8. Глава 6
Гости и виновник торжества заняты распилом мяса по-французски, мой супруг, и его зазноба меня не видят, затормозили где-то у выхода.
Путь к микрофону свободен.
Я не думаю, что я скажу, понимаю, что потом, скорее всего, пожалею. Нет, не о том, что высказалась. О том, что всё равно никто ни хрена не поймёт. Просто будут думать, что я обиженная старая дура.
Да, пусть!
Пусть я обиженная, старая дура! Но сейчас у меня так горит внутри, что если я промолчу – меня просто выжжет изнутри, сожрёт меня эта боль, уничтожит.
А я уничтоженной быть совсем не желаю.
Много лет лавировала в этом семейном террариуме, пыталась стать хорошей, надеялась, что всё-таки со временем родители любимого мужа поймут, что я его достойна, что я его люблю, что именно я делаю его жизнь счастливой, забочусь о его тыле, домашний очаг укрепляю и поддерживаю, что родила детей, стараюсь их воспитывать правильно, что я, в конце концов уважаю их семейство и готова всегда прийти на помощь. Что я за столько лет уже стала частью этого семейства!
Нет, не стала.
А теперь еще оказывается я и для мужа обуза, старая вещь, которую легко выкинуть из своей жизни.
Вот так просто… «Разойдёмся мирно»…
Разойдёмся, конечно. Насчёт «мирно» совсем не уверена. Разве ему позволят оставить меня мирно? Нет, меня надо будет напоследок хорошенько поучить жизни, да?
Эх, ладно.
Что ж, как говорят – помирать, так с музыкой?
Прекрасно, значит так и будет.
И музыкальное сопровождение прекрасное – «рюмка водки на столе». Махнуть бы сейчас, не для храбрости – храбрости мне не занимать. Просто чтобы согреться, потому что в душе сейчас холодно, просто адский мороз и пустота. Черная дыра.
Странно, сейчас я вспоминаю, что раньше думала, что будет, если Боря мне изменит? Если он будет с другой женщиной, и я об этом узнаю?
Мне казалось, что я буду сильной, что я его отпущу, потому что люблю и хочу, чтобы он был счастлив. Возможно, я так и поступила бы, если бы он пришёл и сказал – прости, малыш, я полюбил. Если бы объяснил, что у него чувства. Так бывает, что поделать? Любовь, она такая.
Если бы он сделал всё честно.
А не вот так… Лежа на столе и позволяя малолетней соске скакать сверху.
Дверь бы хоть закрыли.
Господи, о чём я? Зачем надо было заниматься этим вот так? На юбилее, в ресторане, где добрая сотня гостей. Зачем? Неужели нельзя потерпеть до дома? Хотя, дома-то я… И этим вечером и Бори точно не было отмазок в виде совещания или срочной командировки, а трахаться, видать, хотелось сильно.
Да, Боря секс любил всегда, умел им заниматься, да и я тоже. И я ведь никогда ему не отказывала! Даже когда болела голова…
Боже, да что я опять? Ему просто не нужна теперь для этого я. Я для него недостаточно хороша. Есть более молодые, стройные, ловкие.
Разве я сейчас вот так заберусь на стол?
Кстати, надо попробовать.
Ну, что, погнали?
Подхожу к микрофону, жестом останавливаю ведущего, который порывается отставить в сторону тазик оливье, в котором орудует большой ложкой.
— Думаю, не имеет смысла меня объявлять, спасибо. Меня тут знают.
Вижу недовольный взгляд свекрови, она осуждающе покачивает головой, а вот юбиляр даже не удостаивается чести посмотреть. Что ж, прекрасно. Еще больше плевать на то, что будет.
— Поздравляю вас, Николай Феликсович, ваш сын, наконец, разводится!