10. Глава 8
Было бы смешно, если бы не было так грустно.
Глаза закатываю.
Эстроген! Надо же…
— А что такое эстроген? Это… добавка какая-то?
— Ага, — ржет Эвелина, — добавка. От которой у мужика вырастет пивной животик и сиськи, а либидо, наоборот, не вырастет. И будет наш Ванечка как колобок, нет, как арбузик с отсохшим хвостиком.
— Ирина, давайте серьёзно, а?
— А вы меня нарочно Ириной называете, да? Я Эвелина. Трудно запомнить? Я даже паспорт поменяла.
Хочется закатить глаза и ответить. Паспорт она поменяла! Сорняк можно сколько угодно называть розой, но розой он от этого не станет.
Еще ей хорошо подходит знаменитое выражение про девочку и деревню, из которой эту девочку можно вывезти. А вот деревню из девочки вывезти нельзя.
Но я молчу.
В конце концов, кто я такая?
И намного ли я лучше?
Да, с высшим образованием.
Да, москвичка во втором поколении с одной стороны и в третьем с другой. Да, никогда не помышляла эскортом и проституцией. Даже в любовницах ни у кого не ходила.
Хотя Ваня у меня не первый мужчина. Чем иногда и попрекает.
Козёл.
На самом деле Ваня очень страдал, потому что у меня до встречи с ним были отношения.
Первая любовь, одноклассник моего брата. Егор Михайловский. У нас был бурный роман, мы даже пожениться собирались. А потом вмешалась его маман. И Егор поехал учиться за границу, а когда вернулся… когда вернулся у меня уже был Иван и сын Ярослав, так что… Обломись, маменькин сынок.
К слову, Иван вот маменькиным сынком не был, но с его мамой – Нинель Ивановной и бабушкой Ядвигой у меня были самые теплые отношения.
Почему были?
Потому что я пока не знаю, что они скажут, когда узнают о нашей семейной драме.
Вернее… знаю, то есть, я почти уверена, что они встанут на мою сторону. И моя свекровь и её свекровь кобелей терпеть не могут.
Очень надеюсь, что в моём случае они не изменят принципам. Хотя я всё понимаю – сын.
Но у меня вот тоже сын.
И его отец… Кобелино каких мало!
Мысль у меня пляшут, видимо это эффект от выпитого «Беллини». Он хорош. Вроде и совсем не пьяный коктейль, но тем не менее по шарам, как говорится, дало.
Нам несут блюдо с устрицами, вижу, как у Ирины-Эвелины глаза загораются.
Коктейли тоже обновили. Что ж…
— Дамы? – поднимаю бокал, — Выпьем за успех нашего предприятия?
— За успех! – вторит мне Эвелина.
— За… да… за успех, — немного поникшим голосом говорит Викуля, — я только не совсем понимаю, какое именно предприятие.
— А у Яхонтова их много, глядишь, какое-то и тебе перепадёт. Не будешь за стольник убиваться. – опять хохочет весёлая содержанка, а Викусик опять раздражается.
— Знаете, что?
— Что?
— Я с Иваном была не из-за денег!
— Неужели? А из-за чего? Член-то там не великий. Ой, прости… — уже явно чуть поддатая эскортница поджимает губы глядя на меня и смеётся, — Ну… правда… член… средний, скажи?
Еще я с блядями размер члена мужа не обсуждала!
Просто пипец!
— Нормально у него всё! Это просто у вас там, наверное…дыра?
— Что? Это у тебя, а у меня как у девочки, я пластику даже делала.
— Так! Стоп! Давайте сразу на берегу договоримся, что интимные подробности обсуждать не будем. Ясно?
— Да, просто у кого-то…
— Виктория!
— Да, извини, жена.
— За наш успех.
Протягиваю бокал еще раз, мы чокаемся.
В успех я, конечно, не верю.
И всё, что сейчас происходит, вот эта вот встреча – абсолютный сюр для меня.
С другой стороны – это теперь моя реальность. То, с чем приходится жить.
Не мириться, нет.
Жить.
Пока.
Пока я не сделаю то, что задумала. Хотя бы не попытаюсь.
Хочу, чтобы Иван в полной мере ощутил то, что не стоит делать из хорошей женщины ведьму. Это чревато.
— Слушай, жена, Янина, так что там наш Ванечка натворил-то? Ты говоришь, собирается жениться? И кто эта счастливица?
Кто?
Смотрю на Эвелину, челюсти сжимаю. Потом хватаю с блюда устрицу, заливаю лимоном. Она живая, сокращается, издает какой-то звук, где-то я читала, что они пищат.
Выпиваю её, чувствуя солоноватый, напоенный морем вкус.
Устрица погибает у меня внутри.
Я хищно прищуриваюсь.
Именно так мне хочется расправиться с той тварью, которая самым подлым образом решила залезть в постель к моему мужу.
— Кто? Я скажу тебе, кто…