Глава 1.2
Когда поняла, что у Галинки на смене случился непредвиденный трындец, даже не раздумывала. Сразу предложила помощь.
Во-первых, я – врач и выполнять обязанности медсестры, чтобы ей ассистировать, точно могу. Во-вторых, мы с девчонками давно привыкли друг друга выручать в самых разных ситуациях. Ну и в-третьих, а что было делать, когда она осталась буквально одна?
Первая медсестра у нее на смене подвернула ногу. Пару часов назад оступилась, спускаясь с лестницы. Да так неудачно, что лодыжка на глазах опухла, став вдвое больше нормального размера.
Ну а вторая, звезда отважная, никуда ехать не может, так как не расстается с фаянсовым другом. Диарея-с у нее.
Этой красотке хватило ума на спор съесть банку корнишонов и выпить коробку молока.
Мы, конечно, поржали над бедолагой, заверявшей всех, что ее луженый желудок и гвозди переварит, но дружно отправили ее в дальний сортир, чтобы, так сказать, звуками и ароматами не пугать ни себя, ни посетителей.
– Я тоже тебя, Лазовская, обожун, – заглянув в планшет и вбив данные, Соболева его откладывает и посылает мне воздушный поцелуй.
– Не Лазовская, а Бардина, уже двадцать пять лет как, – привычно поправляю подругу.
Но та лишь отмахивается.
– Для меня, дорогая, ты как была Лазовской, когда мы на первом курсе меда на первосентябрьской линейке познакомились, так ей навсегда и останешься. Смирись.
– Да я привыкла, – соглашаюсь.
А Галинка на своего любимого конька уже садится.
– Бардина – бр-р-р… – морщится, – ну и дурацкая у твоего Анатолия фамилия. Будь я на твоем месте, Вик, ни в жизнь элегантную «Ла-зов-ская», на Бурду не променяла.
– Да нормальная у Толи фамилия, Галь, – привычно защищаю супруга. – И потом, как ты себе представляешь. У меня одна фамилия, а у детей другая?
– А что такого? Обычная практика в современном мире, чтобы кучу документов сто раз не переделывать.
– Вот не скажи, – не соглашаюсь. – Взять хотя бы наш родительский чат. Я – Бардина и Маришка у меня Бардина, – имею ввиду свою младшую дочь. – Я деньги сдала – и сразу понятно, за какого ребенка. А треть класса у нас хрен разберешь кто. Пупкина сдает за Парамонова. Юшкевич за Ремизова. А уж обсуждения когда начинаются – мрак! Черт ногу сломит, с кем ты там до посинения общаешься.
– А ты не общайся, – легко решает вопрос Соболева. – Глянула, сколько бабла на праздники и подарки надо перевести, скинула и забыла.
– А вот не скажи. Маришка только восьмой класс заканчивает, а родительский комитет уже во всю бомбит вопросами по поводу выпускного. Кто, где и как хочет отмечать? И по сколько готов скинуться?
– Ну, по пол-ляма, наверное, – смеется Галинка беззлобно.
Я же только рукой отмахиваюсь.
Выбрал же Толя этот супер-пупер-навороченный лицей. Только успевай отстегивать на всякие нужды. То класса, то школы, то учительницы, то царя-батюшки.
Статус, видите ли, Бардину не позволяет дочь в обычную школу водить.
А по мне, так, чем проще, тем лучше. И учителя старой советской закалки в муниципальных учебных заведениях дают знаний больше, чем эти современные мамзели, шагающие в ногу с прогрессивным миром.
Но Марине нравится, у нее там подружки, потому и помалкиваю. Да и папа без вопросов за все платит.
– Второй подъезд. Приехали, девчат, – информирует нас Михалыч, притормаживая у самого крыльца и сразу включая аварийки.
– Ну, с богом, – хлопает по коленям Галина и, рывком сдвинув дверь, вываливается на улицу.
Спрыгиваю за ней следом и непроизвольно ёжусь. Вторая половина апреля, а будто март на дворе. Холодно, ветрено и влажность повышенная.
– Какая квартира? – уточняю, подхватывая медицинскую укладку.
– Сто двадцать четвертая, – сверяется Галя с данными в планшете.
– Ага.
Пока она жмет цифры домофона, бросаю взгляд на нумерацию квартир и хмыкаю.
– Как обычно последний этаж.
– Ну-у-у… – ухмыляется Соболева в привычной манере, – когда везет, тогда везет.
– И не говори.
Пронзительное пиликанье домофона сменяется комфортной тишиной, а в следующую секунду раздается женский голос. Такой глубокий и грудной, что поражает и пробирает до мурашек:
– Я вас слушаю?
– Скорая.
В отличие от меня Соболева не зависает.
– Ой, как хорошо. Проходите, пожалуйста. Лифты слева, консьерж предупрежден, двенадцатый этаж.