Глава 10
Маруся
— Маруся? — поднимает в изумлении брови Максим. И в два шага преодолевает последний пролет. — Маруся! Ты почему на телефон не отвечала? Я тебе со вечера звоню-звоню! Уже отряд полиции хотел вызывать!
Угу. Хотел он. Так я и поверила. Он что, думает я совсем инвалид… умственного труда?
Но губы сами собой разъезжаются в глупой улыбке. Потихоньку прячу пакет с продуктами за спину. На нем же еще, как назло, логотип его лавки.
— Маруся… — выдыхает Максим. Берет за плечи и к себе прижимает. — Жива, здорова! Ты не представляешь, как я волновался!
Вот зря сковородку в пакет убрала. В этом доме ее вообще из рук выпускать нельзя! Припечатать бы его сейчас, как Элку. Только не сзади, а спереди!
Одной рукой Максима от себя отодвигаю. И улыбку свою, что на лицо от растерянности выползла, прячу.
— Ты меня больше не трожь, — говорю холодно. — Не любимый ты мне больше.
И смотрю на него волком.
А сама думаю. Сейчас начнет спрашивать, что я тут делаю, а что отвечать-то?
— Марусь, не сердись. Ну, Марусь. Ну не чужие же люди. Сама понимаешь. Любовь не картошка… а ты… ты ж, как сестра мне.
От этих слов у меня кончик носа краснеет, и щеки горят. Смотрю в его глаза, еще недавно такие родные, а теперь они мне кажутся стеклянными. Как у кукол бывают. Ничегошеньки за ними нет.
Вот говорит мне такое и вообще не понимает, что душу мою рвет на части.
— Ты так быстро ушла. Мы ж и не поговорили по-людски. Ты пойми, Марусь, я очень перед тобой виноват. Не надо было нам сходится так быстро. Надо было побольше узнать друг друга перед свадьбой. Понимаешь? Ну, Марусь.
Ручки пакета стискиваю, что ладони режет. Как мягко стелет, ты посмотри. Да жестко спать! Говорит так, будто я сама его на себе жениться уговаривала!
А душа… душа никак не может понять, как из «ты та самая» и «давай жить долго и счастливо», мы перешли к «поторопились» и «ты мне, как сестра». Где это видано, чтоб на сестрах женились!
А еще одна мысль в голове засела, как ржавый гвоздь: он, что же… вообще никогда меня не любил, получается? Никогда-никогда?
Кусаю губу, еле сдерживаясь, чтобы не расплакаться.
— Не проси понять тебя, Максим. Ступай лучше к мымре своей, — выдыхаю, не глядя на него. — Ничего мне от тебя больше не нужно!
Максим вздыхает обреченно, качает головой:
— Так и знал, что ты ничего не поймешь. Ты ж маленькая еще. Глупая, — говорит почти ласково.
Протягивает руку, чтоб погладить, как кошку. Но я отшатываюсь.
— Не трожь меня, сказала же! — цежу, сердито нахохлившись.
А в душе все размякло и захлюпало. Сейчас разревусь.
— Ладно-ладно. Не горячись, — усмехается он мягко. — Ты, кстати, чего тут делаешь? Я думал, уже в Архангельске или до дома своего добралась. Вещи-то твои где? Обокрали тебя, что ли?
И тут замечает пакет, который я все это время за спиной держу.
— Маруся? — повторяет с нажимом, брови свои хмурит.
Мозг отчаянно пытается сочинить какую-нибудь небылицу, чтоб отвязался от меня, оставил в покое. Но как на зло ничего не придумывается. Шахерезада, блин!
Снова слышу шаги на лестнице. И сердце окончательно проваливается в пятки.
Мы с Максимом синхронно смотрим в сторону лестницы. А там…
Андрей.
Появился словно из ниоткуда. Я так разволновалась, что и не заметила, ни как дверь подъезда внизу хлопнула, ни как поднимался.
Как много он слышал?
Медленно, шаг за шагом, Тиран поднимается по ступеням. И глаз с Максима не сводит. А смотрит так, что я нервно сглатываю, а кончики пальцев ледяными становятся.
Лицо Максима тоже становится серьезным. Губы сжимаются в тонкую линию. На скулах мышцы ходуном ходят. И напряжение в воздухе такое витает, что, кажется, у меня даже волоски на руках дыбом становятся.
Элкин муж преодолевает последнюю ступеньку. Подходит медленно и внезапно отстраняет меня от Максима, становится между нами.
Удивленно смотрю на его широкую спину, выросшую прямо у меня перед носом. Что-то страшно за Максима становится.
— Я… — начинаю, пытаясь выглянуть из-за плеча Тирана.
Но даже ничего сказать не успеваю. Он задвигает меня своей ручищей обратно. Не глядя сует ключи от квартиры.
Хватаю их на автомате, а потом смотрю на них в своей руке и ничегошеньки не понимаю.
— А… — снова пытаюсь выглянуть из-за его спины.
— Иди! — рявкает он.
Да так, что я быстренько кидаюсь к двери, вся вспотев на нервах. Даже не сразу в замок ключем попадаю. Руки трясутся, да и пакет с едой мешает. Вожусь, вожусь. Оборачиваться страшно.
Дверь, наконец, подается, и я без оглядки влетаю в квартиру. Дверь за собой захлопываю.
Бросаю пакет на пол. Дышу часто-часто. Коленки дрожат.
Что же будет сейчас?
Я, конечно, Максиму всякого в голове нажелала. Но все-таки муж мой. Прибьет его сейчас Тиран, как пить дать. Глазом не моргнет.
Не то чтобы я в Максима не верю. Но как-никак у Элкиного мужа первое место по рукопашному бою. Я ж медальку видела!
Схватившись за голову, думаю, что делать-то?!
В полицию звонить надо! В полицию!
Где мобильник?!
Мечусь по квартире, запинаюсь о мусорные пакеты, где шмотки Эллы покоятся.
Да куда ж я его подевала?!
Точно. На зарядку же ставила. Лечу в комнату. Хватаю. Дрожащими пальцами по цифрам клацаю.
И тут слышу. На лестнице шум, визг! Неужели у Максима может быть такой фальцет?
Бросаюсь к двери, прилипаю к глазку. А там…
Тиран стоит к двери спиной, как махина огромная. Максим напротив — набычившись, сжав кулаки. Вот-вот на него набросится. Скула у него красная, и кровь сочится.
А между ними Элка стоит, раздвинув руки. И верещит, как свинья резаная.
— Мальчики, перестаньте! Прошу вас, не надо! — захлебывается слезами.
Ну, а я что, в стороне стоять буду?!
Тоже хватаю сковородку, открываю замок и распахиваю дверь. Только по кому бить буду — еще не решила.
Но не успеваю и шага сделать, как Тиран поворачивается ко мне и запихивает меня обратно в квартиру. И сам заходит следом.
Дверь громко хлопает, я аж подпрыгиваю. Прижав сковородку к груди и вся сжавшись от страха, смотрю на злющее лицо Тирана. Глаза жуткие, кровожадные, блестят, как у убийцы.
Бутербродиком тут не обойдешься.
Губы у меня дрожат. И сами собой размыкаются, против моей воли:
— Не виноватая я…
Ой. Это ж из фильма какого-то. Точно, там мужик еще с гипсом ходил.
Вот и у меня сейчас, кажется, гипс будет.
Тиран рычит, и одним движением отодвигает меня в сторону, как преграду на его пути. И прям в берцах своих в комнату громко заходит.
Хорошо, что полы намыть не успела. А то жалко было бы сейчас.
Вжавшись в стенку, смотрю, как он заходит в спальню и дверью хлопает.
Стою, прижавшись к стенке. Мечтая слиться с рисунком на обоях.
Че теперь делать-то? Бежать на кухню, бутерброды ему стряпать?
Или прочь из квартиры. От греха подальше.
читать полную версию книги