Глава 5
Маша
Замираю, будто Нюта ударила меня кулаком в живот. Смотрю на нее, а слова все никак не складываются в ответ. В горле будто застрял кусок стекла.
– Нюта… – только и выдыхаю. Мой голос едва слышен.
Перед глазами мелькают кадры с дочерью, когда она еще была моей сладкой улыбчивой девочкой. Как засыпала у меня на руках, маленькая, теплая, с тихим сопением. Как каждый вечер просила читать одну и ту же любимую книжку – про Мэри Поппинс. И как Нюта обожала раньше пиццу, уплетая ее с таким аппетитом, что я решила научиться готовить ее сама. Так и увлеклась итальянской кухней.
А теперь моя “маленькая девочка” смотрит на меня хмуро, как чертенок, в глазах ни капли тепла.
У меня сейчас нет сил ни спорить с ней, ни воспитывать. Кажется, что если открою рот, из него вырвется только крик и рыдания.
– Ты как с матерью разговариваешь?! – раздается громогласный голос Игоря, от которого все немного вздрагивают.
Он заходит на кухню и бросает на Нюту тот самый взгляд, от которого даже у меня порой бегут мурашки. Дочь супит брови и вся будто чуть сжимается.
Игорь редко сердится, особенно на детей. Обычно он “добрый полицейский”. Это мне отведена роль всех “воспитывать”. Но, когда он злится – достаточно одного его взгляда, чтобы дети сразу стали образцовыми.
И как у него это получается? Я могу часами ругаться с дочкой, и все как об стенку горох.
– А что я такого сказала, пап? Просто не хочу быть такой, как она! – заявляет дочь и тут же замолкает, наткнувшись на взгляд отца.
Эти слова падают как бомба в мой и без того хрупкий мир. Муж только что признался, что променял меня на молодуху, а дочь чуть ли не обозвала жирной свиньей! Да что уж, обозвала!
Может, я и не худышка, конечно, но всегда считала, что для своего возраста выгляжу очень даже неплохо. Ну точно не “жирная свинья”, или будто мне на себя все равно, как сказала дочь.
Однако стыд, боль, злость и обида все равно захлестывают обжигающей волной. Отворачиваюсь и стискиваю зубы, чтобы сдержать стоящие в горле слезы.
– Быстро извинилась и помогла матери накрыть на стол! – медленно, сквозь зубы и, выговаривая каждое слово, командует ей Игорь.
Дочь кидает на меня озлобленный взгляд. Знаю, отца она боготворит и теперь вне себя от злости, что он на нее сердится.
– Извини, – кидает мне как подачку. Затем со звоном берет с кухонного островка стопку тарелок, которые я приготовила для сервировки, и быстро шагает в столовую.
Поворачиваюсь к плите и прижимаю к глазам полотенце. Не хочу разводить тут сырость перед всеми, но меня всю трясет. Хочется прямо сейчас забиться в какой-нибудь тихий угол и порыдать что есть мочи.
Слышу удаляющиеся шаги Игоря, а Леша, напротив, подходит и касается рукой моего плеча:
– Мам, ты в порядке? – спрашивает он. – Де не обращай ты на нее внимания! Дурочка она еще мелкая.
– Все хорошо, – шмыгаю носом. – Иди мой руки. Скоро будем садится за стол.
Леша еще пару секунд смотрит на меня, потом кивает и тоже уходит.
Стою у плиты, тихо реву. В голове гул, на душе обжигающая пустота, а сердце… кажется, что его больше нет. Вырвали и растоптали.
Внезапно чувствую, как что-то теплое прижимается к ноге. Чарлик. Смотрю вниз. Пес с высунутым языком и собачьей улыбкой не сводит с меня искрящихся нежностью глаз.
– Чарлик, – чешу его за ушком. Даже в такой момент он может заставить улыбнуться. – Похоже, ты единственный в этом доме, кто по-настоящему меня любит.
Пес лижет мою руку, и мне становится чуточку легче. Хоть моя жизнь и рассыпается на глазах как карточный домик. Надо привести себя в порядок перед ужином. Он обещает быть непростым.
***
Оглядываю лица моих родных за столом, но меня не покидает ощущение, что мы просто незнакомцы и вообще случайно тут оказались. Разговор не ладится.
Игорь и Леша с аппетитом уминают лазанью и закуски. Мы с Нютой почти не притрагиваемся к еде. Нюта – наверняка из принципа, а я – потому что кусок в горло не лезет.
Краем уха слушаю, как Леша что-то рассказывает. Он единственный пытается поддержать разговор за столом. Мое сердце глухо отсчитывает секунды до момента “икс”.
Наконец, краем глаза вижу, как Игорь откладывает приборы и салфеткой вытирает уголки рта. Смотрит на детей, будто готовится к презентации перед советом директоров. Кажется спокойным и уверенным, но я слишком хорошо его знаю. Чуть поджатые губы, напряженные плечи, пальцы, которыми он незаметно барабанит по столу, и вертикальная морщинка между его темных бровей – выдают напряжение.
– Дети, – начинает он тоном, от которого у меня сжимается сердце. – Есть кое-что, что мы с мамой хотели бы с вами обсудить. Это касается нашей семьи.
Тоже медленно кладу вилку на стол.
Чувство, словно стою перед эшафотом и ожидаю расстрела.
Леша сразу бросает на меня быстрый обеспокоенный взгляд. Нюта, которая до этого сидела уткнувшись в телефон, отрывается от экрана и удивленно смотрит на отца.
Сглатываю, не в силах поверить, что этот разговор действительно происходит. У меня пересыхает во рту, и я даже не уверена, смогу ли что-то сказать, если потребуется.
– Мы с мамой… решили, что нам нужно немного времени, чтобы разобраться в наших отношениях, – говорит Игорь. Его голос ровный, как натянутая струна. – Поэтому я планирую пожить отдельно какое-то время.
Тишина накрывает стол. Гнетущая, почти осязаемая. Смотрю на детей, стараясь угадать их мысли. Леша опускает виноватый взгляд в тарелку. Нюта шокированно переводит взгляд с Игоря на меня и обратно.
– Вы что, разводитесь? – наконец вырывается у нее.
Игорь отвечает за нас обоих:
– Мы с мамой еще не решили. Но я хочу, чтобы вы знали: что бы ни случилось, я вас очень люблю и остаюсь вашим отцом, – произносит он с таким телом в голосе, что у меня от его слов начинается изжога.
Как у него только совести хватает говорить о любви! Как можно быть настолько циничным! Он рушит семью, бросает меня, ради какой-то… шлендры! И делает это с таким благородным видом, что меня сейчас просто вырвет.
Сжимаю руки под столом в кулаки. Понимаю, что еще немного, и я просто взорвусь.
– Ну зашибись! – восклицает Нюта. – Уже давно мечтала отсюда свалить. Пап, если вы разъезжаетесь, то я хочу жить с тобой!