Глава 4
Как добираюсь до дома, не помню. Голова гудит, мне плохо, шатает даже немного. Одолевает мигрень. Все тридцать три “удовольствия” сразу. Спасибо, Витя! Взбодрил, так взбодрил на старости лет. Вот уж не думала, что на свой юбилей и на юбилей совместной жизни получу такой подарочек!
Ищу таблетку в коробке с лекарствами. Невольно осматриваю наше жилище. Здесь всё сделано моим трудом, я всем занималась, продумывала каждую деталь интерьера. Витя только важно кивал, одобряя. Я уют обустраивала, а он считал, что меня облагодетельствует? Как он там сказал? Я дал тебе сытую жизнь.
Он! Он мне дал! Как это понимать? Нет, нельзя, невозможно это понять!
Что стало с моим Витей? Его как подменили. Эта девка обработала…
Замираю с таблеткой у рта и сама себя ругаю. Что за дурацкая философия? В твои-то годы, Катя, пора бы уже понимать, что вся эта история с “увела” не работает.
Витя тоже так-то участие принимал, и очень активное.
Тошнота подступает к горлу, и я зажимаю рот рукой…
Жалко себя становится, до боли, до слез.
Если б он просто изменил, ну, мало ли, бес попутал. Седина в бороду, бес в ребро. Молоденькая девочка поманила пальчиком, не выдержал, сорвался.
Как-то еще худо-бедно можно понять, но он иначе себя повел.
Начал с угроз, оскорблений, втоптал меня в грязь, “Софочку” защищал, боялся, что я ее обижу! Да что я могу с ней сделать? А документы? Зачем он меня насчет них предупредил? Он решил, что я перед увольнением испорчу документы? Какой бред. Правда, я вообще не понимаю, почему я должна увольняться? Это меня унизили, мне изменили, меня бросают, а я должна вещички собрать – и на выход?
Неуютно будет? Кому будет неуютно? Им или мне?
Это они краснеть должны. И мы еще посмотрим, кто откуда уйдет.
Когда звонит телефон, я даже не понимаю, откуда раздается звук, который бьет по ушам. Кажется, сумку и туфли я бросила в коридоре, просто свалила в одну кучу.
Прошлась по паркету босыми ногами, а в гостиной замерла, застигнутая своими мыслями.
Иду обратно в холл. Дом пустой, от моих шагов по первому этажу разносится эхо.
Иду и думаю – а из дома тоже попросят?
Нехило так девочка забралась! Из своей халупы сразу во дворец.
Сказок начиталась про Золушку. Паскуда…
– Мам! – голос дочери, которая спускается со второго этажа так бесшумно, что я не замечаю ее приближения, звучит бодро, что очень резонирует с моим состоянием. – Как прошел корпоратив? Жаль, я не смогла попасть.
С тех пор, как у Ани несколько месяцев назад погиб в аварии муж, она живет с нами. Боится оставаться в своей квартире одна, ведь у нее уже пошел девятый месяц беременности, и со дня на день ей рожать. Младший сын Игорек уже спит, так как на дворе поздний час, а вот сонная дочка явно спустилась попить воды.
Несмотря на то, что я вернулась из ресторана уже как полчаса назад, всё никак не могу успокоиться, и появление дочки застает меня врасплох. Я совсем забыла о детях, а теперь вдруг столкнулась с осознанием, что слова Виктора о разводе и моем увольнении – это только начало. Ведь нужно как-то объяснить нашим детям, что родители больше жить вместе не смогут. Что у отца… другая женщина.
В груди огнем вспыхивает ярость, и я, немного поколебавшись, решаю ничего не скрывать от Ани. Она ведь работает с нами в компании и рано или поздно и так узнает все офисные сплетни. К тому же она взрослая и должна понять всё, не идеализируя отца, как это часто бывало в детстве.
Во рту образуется горечь. Виктор ведь всегда был для Ани любимым папой, самым лучшим защитником и примером для подражания.
Раньше я ревновала, что меня она любит не настолько сильно, а сейчас… Неприятно, что мне придется разбить ее розовые очки и показать, каков ее герой-отец на самом деле.
Герой-любовник престарелый…
– Эпично, дочь! – с горечью заявляю я. – Очень эпично прошел корпоратив.
– Мам, опять твой сарказм? Ты так шутишь, когда всё плохо. Последний раз, когда у тебя ошибочно нашли миому.
Дочь права, даже морщится, когда вспоминает об этом.
Сама я уже забыла об этом, хотя помнится, что тогда я спасалась юмором, чтобы окончательно не расклеиться. С шутками и прибаутками собиралась на кладбище, решив, что моя жизнь окончена.
И когда всё изменилось, что теперь мне совсем не до смеха?