Пролог
Виктор
Никогда бы не подумал, что окажусь в номере отеля с другой женщиной. То есть после того, как уже выбрал одну и надел ей кольцо на палец.
Глоток виски обжигает горло. Загоняю в угол мысли. Они зудят под черепом, не дают нормально дышать. Кручу в руке стакан. Лед тихо позвякивает о стекло.
Из приоткрытой двери ванной доносится шум воды. Оттуда, в полумрак комнаты, по полу скользит луч света, прямо к моим ногам. Будто указывает на меня: вот он, герой сегодняшнего вечера.
Окидываю взглядом номер: два кресла, огромная двуспальная кровать с белоснежным бельем. Вещи Лиды — плащ небрежно брошен через спинку кресла, на тумбочке флакон духов и крем.
Делаю еще глоток.
Телефон в кармане пиджака вибрирует. Звонит Вера.
– Да? – отвечаю чуть хрипло. Откашливаюсь в сторону. – Привет.
– Привет, дорогой! Ты где? – голос жены мелодичный и чуть уставший.
На заднем фоне топот, возня, кто-то кого-то явно догоняет с боевым кличем. Пацаны мои опять на ушах стоят.
– На встрече еще. Задержусь, – отвечаю.
Вроде звучит правдоподобно. Но сердце спотыкается, будто я пацан, который накурился за гаражами и теперь пытается вести себя как обычно, пока мать не вынюхала запах табачины.
– Ну во-о-от, снова? – разочарованно выдыхает она. – А я твое любимое жаркое в горшочках готовлю. Звоню, чтоб купил вина к ужину.
Жаркое у Верки отпад. По бабкиному рецепту. Представляю, как оно томится в духовке, заливая кухню пряным ароматом. В животе громко урчит.
– Прости, – отвечаю. – Постараюсь освободиться скорее. Вино куплю.
Тут же в трубке слышится грохот. Что-то упало. Вера кричит куда-то в сторону:
– Матвей, Тимофей! Я сейчас приду, и никому не будет весело! А ну разошлись быстро!
Буравлю взглядом туфли Лиды у двери номера. На тонкой шпильке. Сброшенные второпях. Они такие же, как их хозяйка, утонченные, женственные, интригующие.
Вера возвращается к разговору, говорит мягче:
– Прости, наши монстры опять не поделили мой планшет. Кажется, ему скоро придет трындец. Может, купим им уже личные телефоны? Сил уже нет их разнимать.
Отвожу взгляд от туфель:
– Давай обсудим позже, окей? – говорю жене, вставая с кресла.
Хожу по комнате. Галстук душит – срываю, ослабляю ворот.
– Ты хоть обедал? Все нормально? – спрашивает она.
– Угу, – проглатываю ком в горле. В ванной стихает шум воды. – Ну все, Вер, мне пора.
– Ну давай, – вздыхает она. – Красное только купи, сухое. Люблю тебя. Чмок!
– Хорошо, – отвечаю и сбрасываю звонок.
Выключаю звук, убираю телефон во внутренний карман пиджака.
Разговаривать с женой о наших детях перед тем, как трахнуть другую – кощунство.
Бля, ну и духота тут. Приоткрываю окно, скидываю пиджак и вешаю на вешалку, валяющуюся на полу.
Никогда не думал, что буду изменять жене. Не потому, что святой. Просто мне и так было нормально. Даже больше — хорошо. Я люблю ее. Она простая, смешная, настоящая. Меня в ней все устраивает. Реально устраивает.
Ходить налево, если подумать, дело нервное и утомительное. Все время паришься, чтобы тебя не спалили. А когда у тебя двое детей и совместно нажитое – ставки, ой, как высоки. Так что, рисковать ради перепихона – ну я хз. Я слишком стар для этого дерьма.
Но в каждом правиле есть исключение.
Расстегиваю манжеты, закатываю рукава. Прислушиваюсь к звукам из ванной. Чего она так долго? У меня не так много времени.
Говорят, все мужики изменяют. Вон, взять Игоряна, кореша, – под полтос уже мужику, а повелся на тренершу из фитнес-клуба. Я тогда подумал, что у него явно крышняк того, улетел. Жена у него красивая, еще молодая. А все равно накрыло мужика.
Получается, оно и меня вот так – «накрыло»?
Скрип двери. Лида выходит из ванной.
Оборачиваюсь. Пульс в висках подскакивает, как стрелка тахометра – дрожит на красной зоне.
Лида. Лидия. Всегда любил это имя. Даже дочь так хотел назвать, да пацаны родились.
Двигается мягко. Кошка. Подходит ближе.
Светлые волосы небрежно собраны. Сквозь тонкий шелк халата угадываются покатые бедра. И грудь, тройка, все еще почти идеальная.
Она улыбается. Едва касается губами моих губ.
– Ну, привет, – выдыхает мятной свежестью. Тихо. Ласково.
– Привет, – хриплю ответ.
Не могу отвести от нее взгляда. Улыбается. Губы пухлые, зовущие.
В голове на миг мелькает образ жены. Как утром сонная тянулась ко мне рукой. Как щебетала что-то на кухне, пока варила мне кофе. Или, когда сидела напротив за столом, обнимала чашку двумя руками и смотрела, как я уминаю завтрак.
Если она узнает, никогда не простит.
Лида с ленивой улыбкой толкает меня в грудь. Я не сопротивляюсь — падаю в кресло. Она не торопясь устраивается сверху. Халат распахивается, я невольно задерживаю взгляд.
Тонкие кружевные трусики, почти прозрачные. Полная, упругая грудь. Нежно-розовые соски — напряженные, будто ждут прикосновения. Беру ее в ладонь, сжимаю мягко. Лида тихо стонет, выгибаясь ближе.
Ее рука скользит вниз и находит мой член, туго упирающийся в ткань брюк, налитый, тяжелый, стянутый до боли. Она гладит его ладонью, медленно. Потом сжимает — точно слегка придушивает. В ее глазах вспыхивает азарт. Она прикусывает нижнюю губу и улыбается:
– Оу, и тебе привет, – шепчет.
Прижимается бедрами. Начинает двигаться — плавно, тягуче, но с безошибочной точностью, которая заводит до предела. Мучительно-сладко.
Закрываю глаза, откидываясь в кресле. И в этот момент перестаю быть собой.
Я – просто сбой системы. Ошибка, что случается даже у самых точных часов.
Ну, привет.
Глава 1
Вера
– Нет, девочки. Мой Витя никогда мне не изменял и не изменит. Я точно знаю, – говорю, сжимая ладонями стаканчик с облепиховым чаем.
Танька кривится, будто ее чай не с облепихой, а с полынью:
– И с чего такая уверенность? Да все они… кобели, говорю вам. Сколько волка ни корми – все в лес смотрит.
Оля тоже хмыкает, смотрит на меня как на дуру:
– Ага, мой, помню, тоже пел, что «не такой». А потом узнала, что он шпилит молоденькую секретаршу. На корпоративе ее при всех на коленях держал, как кошку. Добрые люди рассказали, что у них уже полгода «служебный роман».
Она делает глоток из стаканчика, пронзительно глядя в одну точку. Сухо добавляет:
— В общем, теперь он в однушке с алиментами, а я с детьми и ипотекой. Вот тебе и «не такой».
Прячу нос в шарф, чтобы согреться. А может, прячусь от негатива девчонок. Даже не знаю, что им ответить на такое. Жаль, что им так не повезло с мужьями.
Мы пересекаемся с ними только тут, на трибуне хоккейной школы. Обычно болтаем обо всем и ни о чем, пока наши дети шайбу гоняют.
Сегодня речь зашла об изменах. Оказалось, что они обе в разводе. Причина — измена мужа.
Такие дела.
Продолжать разговор не хочу. Им, конечно, по-женски сочувствую. Но мой Витя – не кобель. За юбками бегать? Изменять, врать, скрываться? Нет. Он у меня надежный, как бронепоезд.
Хотя… вот взять моих друзей, Водяновых. У Машки Игорь тоже надежным казался. Двадцать три года в браке. А потом как повело его на ту безмозглую Барби-тренершу, которая жопу себе наприседала.
Конечно, можно сослаться на то, что у них кризис был в отношениях. Но у нас-то с Витей все в порядке. Вроде…
Тьфу! Мысли паршивые полезли, и на душе стало кисло. Лучше за игрой детей послежу, чем фигню всякую думать.
На поле Тимофей красиво подрезает какого-то мелкого и с размаху забивает шайбу в ворота – прямо между щитков вратаря. Тренер мгновенно поднимает руку – гол!
– Молодец! – ору, сложив руки рупором. В груди теплеет от гордости. Сынок, красавчик мой!
Матч тренировочный, но Тима скользит мимо трибун с видом капитана сборной, не меньше. К нему подлетает брат, одобрительно хлопает по каске.
Они в команде уже третий год. Отдали их на хоккей, как только им по пять стукнуло. Сидеть на попе ровно – это вообще не про наших. Энергии в них, как в небольшой электростанции: то дерутся, то обнимаются, то шкаф вдвоем роняют. Хоть где-то пусть пар выпускают с пользой.
А когда еще и в школу пошли, так я вздохнула с облегчением. Слава педагогам с железными нервами и годовым запасом валерьянки!
После тренировки садимся в машину. Мальчишки горячо обсуждают тренировку, я выруливаю с парковки школы.
Включаю радио. Оттуда бодренько раздается голос Слепакова:
«Все мужчины изменяют своим женам.
Изменяют своим женам все мужчины,
Все мужчины изменяют, изменяют своим женам,
А я не такой, я не такой, я не такой…»
Да вы издеваетесь?!
Быстро выключаю. Кошусь в зеркало заднего вида на сыновей.
Конечно, если мальчишки с детства слышат эту ерунду, чего еще от них ожидать?
Пока едем, звонит Витя. Предупреждает, что задержится на работе. Опять.
Расстраиваюсь, конечно. Но что поделать. У него бизнес, серьезный пост в айти компании, которую они основали с друзьями много лет назад.
Приехав домой, сразу берусь готовить ужин. Ставлю томиться в духовку мясо, мою овощи на салат.
Режу огурец, а в голове застряла проклятая песня Слепакова. Крутится как заевшая пластинка. И разговор с девчонками всплывает на фоне.
Не знаю. Если так думать, то как вообще отношения строить? И главное – зачем? Ради детей?
А как же душа в душу? Доверие?
Витя уже третий раз за неделю ужин пропускает. Все у него “встречи”, “партнеры”. Я ему верю. Да, верю! Без доверия, какие же это отношения, какая же семья?…
– Ай! – нож соскальзывает и режет указательный палец. – Твою ж налево…
Прикладываю палец к губам, слизывая хлынувшую кровь. Бегу к аптечке, достаю ее из кухонного шкафчика, копаюсь в поисках пластыря. Порез неглубокий, но противный.
Из гостинной долетают крики:
– Тимка, верни! Это мой уровень! Моя очередь! Ма-а-а-а-ам!
– Так, я вам сейчас устрою уровень! – кричу им с кухни, заклеивая палец – Не умеете договариваться, заберу планшет!
Мальчишки снова притухают. Не успеваю взяться за нож, как слышу подъезжающую к дому машину.
Выглядываю в окно: черный внедорожник мужа.
Сердце радостно подскакивает. Успел все-таки!
Бегу встречать. Меня обгоняют Мотя с Тимой.
Витя заходит, бросает ключи на подставку для мелочи. Треплет пацанов по макушкам. Те наперебой делятся новостями.
– Привет, – целую его в щеку.
Пахнет виски. Слишком ярко пахнет.
– Ты пил, что ли? – спрашиваю удивленно, отстраняясь.
– Да, бахнули с клиентами по стаканчику. Смазать договоренности, так сказать, – бросает он, снимая пальто.
– Как же ты доехал? – хмурюсь.
– Услуга “трезвый водитель”, – отвечает и протягивает мне бутылку вина. – Красное, сухое.
Беру ее, рассматриваю этикетку.
Раньше муж никогда не пил, если за рулем. Он у меня вообще человек строгих правил и порядка. Финансовый директор как никак. Все под контролем, все по полочкам.
Но все-таки это мелочь.
– Ужин почти готов, — говорю с улыбкой. — Сейчас салат заправлю. А ты пока открой вино.
– Конечно, – кивает он и идет на кухню.
Кладет телефон на столешницу, снимает пиджак, бросает на спинку стула. Растегивает манжеты, закатывает рукава, а Мотя уже по-тихому тырит его айфон и бежит к брату.
Качаю головой. Но не останавливаю. Устала от их драк за сегодня. Пусть хоть на десять минут притихнут.
Быстро дошинковываю овощи. Исподтишка наблюдаю, как муж ищет штопор в ящике.
Высокий, большой, как медведь. Рубашка слегка натянута на плечах. Руки, как у настоящего мужика, большие, чуть загрубевшие, сильные. Аккуратная борода, взгляд из-под темных бровей спокойный, тяжелый. Движения без суеты.
Смотрю и улыбаюсь: люблю его. Красавец. Мой мужчина. Так засматриваюсь, что опять чуть по пальцу себе не режу.
Перемешиваю нашинкованные овощи в салатнице. А в груди что-то щемит. Почему – сама не знаю.
Провожу пальцем по пластырю на порезе. Саднит. И песня эта тупая в голове вертится.
Бросаю ложку. Подхожу к Вите. Заглядываю в глаза:
– Вить, – говорю.
– М?
– А ты мне когда-нибудь изменял? – спрашиваю прямо в лоб.
Он замирает. Штопор в руке. Смотрит на меня, хмурит брови.
– Ты че, Вер? Что за вопросы?
– Ирина Хакамада говорит, что все мужчины изменяют. Природа у вас такая. Полигамность. Как ты считаешь?
Он фыркает и качает головой:
– Вер. Я без понятия, какие мужики были у твоей Хакамады, – ножом подцепляет этикетку и снимает с горлышка бутылки.
– Да обычный вопрос. Так изменял или нет? – не отступаю.
Муж бросает на меня усталый взгляд:
– Нет, Вер. Я тебе не изменял.
Улыбаюсь, выдыхаю с облегчением. Я знаю мужа как облупленного. Если бы соврал, я бы сразу поняла.
Бросаюсь к нему на грудь, прижимаюсь счастливая:
– Я так знала, – обнимаю за талию. – Ты у меня самый лучший, Вить.
Он недоуменно гладит меня по спине:
– Ты чего вообще об этом думаешь?
– Таня, мать Лешки Фефелова с хоккея, застукала своего с какой-то бабой, – отвечаю. Отрываю щеку от его груди, поднимаю взгляд. – Вить. А ты думал когда-нибудь, чтобы мне изменить? Ну вот, честно только… хотел?
Он нетерпеливо выдыхает, закатывает глаза:
– Вер! Жрать хочу, вот что. Сначала ужин, потом интервью, идет? – шлепает меня по попе, как обычно слегка, но с характером.
Фыркаю, смеюсь. Сердце отпускает, как будто развязался тугой узел.
Несу салат на стол. Ну и дура. Загналась на ровном месте. Все у нас нормально.
Кидаю взгляд на близнецов. Они затихли на диване. Тимка с моим планшетом, Мотя с отцовским айфоном. Опять рубятся в свой “Роблокс” небось. Тишина благословенная. Только редкие выкрики: “Держи его!”, “А-а-а-а, я упал!” и в таком духе.
Но тут Мотя хмурится и возмущенно выдает:
– Па! Тут тебе кто-то написывает! Уже миллион сообщений!! Играть мешает!
Витя в эту же секунду вытаскивает пробку из бутылки.
«Чпок!»
Он замирает со штопором в руке, кидает обеспокоенный взгляд на сына.
– Ли-ди-я, – читает Матвей и переходит к сообщению. – “Ме-ня до сих пор по-тря-хи-ва-ет, ес-ли чест-но…” – успевает он медленно, по слогам прочитать.
Витя резко подлетает к нему и выхватывает телефон из рук сына.
Глава 2
Вера
Стою как вкопанная. Будто по голове чем-то тяжелым огрели. Аж в ушах зазвенело.
Сказать, что реакция Вити… слегка необычная – ничего не сказать. Он же мой медведь, скала, мой бронепоезд. Обычно спокойный как танк. В любой ситуации. А это…
Мотька с Тимой явно со мной согласны. Смотрят на отца глазами по пять рублей.
– Я не разрешал брать мой телефон, – говорит он. Однако очень ровно и спокойно, как всегда. – Быстро руки мыть и за стол.
Мотя надувает губы:
– Ну па-а-а-а…
– Быстро!
Мальчишки нехотя отлипают от дивана, плетутся в ванную как два ленивых гуся, шаркая тапками. Переговариваются шепотом, что-то про “папа сегодня злой”.
А я так и стою с салатницей, про которую забыла уже.
Витя бросает на меня взгляд. Быстрый, прищуренный. Проверяет, что у меня там в голове.
Или мне кажется? Наверное, кажется. Наверное…
Ставлю салатницу на середину стола. Витя подходит, ставит рядом бутылку вина.
– Ну что, скоро там приготовится? – спрашивает как ни в чем не бывало. – Пахнет обалденно. Я голодный как волк. Сейчас тебя съем.
– Не надо меня есть, – отвечаю с улыбкой, будто выходя из оцепенения. – Кто же вам ужины тогда готовить будет?
Иду за прихватками, но в голове начинается месиво из мыслей. Что еще за Лидия? Почему ее трясет? И, самое главное, зачем эта припадочная мужу моему написывает?
Достаю мясо из духовки. Пахнет, и правда – отпад. Томилось два часа в сливочном масле. По-кремлевски. Ставлю блюдо на стол.
Витя весь оживляется, смотрит на мясо, как лев на антилопу. А я на него:
– А что еще за Лидия? – спрашиваю как бы спокойно, но сама слышу – голос предательски дрогнул.
Косым взглядом буравлю телефон, лежащий рядом с Витей. Решил теперь с ним не расставаться? Даже за стол взял?
Муж с досадой отрывает взгляд от мяса, переводит на меня. Смотрит хмуро, но отвечает опять спокойно:
– Главбух наш новый. Елену Васильевну на пенсию на той неделе проводили.
Вспоминаю Елену Васильевну, кругленькую женщину в очках с цепочкой и химзавивкой. Всегда деловую, в пиджачке, однако, любительницу крепко шуткануть под рюмашку. Пересекались пару раз на корпоративах. Очень мне понравилась.
– И отчего же Лидию так «потряхивает»? Почему она пишет лично ТЕБЕ, а не в общий рабочий чатик? – прищуриваюсь.
Витя тоже поднимает на меня прищуренный взгляд. Мы как два шпиона, пытающихся расколоть друг друга.
– У нас проверки. Она всего месяц работает. Нервишки сдают, вот и трясет, – отвечает он медленно, будто на детекторе лжи. – Пишет мне, потому что я, Вер, финдиректор.
Говорит мне, как глупенькой.
Звучит, и правда, очень логично. Внутри сразу что-то сдувается. Даже стыжу себя немного. Вот ревнивица, допрос голодному мужу устроила.
Да только вот Витя сразу после этого незаметно так телефон свой со стола стягивает и в карман. От меня не ускользает.
Возвращаются мальчишки. Галдят. Тимка первым залезает на стул, хватает хлеб. Мотя следом. Витя наливает нам двоим по бокалу вина.
Раскладываю мясо по тарелкам. На душе все равно неприятно. Как заноза под кожей.
Сажусь за стол, беру вилку. Муж вдруг кладет свою теплую тяжелую ладонь поверх моей руки:
– Верусь, ну ты чего? – смотрит на меня тем взглядом, от которого я никогда не могу устоять. – Не общайся ты больше с этой Таней. Ерунды тебе в голову нагрузила.
Вздыхаю. Может, и правда. Загналась, надумала себе.
Или нет?
Улыбаюсь любимому, нежно касаясь носом его мягкой бороды:
– Ешь, любимый, – шепчу. – Ты же такой голодный.
Мужчины мои едят с большим аппетитом. Мясо влетает в них, как дрова в топку печки. Готовила два часа, а пять минут – и тарелки пустые.
– Можно еще? – облизывается Тимка.
Накладываю всем добавки, улыбаюсь. Приятно смотреть на их довольные моськи.
Мальчишки о чем-то спорят. А Витя ест, погруженный в свои мысли. Будто не здесь. Устал? Из-за проверки? Или из-за Лидии?
Что там за Лидия. Больно интересно теперь на нее посмотреть.
После ужина обычная рутина. Посуду перемыла, уроки у мальчишек проверила, спать уложила. Захожу в нашу спальню.
Витя только что вышел из душа. Волосы еще мокрые, сбиты в беспорядке. Свежий запах геля для душа, чуть мятный. На нем только штаны, торс голый, сушит полотенцем волосы.
Когда захожу, бросает взгляд на меня. От которого в животе что-то переворачивается, мгновенно жарко становится.
Мой медведь откидывает полотенце в сторону, шлепает босыми ногами ко мне. Спокойно так. По-хозяйски. Взгляд прищуренный, хищный.
– Иди-ка сюда, – хрипит низко.
Тянет к себе. Одной рукой, легко. Будто я пушинка.
– Ты чего делаешь? – хихикаю нервно, но уже начинаю таять, как масло на горячей сковородке.
Наклоняется к моему уху и низко рычит:
– Собираюсь вытрахать из тебя всю эту херь.
Глава 3
Вера
Гляжу на мужа снизу вверх, а у самой в животе все свело от жара и желания. Ну где делают таких мужиков, скажите мне?
Витя втягивает горячим ртом мочку моего уха. Мягкая борода щекочет шею.
Мурашки по всей коже, будто ток пустили. Ноги становятся сразу ватными. Горячей лапищей находит мою грудь, сжимает через платье, грубовато, но приятно.
Захлебываюсь ощущениями. Не может мой Витя так же целовать какую-то другую. Не может, не верю!
– Вить… погоди… мне тоже в душ надо, – лепечу, теряя способность связно мыслить от его поцелуев, запаха, прикосновений.
– Не нужно, – рычит низко. Лезет рукой мне под юбку, и одним рывком срывает с меня трусики.
Я аж ахаю от неожиданности. Смотрю на мужа. От удивления открываю-закрываю рот. А трусики-то в чем провинились?
А у Вити глаза уже темные, как у зверя. Берет мою ладонь, сжимает ею свой стол прямо через мягкую ткань домашних брюк.
Тяжелый, горячий, твердый. Невольно облизываю пересохшие губы.
Муж властно направляет мою руку так, как ему хочется. Двигает ей, то поглаживая, то сжимая член.
Другой берет за подбородок, горячо целует губы. Медленно, смакуя. Тяжелым взглядом сканирует лицо, будто проверяя, готова ли я ему беспрекословно подчиняться.
Что происходит? Это его налоговая так распалила?
Не успеваю ничего понять, он отпускает мою руку, резко разворачивает к себе спиной, чуть толкая вперед. Упираюсь руками в край кровати, а Витя уже задирает мне юбку – без разговоров. Без сюсюканий. Грубо хватает за бедра. Сильные пальцы впиваются в кожу.
– Ноги шире, Верусь, – приказывает.
Вся дрожу, но слушаюсь. Попробуй тут ослушайся. Сердце гулко выстукивает ритм.
Он входит в меня одним толчком – грубо, нагло, по-хозяйски. Захлебываюсь стоном – от боли и кайфа одновременно.
— А-ах!
В руках слабость, чуть не падаю вперед, но муж крепко удерживает за талию.
Начинает двигается сильно, с напором. Каждый толчок выбивает воздух из легких. Бедра ритмично шлепают по ягодицам.
Не шутил он про «вытрахать из меня мысли». В голове не остается ни одной. Все внимание сосредотачивается только вокруг того, как его жилистый ствол дико двигается во мне. Грубо, мощно… обалденно.
Внезапно Витя с размаху шлепает меня по заднице. Звонко, сочно. Резко вдыхаю, снова поражаясь тому что происходит.
Но думать и анализировать я вообще не в силах. Волна оргазма накрывает из самых глубин. Ноги подкашиваются. Тело содрогается.
Муж наклоняется, целует меня в шею:
– Хорошая девочка, — хрипит в ухо.
Еще крепче сжимает мою талию, другой рукой фиксирует шею, лишая меня любой свободы движений. Трахает еще глубже, еще жестче.
И снова доводит меня до предела. Вся дрожу от экстаза, кончаю второй раз – сильно, долго, едва не плача от переполняющего чувства.
Витя вколачивается в меня последними дикими рывками и тоже замирает, пульсируя во мне.
Едва помню, как после он укладывает меня в кровать. Расплавленную, мокрую, натраханную до полусна. Притягивает к себе, обнимает своей большой тяжелой рукой. Гладит по волосам.
Лежу на его широкой груди, отдыхаю. Слушаю как мерно бьется его сердце. Тук-тук. Тук-тук.
Отхожу от марафона, который мне только что устроил мой законный супруг. Глажу его по коже. По темным завиткам его волос на груди. Теплый, родной. Мысли в голове бродят, как пьяные.
Говорю же. Все хорошо у нас. И в жизни, и в постели. Живем душа в душу.
И как на зло в голове снова начинает играть эта дурацкая песня Слепакова:
“Все мужчины изменяют своим женам…”
Да чтоб тебя, Семен! Напридумывал фигни, а людям жить с этим! Как теперь выключить это радио? Если даже член Ярова не справился, то я уж не знаю.
Тем более сегодня было просто… уа-а-а-ау.
А что это, собственно, было? Что за страсти-мордасти. И… он меня что, реально отшлепал?
Ягодицы все еще пылают, вместо ответа.
Странно как-то. Вроде все как всегда, даже лучше. Домой раньше пришел, секс обалденный.
Но что-то все же не так. И смска. От этой Лидии-хламидии .»Потряхивает ее». Совсем дурная что ли, не видит кому и что пишет? Вон, пусть Акелову написывает. Он не женат.
Снова начинаю загоняться.
Пытаюсь спрятаться от мыслей под подбородком у мужа, как маленькая. Но взгляд сам собой цепляется за его айфон на зарядке.
“Нет, Вер, ты до такого не опустишься”, – мысленно говорю себе, осуждая себя даже за идею.
Ну что я, ревниво-истеричная жена? Нет, я адекватная. Я доверяю.
Целую мужа в грудь:
– Я так люблю тебя Вить, – шепчу по-честному. Правда люблю. До дрожи, до глупостей всяких. – Поэтому если ты изменишь мне… я точно не прощу. Не смогу я, хоть ты тресни.
Жду притаившись ответа. Но его нет.
Поднимаю голову.
Муж он уже отрубился. Спит как младенец, посапывает.
Лежу, смотрю на его лицо. Хочется провести пальчиком, очертить все эти резкие, будто высеченные из камня черты. Но боюсь будить.
Снова кладу голову ему на грудь. Взгляд опять падает на его айфон.
Да ничего же такого. Просто одним глазком. Просто убедиться, что я дура ревнивая. Да?
Выжидаю еще пять минут для верности, прислушиваясь к мерному сопению мужа. А потом осторожно тянусь к его телефону.
Глава 4
Вера
Одумайся, Вер! Ну вы же всегда доверяли друг другу! У вас крепкая семья, любовь. А лазить в телефоне мужа, пока он спит – ну это просто днище! Надо себя уважать!
Но остановиться не могу.
Аккуратно высвобождаюсь из объятий мужа. Дотягиваюсь до его телефона.
Может, это и днище. Но пусть лучше я окажусь параноиком, чем с лапшой на ушах. Доверяй, но проверяй. Так ведь?
Тихонечко беру айфон с тумбочки, отсоединяю зарядку. Экран вспыхивает. Предлагает ввести код-пароль.
Это просто. Всю жизнь у Вити один и тот же пароль – мой день рождения. Быстренько ввожу четыре цифры.
Но экран дергается. Четыре черных кружочка вздрагивают и возвращаются на место. Будто качнули головой: «неа». Пароль неверный.
Хмурюсь. Чего это вдруг?
В груди что-то екает, но я приказываю себе не паниковать. Я могла и ошибиться.
Ввожу еще раз. Медленно и внимательно. По циферке. Чтоб наверняка.
И снова айфон, приятно вибрируя, нежно посылая меня нафиг. Смотрю на экран не моргая. Не могу поверить.
Он сменил пароль??
Но… Мотя же только вот перед ужином играл на его телефоне. Когда еще смс-ка эта дебильная пришла. Значит, тогда пароль подходил.
Вспоминаю, как Витя не расставался с мобильником весь ужин. Получается… после сразу поменял??
От возмущения у меня аж челюсть отвисает. Перевожу взгляд на мирно посапывающего мужа и прям еле сдерживаюсь, чтоб не треснуть мерзавца! Чтоб знал, гад, как жену свою за дуру держать!
Вот тебе и доверие!
Внутри закипает злость, смешивается с горькой обидой.
Только что у нас был идеальный секс. Такой, после которого чувствуешь себя женой года, богиней. А теперь… получите, распишитесь. Добро пожаловать с небес на землю.
Где-то слышала, что, когда благоверный меняет пароль – это первый признак того, что совесть у него не чиста. Иначе зачем ему это делать, если скрывать нечего?
Мне аж дурно становится. Кровь от лица отливает, и дышать тяжело. Внутри все пылает, будто кислоты хлебнула.
Так, успокоилась. Не надо раньше времени себя накручивать.
Делаю глубокий вдох. И тут приходит гениальнейшая мысль: а что, если попробовать разблокировать прямо Витиным лицом? Вот же он, тут рядом лежит.
Подползаю к мужу ближе. Тихонько подношу айфон к лицу. Молюсь, чтобы Витя не проснулся от свечения экрана. Иначе без понятия, как я буду это все ему объяснять.
И так, и сяк пробую. Ну давай, разблокируйся уже по-хорошему!
Витя вдруг чуть морщится, чмокает во сне губами, что-то бормочет:
– М-м-м… да… угу… – тяжело вздыхает, хмурит брови.
Пугаюсь, одергиваю руку, падаю на подушку рядом как мертвая. Прячу айфон под одеяло.
Замираю, прислушиваюсь. Не дай бог, проснулся.
Сердце колотится, как у воришки.
Витя медленно поворачивается на другой бок. Ко мне спиной. Снова бурчит что-то себе под нос и вдруг абсолютно невозмутимо… пукает.
Морщу нос. Ну класс. Спасибо, дорогой. Хорошо хоть под одеяло.
Но, слава богу, спит.
С надеждой снова быстро кидаю взгляд на экран телефона. Может все-таки получилось разблокировать?
Но результат все тот же. Айфон равнодушно просит ввести код-пароль.
С досады и злости пихаю мужа локтем в спину.
Не сильно. Так… чисто обозначить свое негодование.
Тот и бровью не ведет. Сон у него всегда крепкий. Вот сволочь любимая!
Вздыхаю. Приходиться признать, что план мой провалился. Тихонечко кладу айфон обратно, подключаю к зарядке.
Ложусь на подушку, смотрю в потолок. Сна, естественно, ни в одном глазу.
И что дальше? Чего ты добилась, Вер? Теперь только еще больше загоняться буду. Мысли всякие лезут. Не могу успокоиться. Сердце ноет.
Надо было сразу попросить показать эту гребанную переписку! Я что, не заметила, как он подорвался? Реакция его явно была странная.
Еле сдерживаюсь, чтобы не растолкать гада и не устроить допрос! Спит как миленький, а я тут мучаюсь.
Останавливает меня только одно. Если окажется, что переписка все-таки с бухгалтершей, что реально проверка, что пароль сменил, потому что… да не знаю… чтобы дети что-нибудь не нажали случайно. Он же финансовый директор, мало ли что. Короче, если всему есть адекватное объяснение, то выставлю себя ревнивой дурой. О каком доверии тогда можно говорить?
Да и ревнивая жена — это ужасно не сексуально. Отталкивающе, стыдно.
Приказываю себе успокоиться и спать.
Но не выходит. Мне нужен какой-то план. Лежу, моргаю в темноту, разрабатываю варианты.
Первый. Завтра прикинусь дурой, возьму его телефон, якобы погоду глянуть. И спрошу – с каких пор у него новый пароль?
Второй – по-тихому спрошу у Моти. Может, у папы давно новый пароль, и я одна не в курсе?
Еще можно наведаться к мужу на работу. Под благовидным предлогом, разумеется. Взглянуть на эту главбухшу. Я как фотограф людей сразу насквозь вижу. Если пахнет жареным – пойму.
А еще…
тут меня осеняет.
Я же завтра Кирсановых фоткаю! Партнера Вити с беременной женой. Вот и спрошу у Кирилла, что у них там за налоговая проверка и новая бухгалтерша.
Точно!
Удовлетворенно выдыхаю. Кладу руки под щеку, сворачиваюсь креветкой.
И все равно гадко. Холодно. Одиноко. Даже думать о том, что Витя способен вот так цинично мне лгать – рвет душу на части. Шмыгаю носом.
Нет, не буду паниковать. Не буду устраивать сцен. Я же не истеричка какая-то!
Лучше подожду. Понаблюдаю. Если врет – обязательно спалится.
И, если уж это правда…. Господи… даже представить себе не могу…
Снова накатывает злость и отчаяние. Тыкаю локтем Витю в ребро. Чисто, чтобы успокоиться. Я тут с ума схожу, а он дрыхнет!
– Ух-х-х, – ухает он, поворачивается.
Ой, кажется переборщила!
Витя открывает один глаз, а я, наоборот, закрываю оба. Замираю, как мышь, и изо всех сил делаю вид, что сплю.
Муж одной рукой сгребает меня под себя, как котенка. Целует в висок. Минута – снова храпит.
Лежу. Чувствую себя маленькой и хрупкой в его руках. И запах его всегда меня успокаивает. Хочется забыть обо всем.
Божечка, ну прошу тебя. Путь Лидия окажется страшненькой старенькой бухгалтершей со слабыми нервами!
Завтра. Все узнаю завтра.
Глава 5
Виктор
Будильник вырывает из глубокого сна. Наощупь нахожу мобильник, выключаю впопыхах, пока не разбудил Верку. Встаю сразу, чтоб не вырубиться.
Пиздец, спать хочется. Тру ладонями лицо, пытаясь прогнать остатки сна. Зеваю так, что челюсть хрустит. Потягиваюсь, разминая затекшие плечи.
Поворачиваю голову. Верка дрыхнет, замотавшись в одеяло, только нос торчит. Ангел мой, после грехопадения. Ух, вчера вымотал ее конкретно. И себя заодно.
Вопросы еще ее. Блин. Из колеи выбила. Изменял я ей? Даже не думал об этом!
До вчерашнего дня.
Сразу всплывает образ Лиды. Трясу головой, встаю. Резко размахиваю руками, разгоняя кровь в теле.
Да как такое вообще может быть? Впервые в жизни реально подумал об этом. Об измене. И хуяк! У Верки, блин, рентген, что ли? Не женщина, а ходячий детектор лжи?
Еще и Мотя, блять, спалил контору. Удружил сынок.
А Верка? Сразу зыркнула так, что аж яйца поджались.
Она у меня только с виду маленькая, хрупкая, но, если что — церемониться не будет. Вот так однажды проснусь, а достоинство мое уже у нее в шкатулке для украшений покоится.
Опускаюсь на пол, начинаю отжиматься. Механически. С каждым движением в тело возвращается энергия. Башка включается, а вместе с этим приходят и мысли.
Вообще не те, что надо. Запретные. Прилипчивые.
Лида. Ее красное платье. Оно выжглось на радужке глаза. Не развидеть теперь.
И те тридцать секунд, когда выходили вчера с пацанами из конференц-зала в “Астории”. Обычный день, встреча с инвесторами. Башка набита цифрами, задачами. Заебался ужасно. Домой хотел ехать. К семье. К Верке, детям.
И тут увидел ее.
Я редко пялюсь на других баб. Но на эту засмотрелся. Зацепила. Сам не понял, чем.
Блондинка, красная шелковая блузка с мягкой линией выреза, такого же цвета узкая юбка до колен. С вырезом сзади, как у училки. От такого у мужиков всегда привстает. Видать, школьные травмы из пубертата сказываются.
Еще высокие тонкие каблуки. Не понимаю, как бабы на таких ходят. Может, секрет какой есть? Или моторчик, как у Карлсона, который их над землей немного приподнимает?
Блондинка будто почувствовала, как я пялюсь. Обернулась.
– Витя? – вскинула брови. Глаза скользнули по мне, секунда растерянности, потом… улыбка. Знакомая до боли. – Это, правда, ты?
Тогда-то я ее и узнал. Лиду мою.
Только кивнул. Стоял как дурак.
Сколько лет прошло? Двадцать? Мать твою налево…
Изменилась. Конечно, изменилась. Тогда – хулиганка. Студентка с ветром в голове и глазами цвета утреннего моря. Свободная, как сквозняк в ее общаге. Чуть с ума меня не свела, чертовка.
А сейчас… элегантная. Собранная. Тонкая. Уверенная. И все равно дико манкая.
С пацанами пиздели как-то. Вот бывают женщины такие. И в двадцать, и в сорок. Есть в них что-то такое, что у мужиков животное включается. Как у пса на течную суку — носом ведешь. И хоть тресни — ничего с собой сделать не можешь.
Хороша, короче. Как и прежде.
Внутри кольнуло. Где-то глубоко, под ребрами. Старое, покрытое пылью и паутиной шевельнулось.
– Я, – прохрипел в ответ. Горло вдруг стало сухим, как у кочегара в жару.
Перекинулись парой фраз. Дежурные вопросы. Кто, где, как. Вроде бы, ничего особенного. Но внутри – щелк. Потянуло в воспоминания, как в болото.
Вроде, она другая. И я другой. А смотрит, и я снова тот пацан двадцатилетний, который обещал ей луну с неба достать, а она хохотала.
– Спешишь? – улыбается мягко. – Может, по кофе?
Не заметил, как пролетел час и две чашки кофе. Болтали так, будто не было этих лет. Будто расстались вчера. Будто она не вышла замуж за другого.
Потом пошел и виски.
– Ну ты-то как? Семья, дети? – смотрит с прищуром.
– Да… жена. Двое. Мальчишки. А у тебя?
– И у меня – сын. Муж умер. Инфаркт. Год назад. Я как-то… все еще привыкаю к этому статусу.
Непроизвольно коснулась, где раньше было обручальное кольцо.
– Живешь тут? — спросил, не сводя взгляда.
– Нет. В Питере на пару дней. Потом обратно в Москву. Или… куда-нибудь еще, – пожала плечами. – Свободная птица теперь, знаешь ли.
Обменялись телефонами Без задней мысли. По крайней мере, на ее лице было написано именно так.
У меня в груди гудело, жгло.
Списал все на виски.
Вернулся домой. Пришлось “трезвого водителя” вызывать. Обычно я свои решения не меняю: сел за руль, значит, не бухаю.
Вера, дети, ужин. Сердце не на месте. Будто кто-то взял и сдвинул в бок. Где ему не положено быть. Занозой тянет изнутри, сука, не отпускает.
Потом малой зачитывает сообщение на пол-дома. От нее.
“Меня до сих пор потряхивает, если честно…”
Пиздец. Самый тупой момент в моей жизни. Лучше бы, реально, инспекция налоговая на голову свалилась.
Спрашивается, чего так подорвался? Мы ж кофе только выпили. Ну, и виски чуток. Сказал бы: встретил бывшую. Что такого? Не убивал никого, не трахал в лифте.
Но я, хер знает, что это было. Тупанул. Или не захотел открывать эту коробку Пандоры. Спалился, короче, конкретно.
Пароль сменил. Открывать сообщение от Лиды не стал. Не смог. Не хотел.
Потом трахал жену, как обезумевший от похоти пес. Не секс, а литургия для неверующих. Чтобы бесов изгнать из головы.
Проснулся. Понял. Не помогло.
Заканчиваю зарядку. Бросаю взгляд на Веру. Родная моя. Смешная. Мать детей моих.
Наклоняюсь, целую в макушку. Втягиваю носом запах ее волос. Член со скоростью света набухает и каменеет.
Верка недовольно морщится, прячется под одеяло, как черепаха в свой панцирь.
Иду в душ. Прихватив мобильник. Включаю воду. Секунду стою, смотрю на экран.
Выдыхаю. Медленно. Ровно. Как перед выстрелом.
Открываю мессенджер. Переписку с Лидой.
Глава 6
Виктор
Лида прислала пять сообщений. Одно за другим. Пробегаю глазами:
“До сих пор не могу поверить, что это был ты!”
“Столько лет прошло, а я будто на машине времени прокатилась. Почувствовала себя той глупой девчонкой. Забавно.”
“Меня до сих пор потряхивает, если честно.”
“Не хочу навязываться, но если вдруг захочешь – давай увидимся еще раз? Пока я в Питере.”
В груди микро-взрыв. Будто сердце на секунду сжали в кулак и отпустили.
Удивлен. Приятно. Не думал, что напишет.
Отвечу позже. Откладываю телефон, шагаю под душ.
Вода горячая, приятная. Бьет по плечам, стекает по спине, расслабляет тело. Но внутри наоборот – все сгущается, тяжелеет.
Ощущается, как когда в тачке на скорости подлетаешь на горке — и внутри все органы в невесомости. Пол из-под ног уезжает, а кишки отлипают от стенок и зависают под ребрами. Раздражающе щекотно. Мерзко кайфово.
И надо бы остановиться, но ты еще больше разгоняешься, чтобы испытать это снова.
Закрываю глаза, в голове кадры. Я и она. Юные, дикие. Без тормозов, без мозгов. Я – только после универа. Она – девчонка из Владивостока, приехала в Питер театральный штурмовать.
Не поступила, осталась готовиться на следующий год. Подрабатывала баристой в киоске у станции метро. Там-то я ее и встретил.
Бля, как мы с ней трахались. У нее, у меня, в парках, в примерочных, в туалете кинотеатра “Дружба”. Где угодно, как угодно. По два раза за ночь и один утром, если успевали.
Любил ее. Пиздец, как любил. Реально думал – это ОНА. Кольцо купил. Но… не судьба.
Она исчезла. Просто испарилась. Через подругу передала, что уехала. Вроде, обратно домой.
Телефон отключен. Неделя боли. Месяц злости. Год похмелья.
Потом уже спустя года три случайно узнал от общих знакомых, что в Москве она. Замуж вышла. Мужик у нее серьезный, при бабле, и ребенок уже.
Помаялся снова, но отпустил. Время лечит, водка анестезирует. Потом Верку встретил, и все как-то по-тихоньку забылось.
Но теперь… зачем опять туда тянет? Сам не пойму. У меня все есть. Жену люблю. Вчерашний секс всем порно-сайтам на зависть. Химия есть, взаимопонимание тоже. Дети в радость, быт устроенный, жизнь спокойная, налаженная. Ну, что, блять, еще надо?!
Не-е, братуха, не ступай ты на эту скользкую дорожку. Да и палишься, как молокосос.
Жене я врать не привык. У нас как-то с самого начала с ней все в открытую, душевно.
Но мысли чертовы… о встрече с Лидой – будто искра, упавшая в сухую траву. В животе легкое покалывание. Член, который уже было успокоился, при мысли о ней, снова поднялся и окаменел.
Фак.
Передергиваю по–быстрому. Выхожу из душа, вытираюсь полотенцем. Снова беру айфон.
Смотрю в переписку. Внутри борьба.
Да ладно, чего я загнался. Она уезжает завтра. Поужинаем, попиздим.
Чисто гештальт закрыть.
***
Вера
Подпрыгиваю на кровати от хлопка двери ванной. Сразу подрываюсь. Где я? Что?
В комнате уже совсем светло. Мокрый след на подушке. Так дрыхла, что слюнка текла.
Почему будильник до сих пор не прозвенел?
Ищу его взглядом на тумбочке и понимаю, что забыла его внизу, на кухне. Этот “звэрь”, муж мой, на меня так набросился, что я вообще все забыла.
Кидаю взгляд на настенные часы. Капец! Проспала!
У меня же фотосессия в одиннадцать! А еще мальчишек нужно собрать и в школу закинуть. Полный звездец!
Вскакиваю с кровати. Ловлю отражение в зеркале. Кошмар. Подушка отпечаталась на щеке, на голове гнездо. Я упала с самосвала, тормозила головой.
Ума не приложу, как меня вырубило! Услышала же, как Витя в душ пошел, еще подумала: минутку полежу и встану.
Тут замечаю, что Витя с ухмылкой наблюдает за мной. Торс все еще влажный после душа, боксеры в обтяжку. Хорош, гад.
– Доброе утро, – улыбается как кот, объевшийся сметаны. Скользит по мне взглядом. В глазах хищный блеск.
Понимаю, что все еще стою в трусишках и ночной маечке.
– Доброе, – бурчу, ищу взглядом халат. – Ты почему меня не разбудил?!
Витя не спеша расчесывает волосы гребнем. Пялится на мои сиськи. Мышцы мощных плеч перекатываются под кожей.
– Ты так сладко спала, – отвечает спокойно, будто это аргумент.
– Ну класс! Теперь кто-то останется без завтрака, – наконец нахожу халат, натягиваю.
Шелк холодит кожу, бегут мурашки. Но Витя вдруг подходит, берет за талию и прижимает к своему горячему после душа телу:
– Переживу, – мурчит как кот, легко целует в губы.
Переживет он, а о детях подумал? Выворачиваюсь из его рук:
— Вить, у меня сегодня съемка!
Господи, поставила ли я камеру на зарядку? И карту, по-моему, не вынула. Я вообще все забыла после вчерашнего!
Шарю по комнате, ищу носки и тапки. А заодно — свои мозги. И ничего не могу найти.
— Верусь, — говорит мягко. — Выдыхай. Отвезу пацанов сам сегодня. Все успеешь.
Замираю. Смотрю на него.
— Правда?
— Угу, — подмигивает.
Расплываюсь в улыбке. Вот за это я его и люблю. За вот такие мелочи. За то, что он всегда моя опора и поддержка. Всегда спокойный как слон, что бы ни случилось.
Но тут же, сквозь улыбку, чувствую, как внутри будто иголкой кольнуло. Вспоминаю про Лидию-хламидию и новый пароль на айфоне.
Медленно, как ни в чем не бывало спрашиваю:
— Вить… а ты что, пароль на телефоне поменял?
Он замирает на секунду. Хмурится. Прямо чувствую, как между нами мгновенно вырастает стена.
Поднимает на меня тяжелый подозрительный взгляд:
— А ты что, в моем телефоне копалась?
Глава 7
Вера
Прямо офигеваю от Витиного вопроса! В смысле, в его телефоне “копалась”? У меня аж глаза расширяются от возмущения.
У нас никогда такого не было. Ни тайн, ни секретов. Я все его пароли знаю, он мои. Так было всегда! С первого месяца вместе! Потому что это – ДОВЕРИЕ!
Аж треснуть его за такое хочется.
Скрещиваю руки на груди:
– Ну да, вчера взяла твой айфон, – отвечаю спокойно. – Свой внизу забыла. Хотела погоду глянуть, будет дождь или нет…
Вите это явно не нравится. Шагает к шкафу, открывает. Будто время тянет, обдумывает, что сказать. Рассматривает ряд рубашек. От белого к голубому, темно-синему, черному.
— Да, я сменил пароль, — наконец, отвечает не глядя. — Я, блин, финансовый директор, Вер. Мало ли что пацаны там наклацают. Вообще, не дело это, что они без спроса телефоны наши берут.
Вытягивает из гардероба черную рубашку.
Хм. Обычно он ее надевает, когда с парнями идет в бар. Или в гости.
Внутри снова свербит червячок. Что-то не так. Я не могу это объяснить, но чую жопой!
Муж бросает на меня быстрый взгляд через плечо. Снимает рубашку с вешалки, натягивает на себя.
– Я выхожу через пятнадцать минут. Собирай пацанов, если хочешь, чтобы я их отвез, – говорит, застегивая пуговицы.
Пятнадцать минут? Он шутит?! Эти два товарища только носки пятнадцать минут надевают. Еще перекус собрать надо. Боже, хоть бы рюкзаки со вечера собрали…
Поведение мужа меня ужасно беспокоит. Но выяснять отношения сейчас некогда.
Недовольно иду мимо Вити к выходу из спальни. Но он вдруг ловит меня сзади, притягивает к себе:
– Эй. Ну ты чего? — рычит на ушко, борода мягко щекочет шею. — Вчера было супер, правда? Люблю тебя, рысенок.
– Да. И я тебя, – улыбаюсь, но в горле першит. – Пойду проверю, проснулись ли дети.
Витя отпускает и легонько хлопает меня по попе. Он часто так делает. Но сейчас это… напрягает. В груди тревога перекатывается как клубок ядовитых змей.
Замираю в дверях прежде, чем выйти. Оборачиваюсь:
– А какой новый пароль? – спрашиваю, бросая невинный взгляд на мужа.
Руки Вити, секунду назад застегивавшие манжеты, замирают.
– Жене-то ты доверяешь? – спрашиваю прищурившись, глядя прямо в глаза.
Он нехотя выдыхает:
– Два-пять-ноль-пять-восемь-пять. Только пацанам не говори.
– Конечно, – киваю с натянутой улыбкой.
Выхожу. Настроение падает, как температура зимой на термометре. Ну и что, что сказал. Я не идиотка! Я же видела, как он напрягся! Что-то скрывает.
Мальчишки, слава богу, уже проснулись.
– Так, в темпе вальса! Вас сегодня папа везет. Кто не успеет – пойдет сам до школы, пешком. Форму для физры не забудьте, постирала, на третьей полке лежит.
Сама бегом вниз, на кухню. Включаю чайник, заливаю овсянку-минутку, делаю бутеры с маслом и сыром. Слава богу, пара яиц сваренных со вчера остались. Вот и завтрак. Просто мать года!
Мотя и Тима спускаются сонные, в школьной форме. Волосы торчат, будто ими всю ночь вместо швабры полы мыли.
Выдаю ложки, приглаживаю вихор у Тимки. Складываю в рюкзаки яблоки, питьевые йогурты.
Витя спускается. Медленно, вальяжно. В черном итальянском костюме, до блеска начищенных ботинках. Бросает взгляд на часы. А надушился – аж с кухни слышу.
Это он для налоговой так приоделся?
– Тебя к ужину ждать? – спрашиваю.
– Не знаю пока. Приеду в офис, сориентируюсь и отпишусь в течение дня. Но сильно не рассчитывай.
Забирает мальчишек. Уезжают.
Стою на пороге дома, смотрю удаляющимся фарам внедорожника. В груди щемит. Что-то не так.
Никогда не ревновала мужа. А теперь вот… на ровном месте.
Или не на ровном?…
***
– Ага, отлично! Ален, подбородок чуть выше, – бегаю вокруг ребят в поисках лучшего ракурса.
Студию заливает мягкий свет, как я и хотела. Он скользит по белым стенам, подсвечивает длинные волнистые волосы Алены, делает их будто золотыми.
Обожаю это утреннее сияние. Ради него-то и поставила съемку так рано.
– Кир, ближе к Аленке, угу. Тоже положи руку ей на животик. Замерли, хорошо…
Щелк. Щелк. Смотрю на экран фотика. Офигенно выходит.
Алена нежная, как нимфа, в светлом кружевном платье и округлым животиком. Кирилл обнимает ее сзади, положив руки туда же. Ласково, бережно. Такие красивые, что аж дух захватывает.
Кирсановых я снимаю уже второй раз. Первый был еще до свадьбы. А теперь вот – ожидание малыша. Для меня такие съемки – не просто работа. Я сохраняю самые трепетные, искренние моменты семей.
Кадр за кадром, момент за моментом. Когда съемка подходит к концу, ребята переодеваются, а я собираю оборудование.
– Кир, – бросаю, как бы невзначай. – Слышала, у вас новый главбух? Лидия, кажется?
Кирилл надевает пиджак, как-то странно смотрит на меня, хмурится:
– Не в курсе. Честно говоря, не сильно слежу за перестановками в финотделе. Это Ярова епархия.
Меня его ответ сразу напрягает. Как это не в курсе? Главбух – не ассистентка же какая. Тем более, Витя сказал, что Елену Васильевну на той неделе всей компанией на пенсию провожали.
– А проверка налоговой? Как там все идет?
Кир снова поднимает бровь:
– Проверка? М-м-м… нет, прости, Вер. Я не в курсах. А что случилось?
– Да не, просто так, мельком слышала, – глупо улыбаюсь и спешу сменить тему. – Фотки в конце следующей недели скину…
Кирсанов уезжает из фотостудии на своей ярко-красной Феррари. Стоим с Аленкой на крыльце.
Качаю головой. Ну нафига ему такая машина? Ну ладно, когда был холостым — тогда понятно. На такую тачку дурочки и эскортницы, конечно, как мухи на варенье липнут. Но сейчас-то он женат, остепенился вроде… Или нет?
Слепаков в моей голове заводит свою проклятую шарманку:
“А все мужчины изменяют женам
И при этом говорят им, что они, мол, не такие
Что, мол, что они, мол, не такие
Ну, а сами все такие, все изменяют, все изменяют!”
Пошел ты, Сеня!
Трясу головой, искоса смотрю на Аленку.
Ее, кажется, ничего не беспокоит. С таким пузиком, уверена, в Феррари не очень кататься. Язык чешется спросить. Но блин, она на шестом месяце. Не хватало еще ее расстроить.
Идем пить кофе в Венскую кофейню неподалеку.
– Хоть бы с погодой повезло на выходные, – тянет Аленка, потирая животик. – А то придется в доме сидеть.
Кирсановы собирают всех на шашлыки на майских. Как могу, пытаюсь поддерживать разговор, но в голове все вертится: как это Кирсанов не в курсе ни про нового главбуха, ни про проверку? Он же один из директоров!
Неужели Витя мне нагло врет?
Муж будто чувствует, что я о нем думаю – присылает смс:
“Буду поздно. Не ждите”.
Сердце ухает вниз. Во рту вместо кофе — горечь. В груди жгуче разгорается плохое чувство. Будто яда плеснули.
– Верунчик, все норм? – спрашивает Аленка, затягиваясь через трубочку своим мокачино.
– Да, только… – в голове мгновенно созревает план. – … ты не против, если я позвоню?
Алена, разумеется, не против. А я уже набираю номер приемной “Инфитэк”, компании мужа и его партнеров.
Трубку берут почти сразу:
– Компания “Инфитэк”, добрый день, – мелодично отвечает секретарша.
Включаю голос “державной бабы” из регпалаты:
– Здравствуйте. Венская Вера Сергеевна, ИФНС номер двенадцать, – сочиняю на ходу, стараюсь сказать как можно строже, вселяя ужас в секретаршу. – Звоню по вопросу плановой выездной проверки. Соедините… кто у вас отвечает за подготовку документов.
Затаиваю дыхание. Почти уверена, что меня сейчас раскусят.
– Эм… Сейчас. Соединяю с бухгалтерией.
В трубке щелчок, начинает играть успокаивающая мелодия.
Аленка смотрит на меня, вытаращив глаза.
Пользуясь передышкой, готовлюсь ко второму заходу.
– Алло? Слушаю, – отвечают на том конце.
– Добрый день, Это ИФНС номер двенадцать. Направляли уведомление о плановой проверке. Получали? Звоню узнать, кто назначен ответственным с вашей стороны.
Даже вздохнуть лишний раз боюсь. Господи, ну сейчас точно спалят.
– Подождите, девушка. Какая проверка? Мы ничего не получали. У нас в конце того года была проверка. Что, опять?
Внутри все падает. Вот тебе и «доверие».
Но мозг все еще оказывается верить.
– Простите, а с кем я говорю? – уточняю, будто цепляясь за последнюю соломинку.
– Елена Васильна. Главный бухгалтер.
читать полную версию книги