14. Глава 12.
— Ты понимаешь, что это всё из-за тебя, Раиса?
Муж стоит передо мной, брызжет ядом, глаза кровью налились, из ноздрей идёт пар. Он не просто злится, он в ярости.
Всё из-за меня, конечно. Это же устроила репетицию съемок фильма для этих, как его, что-то связано с братьями… Браззерс? Порнхаб? Не сильна, не смотрю, не интересуюсь, так, где-то краем уха слышала, наверное, зря. То есть не слышала зря – не смотрела зря.
Наверное, если бы смотрела и интересовалась, было бы лучше, может быть тоже смогла бы предложить своему благоверному какие-нибудь фееричные утехи. А так, увы…видимо годы со мной были слишком скучны.
— Всё из-за тебя, ты понимаешь? – повторяет он хриплым от злобы голосом, а я отвечаю просто.
— Да.
— Что?
— Да, Боря, да. Всё из-за меня.
— Ты…
— Я.
— Ты…
— Я, я…Еще вопросы есть? Спать хочу, ты меня разбудил.
— Ты… ты…
Сложно ему, так сложно, что он даже слов подобрать не может. Устал бедняжка.
Конечно, сначала пришлось трахаться на столе, потом жена, мразь последняя, устроила грязный скандал на юбилее всех обругав и оболгав, потом скандал продолжился уже без жены, прилетело ему в первую очередь.
А потом его маман искусно изобразила сердечный приступ.
«Скорая», «Склиф», интенсивная терапия.
Скажете, как это изобразить? Там же приборы и они всё покажут? О, вы не знаете эту хитрую лису. Если ей надо, тонометр ей такое давление нарисует – мама не горюй, доктор будет думать, что она уже умирает.
Сколько раз так было. И бедные доктора и фельдшера «неотложки» не знали что делать, проще было её забрать в клинику.
Один только врач на моей памяти пошёл в отказ и твёрдо сказал ей, что она симулянтка, и сердце у неё такое, что она всех нас переживёт.
Было дело, было. Еще в самом начале наших отношений. Ну, как в начале – несколько лет мы уже с Борисом прожили, уже и дочка была и сын на подходе. Квартиру купили, ждали пока ремонт доделают и летом жили на даче у свёкров.
Холодное лето две тысячи пятого – так я назвала это время.
Жесть.
Как я тогда с Борисом не развелась – не знаю.
Любила. Да и он любил.
Видела я, как он мечется меж трех огней. Между мной, маман своей и отцом. Всех любит, никого не хочет обидеть и всех обижает в итоге. Потому что с его родителями так было всегда. Или ты на их стороне, или ты враг народа.
Зачем они это делали? Зачем делают сейчас?
Я не знаю.
Да и бог им судья.
И ему.
— Раиса, нам нужно серьёзно поговорить.
— Серьёзно?
— Не ёрничай.
— Ах, извините.
— Рая!
— Не ори, Борис, два часа ночи.
— Именно! Два часа ночи! А я тут… из-за тебя…
— Да, кстати, ты зачем приехал? Отправился бы к этой своей, властительнице столешниц. Получил бы удовольствие.
— Ты… ты соображаешь, что говоришь, Раиса?
— Я соображаю, что говорю, Борис. Еще есть вопросы?
— Ты…
— Хватит уже тыкать. Я иду спать. В нашу спальню, которая теперь моя. Дверь закрываю, а ты… ты спи где хочешь.
Морда у него перекошенная, а мне плевать. Хотя нет, не плевать. Смотрю и зависть берёт.
Вот почему так, а? Почему мужик за сорок – как огурец? Ну да, виски серебрятся, но это его, наоборот, украшает, а у меня окрашивание каждые четыре недели и то, последняя неделя уже на грани фола – торчит седая прядь. У него кожа почти без морщин, а те, что на лбу и в уголках глаз делают его еще интереснее, брутальнее, что ли… такой вариант голливудского красавчика. Типа Джорджа Клуни или Джо Манганьелло. Зараза.
Несправедливо, господи! Ну зачем им на старости лет красота? И почему ты у нас отнимаешь, а им даешь?
Он ведь и в молодости был очень хорош, а сейчас…
Даже такой, кипящий от гнева, прожигающий меня ненавидящим взглядом.
— Ты… ты в своём уме, Раиса?
— В своём, знаешь. В кои-то веки в своём.
— Охренела совсем. Устроила какой-то пиздец в ресторане! Просто как… как дура малолетняя. Что тебе это дало? Самоудовлетворилась? – выплёвывает гадкие слова. И это мой муж! Которого я люблю! Боже…
— Представь – да! От тебя-то никакого удовлетворения давно. Ты у нас, оказывается, с малолетками удовлетворяешься. Постеснялся бы! Это же… родственница! Ровесница твоей дочери! Подруга её… как… как ты мог вообще?
— Прекрасно! Прекрасно мог, знаешь! Ты…ты еще спроси, почему!
— А я спрошу! Спрошу, Борь. Почему? Что тебе было не так? Почему ты спустил нашу жизнь в унитаз? Наши чувства? Любовь нашу?
— Какую любовь, Раиса? Какую? Ты на себя в зеркало давно смотрела? Ты…
Вот это совсем ниже пояса. Совсем.
В зеркало, значит? Да? Я ему покажу зеркало.
Леплю такую пощечину, что у него голова отлетает. Рука у меня тяжёлая, это все знают. Леплю, и толкаю его от себя.
— Ты мерзавец, Иноземцев. Предатель, лжец и трус. Главное – трус. Потому что вместо того, чтобы честно признаться, что я тебя не устраиваю и тебе со мной плохо ты врал. Врал и предавал меня. И не надо себя оправдывать тем, что я недостаточно хороша, молода и красива, понял? Мне сорок три! Я с тобой двадцать пять лет почти прожила! А ты… Сволочь, подлец. Думаешь мне не нравятся молодые мужики, которым двадцать пять, тридцать? Еще как нравятся.
— Что?
Удивлён, да? Не ожидал?
— Думаешь я не считаю тебя постаревшим и подурневшим? Может быть еще как считаю. Но я никогда бы не опустилась так, как опустился ты…
— Дура ты, Рая…
— Да, я дура, Боря… дура… Прости, что все эти годы старалась быть хорошей женой. Прости, что любила. Дура…
Разворачиваюсь, иду в спальню. Закрываю дверь. На ключ.
Всё.
Моя семья на этом закончилась.
Это финиш.
Если бы я только знала, какая война ждёт меня впереди…