Глава 9
Маруся
Это я-то шлюха?!
Краснею вся. Ни то от стыда, что про меня такое подумали! Ни то от злости.
Элка, что это, решила, я тут… с ее мужем… как она с моим… того? Вот дура! По себе людей не судят!
Хватаю сковородку, что на столешнице, на полотенчике сушилась. Замахиваюсь:
— А ну отошла! — рявкаю.
Сейчас покажу ей и «деревню» и «шлюху». Звезды из глаз посыпятся!
Элка отскакивает, смотрит волком:
— Убирайся из моей квартиры! Немедленно! — рычит.
— Славно ты устроилась. И тут твоя квартира, и там! Уходя — уходи! Че приперлась? А ну, — снова замахиваюсь, чтоб припугнуть ее.
— Зря стараешься, дура! Андрюша на такую, как ты, никогда не посмотрит! Мужики ухоженных любят, с лоском! А ты кто? Никто! И вообще, Андрей меня любит! И Максим, тоже меня любит! А ты проваливай в свою Тмутаракань, там отыщешь себе мужика по статусу — пьянчугу подзаборного! — брызжет ядом Элка, не унимается.
Так обидно становится! И не только за себя — за всех простых девчонок! Элка думает, раз у нее в Москве прописка, так она чем-то лучше?! Другие счастья в жизни не заслуживают?!
Ну, проучу ее сейчас! Увидит у меня небо в алмазах!
— Сейчас ты у меня будешь такая ухоженная, — верещу. — Сковородкой по роже твоей наглой! А-а-а-а! — с боевым кличем индейцев бегу на нее.
Глаза у Элки округляются, как блюдца, кидается от меня наутек. Выскакивает на лестничную площадку. Я за ней. Замахиваюсь сковородой, как теннисной ракеткой, и прикладываю ей по мягкому месту.
— А-ай! Ты что, больная совсем?! — толкает меня со всей силы.
Отшатываюсь назад и снова бросаюсь в атаку. Но секунда промедления оборачивается проигрышем. Элка успевает юркнуть в квартиру.
— А ну открывай, гадина! — верещу, стуча в дверь сковородкой.
— Я сейчас милицию вызову! — орет в ответ из-за двери.
— Вызывай! Посмотрим, как объяснишь участковому, что законную супругу в дом не пускаешь!
Элка затихает. А я тяжело дышу, глядя на свое незаконченное произведение, нацарапанное на двери: «Козе…»
Руки трясутся. Пальцы сжимают ручку сковородки, а в глазах слезы стоят. От обиды.
Ноги об меня тут вытирают, и никто не заступится! Был бы папка живой. Он бы этой креветке голову с плеч оторвал!
Ладно, времени у меня нет тут стоять да себя жалеть. Еще дел невпроворот.
Поворачиваю обратно и замираю… Бросаюсь к запертой двери, толкаю… да как же так!
Пока Элку по подъезду гоняла, не заметила, как дверь захлопнулась. А у меня же с собой ничегошеньки — ни ключа, ни телефона! Одна сковородка в руке.
— Ы-ы-ы-ы…. — снова падаю на ступеньку, роняю сковородку рядом, закрываю глаза руками и плачу.
Уеду отсюда, из этой Москвы поганой. Люди тут неправильные. Не люди, а звери какие-то! Лучше плохенько, да у себя на родине. Там хоть люди на людей похожи.
Поревела, поревела, сижу и думаю: что делать-то? Тиран придет, ничего, что обещано, не сделано. Он, наверное, голодный. На борщ-то уже настроился. Как разозлится. И денег не даст.
Может, пустит еще ночку переночевать? Я ему завтра все-все, что обещала, переделаю.
А если не пустит? Куда пойду на ночь глядя?
Надо бы его задобрить. Он как поест, явно сговорчивее.
Кручу в руках сковородку. Ну из одной нее точно ужин состряпать не сумею. Даже я. Ну, попала!
Поднимаюсь со ступенек, спускаюсь по лестнице, выхожу из подъезда.
Дождик прошел, травой молодой пахнет и сиренью. Даже настроение улучшается. И думается на свежем воздухе лучше.
Выхожу со двора, иду по улице. Прохожие на сковородку мою косятся. Думают, наверное, что городская сумасшедшая. В тапках да со сковородой. Хорошо хоть тапочки у Элки симпатичные. Если не приглядываться, то и не поймешь, что тапки. Беру сковороду под мышку, чтоб не так в глаза бросалось.
И тут понимаю: здесь же лавка рыбная недалеко. Мужа моего. Ну, попытаю счастья!
Дохожу, делаю вдох, расправляю плечи и толкаю дверь. Звякает колокольчик. Женщина за прилавком смеряет меня безразличным взглядом.
Хожу задумчиво вдоль прилавка. Надо что-то, чтобы быстренько сготовить можно было. Чтоб тиран рот открыл меня поругать, а я ему — хоп! — бутербродик сразу в рот.
— Брать что-то будете? — грозно спрашивает меня продавщица спустя минут пять.
Ну, Марусь, с богом!
— А вы что, меня не узнали? — улыбаюсь женщине. — Не узнали, да?
Та хмурит брови, смотрит на меня, на сковородку. Чувствую пятой точкой — к провалу я так близка еще никогда не была.
— А я ж Гусева, Маруся Гусева. Жена хозяина вашего, — говорю, сияя.
— У меня нет хозяев, — отрезает продавщица. — Крепостное право отменили в 1861 году. Не в курсе?
— Ха-ха-ха, — смеюсь звонко. От нервов, разумеется. Так-то вообще не до смеха. — Ой, вы забавная. Я это… знаете, пришла рыбки прикупить мужу на ужин. А кошелек-то, кошелек! Дома забыла! Вот кулема! — хлопаю себя по лбу.
Выражение лица продавщицы остается вообще без изменений. Даже ни один мускул не дрогнул.
— Ну это ж ничего? — спрашиваю, улыбаясь как дурочка. — Все ж в семье. Вы запишите, Максим там потом… разберется.
Жду реакции. А ее все нет. Только вытяжка где-то жужжит, как муха.
В этой Москве все, что ли, непробиваемые?
— Паспорт покажи! — вдруг гремит женщина.
Аж подпрыгиваю на месте.
— А… я ж не взяла. Кто ж паспорт с собой носит?
— Ну и все тогда! Шуруй отсюда.
Хлюпаю носом. Шпыняют меня все. Хожу тут как бездомная. Замуж за бизнесмена, называется, вышла.
Уже поворачиваю к выходу, но тут в голове вспыхивает одна мыслишка.
— Ой, знаете! Есть же доказательства получше паспорта! — говорю, снова подбегая к прилавку. — Я вам фотографии покажу!
Вот, не зря выкладывала. И пусть у меня там три подписчика. А вот, пригодилось!
— Ну, хорошо, показывай! — говорит тетушка, отгоняя меня от прилавка. Выходит, начинает тряпочкой стекло полировать.
Хозяйственная какая. Да я даже не притронулась!
— А на вашем можно? — спрашиваю робко.
Весь мой хитрый план висит на волоске.
— Господи! — качает головой женщина и идет обратно за прилавок. — Кошелек — еще могу понять, что забыла. А кто ж без телефона нынче из дому выходит?
— Так я живу тут, в двух шагах, — пожимаю плечами.
Продавщица смотрит прищурившись:
— Зато сковородку не забыла! — огрызается. — По ней звонить собралась?
— Ну, все! Если вам так трудно человеку на слово поверить, я пойду! Совсем озверели все в этой Москве!
Поворачиваюсь снова к двери.
— Эй! — окликает меня тетка. — Откуда сама-то?
— Из Лопырей я, Архангельская область, — бурчу обиженно.
— Из Лопырей? — будто взвешивает мои слова. — Ладно иди сюда. На, — протягивает телефон. — Показывай фотографии.
Хвастаюсь за него как за спасательный круг. Быстро нахожу свой профиль в соцсетях и наши с Максимом фотки со свадьбы.
— Во! — поворачиваю экраном продавщице.
Та нацепляет на нос очки, прищуривается.
— Надо же, муж то у тебя не подарок. Как начальник. А на девке нормальной женился. Ладно, говори, чего тебе взвесить, — натягивает одноразовые перчатки.
Уи-и-и! Еле удерживаюсь, чтобы не взвизгнуть от счастья!
Так, я свои денежки на солянку потратила? Потратила. Для любимого мужа ничего, конечно, не жалко. Но раз пошла такая пьянка…
— Так… — оглядываю прилавок, теперь по-хозяйски, — скумбрию давайте. Она нормальная? Не резиновая?
— У нас все свежее, — бурчит тетя обиженно.
— Мне вот ту тогда, горячего копчения.
— Одну?
— Нет, давайте две.
То, что надо! Ее подать — минут пять. С лучком да с зеленью! Пальчики оближешь! Еще ни один нормальный человек от скумбрии не отказывался!
А потом думаю, чего мелочится? Я на солянку продуктов полный пакет накупила!
— И лосося еще давайте, — командую женщине. — Пожирнее. Вот этот кусок. Да икры красной баночку!
Продавщица косится на меня. А мне все равно. Я на кураже. Смотрю, как покупочки мне в пакетик складывает.
— А вас как зовут? — спрашиваю.
— Светлана Сергеевна, — отвечает, протягивая мне пакет.
— Ой, Светлана Сергеевна! Выручили меня, словами не передать.
Ну раз схватила удачу за хвост, надо не пускать!
— Слушайте, теть Свет, а пятьсот рублей не дадите? Надо еще в магазин заскочить… Вы там на баланс наш запишите. Максим потом все возместит!
Светлана Сергеевна закатывает глаза, но кассу открывает. Полный успех! Протягивает мне денежку.
— А у меня бабка из Пинеги, знаешь где это? — спрашивает, но денежку держит.
— Так я там училась! Конечно, знаю! — восклицаю. — Вы адресок черканите. Я там скоро проездом буду. Навещу вашу бабушку!
Тетя Света отпускает купюру, машет рукой на меня.
— Да померла она уже. Иди.
Выбегаю из лавки счастли-и-ивая! Забегаю картошечки купить и хлебушка. Иду домой с пакетами. К встрече с Тираном готова! А если это не поможет — заболтаю. Как Шахерезада из “Тысяча и одна ночь”. Буду сказки ему рассказывать, чтоб ему казнить меня расхотелось.
Осталось дождаться.
Брожу по району кругами, время у прохожих то и дело спрашиваю. Жду, пока к шести поближе будет. А там снова в подъезд шмыгаю, вместе с соседкой. Сажусь на ступеньки. Жду.
Проходит совсем немного, слышу шаги на лестнице.
Подскакиваю, вытягиваюсь в струнку. Слова в голове складываю — как объясняться перед Тираном буду.
Но на лестнице появляется не Тиран.
А Максим.