Глава 7
Маша
Даже не хочу смотреть на них. На людей, которых я всегда считала своей семьей. Родными, самыми близкими и любимыми. А теперь моя душа и мое сердце – в клочья. Все благодаря им.
Да уж. Какая там семья. Врагу не пожелаешь.
Разворачиваюсь и, едва не споткнувшись о Чарлика, бросаюсь из столовой к лестнице на второй этаж. Спотыкаясь и хватаясь за перила, бегу наверх, мимо мелькают наши семейные портреты. С них за мной наблюдают точно незнакомцы и, кажется, насмехаются.
Боже, я начинаю сходить с ума.
Подскальзываюсь на ступеньке, но удерживаюсь. Слетает тапочек и падает на несколько ступенек вниз, но я не обращаю внимания, шлепаю дальше ногой в тонком капроновом носке по ледяному мраморному керамограниту.
Я могла бы так и не торопиться. За мной все равно никто не гонится. Я просто отчаянно хочу оказаться одна, наедине с собой, чтобы переварить этот ад и не свихнуться. Мне кажется, я… я просто не выдержу…
Влетаю в спальню, захлопываю дверь. Прижимаюсь спиной к прохладной деревянной поверхности, закрываю глаза. Пытаюсь сделать глубокий вдох, но у меня не выходит. В груди словно застрял огромный свинцовый шар, и при каждом вдохе он разрывает меня изнутри, ломая ребра. От резкой боли в ключице я сгибаюсь пополам, падаю на колени. Слезы бегут по щекам.
Что со мной? Мне страшно.
Нет, дорогая, так дело не пойдет. Ты не можешь так просто дать себя сломать. Не можешь.
Но как жить дальше? Как? И ради чего… Любимый муж оказался предателем, дети тоже. Прожила половину отведенных лет счастливо, и хватит с тебя? Здравствуй, жизнь в одиночестве? .Никому я оказалась не нужна! Никому…
Как жить? Чем жить? На кого опереться? Нужно будет себя обеспечивать. Случись чего – никто не поможет.
В голове возникает страшная картина: я — одинокая старуха в драном халате, сидящая перед телевизором, доживающая свои дни. Грудь сжимает паническим страхом.
Заставляю себя сесть, выпрямить спину и сделать глубокий вдох-выдох. Не нужно этих мыслей. Я так доведу себя до инфаркта. Никакая я не старуха! Мне еще сорок три, в конце концов! Говорят, в этом возрасте жизнь только начинается…
Пусть сама и не особо верю в это, но начинаю повторять себе, чуть раскачиваясь на месте:
– Все хорошо. Все хорошо. Все будет хорошо.
Не знаю, сколько так проходит. Я будто бы выпала в другое пространство. Безвременья и бесконечной боли. В себя прихожу от того, что слышу тихое скуление за дверью. Это заставляет меня кое-как подняться на ноги и открыть дверь.
Чарлик с моим тапочком в зубах стоит и виляет хвостом. Впускаю его, снова стекаю по стеночке. Пес, словно чувствуя мою боль, выплевывает тапок и просто садится рядом. Запускаю руки в мягкую шерсть, обнимаю пса и реву.
Никогда не была плаксой и плакала не так уж много раз в своей жизни. А чтобы вот так, навзрыд, от горя… Правда, благодаря слезам, голова очень быстро становится тяжелой и туманной, и в ней не остается места мыслям.
Кроме одной.
Я. Ухожу.
Ноги моей в этом доме не будет!
Поднимаюсь на затекших ногах, покачиваясь шагаю к шкафу-купе. Открываю дверцу и достаю чемодан на колесиках. Чарлик с любопытством его обнюхивает, пока я расстегиваю молнию и укладываю на пол.
Начинаю собирать вещи. Слезы застилают глаза, и я плохо понимаю, что с собой брать. Но, если честно, мне все равно. Бросаю в чемодан все почти без разбора.
Слава богу, мне есть куда идти. Пару лет назад мы купили квартиру в центре Питера, которая, по планам, однажды достанется Нюте. В высокий сезон мы ее сдаем, но в феврале только сумасшедший поедет в Питер. Так что она как раз пустует.
Кидаю в чемодан пару свитеров, пару брюк. Прохожусь взглядом по бесконечному ряду рубашек Игоря. Хочется схватить ножницы и искромсать их в мелкие лоскуты!
Как же я не заметила, что у Игоря кто-то появился…
А ведь, если подумать… В последнее время мы и правда стали с ним ссорится на ровном месте. Игорь стал раздражительным и замкнутым, и хоть срывался он – мириться никогда не приходил.
А я что? Списывала все на его усталость, плохую погоду, дефицит витамина Д и февраль…
Дура.
Даже сегодня мы проснулись, и я потянулась его обнять. Он нервно отстранился, отвернулся, хмуро надевая на руку Ролексы. Я и значения не придала. Ну нет у человека настроения, ничего страшного, бывает.
Так-то ведь Игорь – отличный человек. Пусть не романтик и не тот, кто будет осыпать комплиментами. Он, скорее, тот, кто молча совершает поступки, с кем рядом всегда тепло, спокойно и надежно. Вся родня его любит за то, что он никогда никому не отказал в помощи.
А я… я любила его так, что даже жизни своей без него представить не могла.
Теперь придется.
Следом в чемодан летит нижнее белье, косметика, зарядки. Оглядываю комнату, раздумывая, что еще взять.
Все еще кажется, что я в каком-то дурном сне. Не верится, что все происходит на самом деле. Я ухожу из дома, потому что мой муж полюбил другую! Господи. Да как же так?
И детям я тоже больше не нужна. Один Чарлик нервно наматывает круги вокруг чемодана, кидает на меня обеспокоенные взгляды.
– Ты что, хочешь со мной, дружок? – спрашиваю я, теребя его ушко. Глаза Чарлика загораются энтузиазмом, словно он понял каждое мое слово. На мордочке явно написано: “Мать, ты что, еще спрашиваешь?!”
Легкий стук в дверь прерывает наш с Чарликом интимный диалог. Не успеваю ничего ответить, заходит Игорь.
Он быстрым взглядом оглядывает почти полный чемодан вещей и мое опухшее от слез лицо.
– Маш, – выдыхает он, нервно проводя рукой по короткой щетине, – не пори горячку. Давай поговорим.
К горлу подступает новая волна ярости, смешанная с тошнотой. «Не пори горячку». Это он мне говорит? После всего, что сегодня выяснилось?!
Мне невыносимо смотреть на этого человека, но я заставляю себя.
– Даже не знаю, о чем тут еще говорить? По-моему, все уже сказано и сделано, – отвечаю глухо, с убийственно спокойной яростью.
Игорь дергает уголком рта.
– Ну куда ты пойдешь? – говорит он. – А Нюта?
Из меня вырывается горький, надломленный смешок, полный сарказма. Это шутка?
– А что Нюта? Ты же сам сказал: дети же уже взрослые, все понимают. И Нюта ясно дала понять, что хочет жить с тобой, – отвечаю резко, отсекая возможность возражений, закрывая чемодан и застегивая молнию.
Так-так-так, похоже, дочь в планы мужа об идеальной жизни с молодой любовницей не входила.
Игорь делает резкий вдох и подается вперед, его ноздри раздуваются. По выражению лица видно – он в бешенстве. Муж всегда ненавидел, когда его подлавливали на чем-то, когда терял контроль над ситуацией.
– Ей шестнадцать, ей нужна мать! – выпаливает он, но слышно, как давит в голосе панику.
Понимаю, почему папуля для Нюты всегда был пупом Земли. Идеальным. Воспитывала-то я ее, а папа только баловал. Со своей работой Игорь в воспитании детей принимал опосредованное участие. Да и дом, и все заботы – все всегда было на мне. Игорь забегал к нам как гость между своими айтишными конференциями, командировками и очередными громкими проектами.
Смотрю на него поражаясь, как мог мужчина всей моей жизни мгновенно стать чужим. Наклоняю голову набок, словно изучая его. В уголках губ рождается едкая, горькая усмешка.
– Ничего страшного, сами разберетесь, – с издевкой бросаю я. – Новая молодая мама поможет.
Челюсть Игоря напрягается, в его глазах вспыхивает огонь:
– Ты в своем уме? Какая еще новая мама? – сквозь зубы рычит он, надвигаясь. – У наших детей уже есть мама, и это – ты!
Ставлю чемодан на колесики, Чарлик прячется за меня. Сжимаю пальцы на ручке до боли и смотрю на Игоря с усталым, прожигающим взглядом.
– То есть я – мама и домработница, а та, другая – для удовольствий? Так ты распределил роли? – внутри от собственных слов все кровоточит, будто в меня вонзились сотни кинжалов.
Игорь молчит, тяжело дыша. Его грудь редко вздымается. В нем кипит злость.
– Хочешь выставить меня подонком? – он прищуривает глаза. – Пожалуйста. Только моей вины тут нет.
Ах ты ж, невинный младенец!
Делаю шаг вперед, подходя к Игорю почти вплотную. Пристально заглядываю ему в глаза и спрашиваю:
– Скажи честно, кроме молодости, что есть в ней, чего нет во мне? – пальцы сжимают ручку чемодана так, что сводит судорогой.
Игорь встречает мой взгляд. Он вздыхает, качает головой. В уголке его губ рождается кривая усмешка.
– Реально хочешь знать? – его голос звучит низко, хрипло, почти рыком.
Он смотрит мне прямо в глаза, а я жду ответа, в глубине души уже пожалев, что спросила.
– С ней я снова чувствую себя живым. Мужиком, – бьет словами безжалостно. – С ней я хочу двигаться вперед. Добиваться. Ебаться хочу без остановки. Будто мне опять двадцать! Маш, ну а с тобой, что? Груз прожитых лет? Бытовуха? Рядом с тобой я тупо старпер. Я еще пожить с кайфом хочу, понимаешь?