6. Глава 4
Ярослав
Натягиваю дед-морозовский халат из красного бархата с белой окантовкой. В плечах туговат. Фух, блин, но, вроде, влез.
От накладной бороды зудит рожа. Зато почти закрывает фингал под глазом, который теперь расплылся во всей красе. Спасибо, брательник за апгрейд ебальника. Натягиваю шапку.
— Варежки тоже наденьте. Вот мешок с подарками, — сует мне вчерашняя дамочка, Вера Николаевна. — А это посох. Вы главное не волнуйтесь.
Да я и не волнуюсь. Что я, на Бродвее, что ли.
Стою перед дверьми актового зала. В костюме уже спарился. По спине сбегает капелька пота. Хм, вот я не припомню, чтоб мелким верил в Деда Мороза.
Никогда не верил, получается?
Так, стишок. «Здравствуйте детишки, девчонки и мальчишки». Изи-пизи, бро!
— Дед Мороз! Дед Мороз! — верещат дети и топают ногами.
Чувствую себя немного долгожданной рок-звездой, которую ждут на сцену. Вон как фанаты верещат! Вера Николаевна кивает и распахивает передо мной двери.
Шаг вперед, улыбка сквозь колючую бороду. Взгляды мелких — на меня. В глазах у кого недоверие, у кого ожидание чуда. «Он настоящий?» — читаю в некоторых.
Усмехаюсь про себя. Сам же таким был. Съедал все подаренные конфеты за двадцать минут, а то старшие могли и отобрать, а потом ходил с животом до конца дня. Помню-помню. Были времена.
Шагаю широким шагом к елке, громогласно декларирую стишки, которые заучивал полночи. Обвожу взглядом хоровод ребятни.
О, Снегурка. Машинально сканирую хрупкую фигурку. Миленькая такая.
Стоп!
Возвращаю на нее взгляд. Алина?!
Все стишки, что выучил ночью, мгновенно вылетают из головы напрочь. Что она тут делает??
Алина в кокошнике, с волосами, заплетенными в косу, и костюме Снегурки, стоит во главе хоровода. Держит за руку маленькую девочку-“снежинку”.
При виде меня замирает как статуя. Улыбка медленно сползает с ее лица, глаза распахиваются. Тоже узнала.
Шагаю ближе:
— Ну, здравствуй, Снегурочка, — говорю, прищурившись.
Она моргает, будто надеется, что это галлюцинация:
— З-здравствуй, дедушка, — выдавливает.
Тут же берет себя в руки. Делает шаг вперед, улыбка снова появляется на ее лице, но теперь фальшивая.
— Дедушка устал с дороги, отдохнет пускай немного, — говорит она сладким голосом, обращаясь к детям. — Вы его повеселите и стихи ему прочтите!
Берет меня за руку, тащит к стулу у елки, обмотанному мишурой.
Сажусь, все еще гадая: это судьба или проклятье?
Радмир знал? Спецом меня сюда заслал?
Или совпадение?
Алина пытается вырвать руку, но я удерживаю. Дергаю на себя. Она падает назад прямиком ко мне на колени.
— Ты же тоже ведь устала, ночь подарки паковала. Посиди пока со мной, — выдаю я с хищной ухмылкой, сам поражаясь своему таланту рифмоплета.
Ну, Снегурка, ответишь у меня сейчас за свой “эротический сюрприз” на нашей свадьбе!
Алина зло зыркает. Ухмыляюсь сквозь бороду и цежу так, чтобы услышала только она:
— Сиди смирно. Ты же не хочешь испортить деткам праздник.
— Что ты здесь забыл вообще? — шипит как змея.
Пытается встать, но я крепко удерживаю ее за талию.
— Вы порадуйте меня, — башу громогласно, вспоминая речевку из сценария. — Год стихов не слышал я. К елке дружно поспешите и стихи мне расскажите!
Для верности стучу посохом о пол.
Детки вздрагивают. Алина локтем херачит мне под ребро и все-таки вырывается.
Ауч! Больно! Вот вредина.
Ей что, мало того, что она отморозила мои яй…
Алина поправляет кокошник, на лице снова улыбка. В нашу сторону робко делает шаг белокурая девочка лет семи в костюме снежинки. Смотрит на меня опасливо, теребит край платьица, обшитого мишурой.
— На руках снежинки тают, Новый год стучится в дом, — начинает тихонечко, почти не слышно. Глядит на меня огромными, как блюдца, глазами. — Все друг друга поздравляют. С этим добрым светлым днем…
Губки малышки дрожат. Испуганно смотрит на Алину.
— Пусть, — шепотом подсказывает она забытую строчку.
— Пусть исполнятся желания, воплотятся в жизнь мечты. В этот праздник непременно в чудеса поверишь ты, — заканчивает девчуля без всякого выражения.
Беру посох под мышку, хлопаю вспотевшими в варежках ладонями. Пиздец жара.
— Молодец какая! — хвалю ее, стараясь звучать как можно дружелюбнее. Вспоминаю, что у меня полные карманы конфет, которыми набила их Вера Николаевна, специально для этих целей. Зачерпываю горсть, протягиваю малышке.
Девочка все равно смотрит испуганно. Подходит на расстояние вытянутой руки со сложенными лодочкой ладошками. И только я кладу туда конфеты, юркает обратно к своим товарищам, от греха подальше.
Детишки продолжают декламировать стихи, а я сижу на своем мишурном троне, вспотевший, как черт в аду. Украдкой посматриваю на Алину.
Ну это ж надо! Если это совпадение, то у Бога есть чувство юмора. Расскажи, Снегурочка, где была?
А я тут, дедуль, в Киришах куковала.
Хотя чего ж удивляюсь, она отсюда. Отец Алины работал на местном нефтеперерабатывающем заводе, когда был жив. Тут и квартиру в свое время получил. Она мне рассказывала. Логично, что убежала сюда.
Но про интернат я ей не говорил. То есть, она знает, что я рос в интернате, но в каком — если и узнала, то точно не от меня. Родился я не здесь. Про Кириши ничего ей не рассказывал. Сам вспоминать об этом не желаю.
Короче, и правда, чудеса какие-то.
Или это второй шанс свыше?
Шанс? Да ну не! Для нее я предатель. Она больше не хочет меня видеть. Ясно дала понять еще в отеле.
Но… вот она стоит в двух шагах, делает вид, что меня нет. Светит своей лучезарной улыбкой всем, кроме меня, и у меня одно единственное желание — схватить, спрятать ее в мешок с подарками и уволочь к себе.
Хочу, чтобы была моей! Улыбалась только мне!
Поражаюсь внезапной ревности. Ведь я сам решил ее не искать. А теперь сижу и на говно исхожу. Ревную. К детям?
Пиздец, товарищи.
Может, Радмир прав. Я все еще как дите малое. Которое хочет, что бы он не натворил, мама все равно его любила.
Только мамы уже давно нет. Она так меня и не забрала тогда. Хоть и обещала много раз. Сейчас мне тридцать три. А я все еще творю какую-то дичь.
От этой мысли становлюсь злой как собака. Скриплю зубами, стискиваю посох.
В груди что-то ноет, но я гашу это так же, как и всегда. В жопу всю эту психотерапевтическую хуйню.
Снова бросаю взгляд на Алину. Нежную, милую, как утро Рождества.
За этот месяц мне почти удалось убедить себя, что это был всего лишь план фиктивной женитьбы. Хреново спланированный план, который провалился. Ну что, случилось, как случилось. Зато я свободен, никто не ебет мозг. Ебу только я. Кого хочу. Когда хочу. В общем, живу свою лучшую жизнь.
Но теперь, когда вижу ее, от чего-то у меня подгорает.
Нет, Снегурочка, мы с тобой ещё не закончили. Хочешь ненавидеть? Ненавидь. Но будешь моей. Моей. И точка!