимает невидимая рука.
Мне становится трудно дышать, сердце болезненно сжимается, руки начинают дрожать.
«Ольга Алексеевна, еще раз прошу поговорить с Викой. Сделайте так, чтобы она не рассказывала одноклассникам о случившемся. Иначе мне тоже придется поговорить с ней о том, что она вам неродная дочь. Я хочу нормально работать в школе, но вы не оставляете мне другого выбора. Надеюсь на ваше понимание».