Глава 2. Ой
Только этого мне не хватало! Вся кровь отлила от лица и сердце в камень превратилось.
У нас в Речной Долине все магическое запрещено. На каждом углу плакаты с предупреждениями.
Колдовать нельзя, пользоваться способностями тоже, даже безобидные фамильяры вне закона. Сначала штраф, за многократное нарушение – смерть.
— Не пялься, дура, — резко одернул меня отец, потому что я напряженно высматривала среди завсегдатаев таверны своего возможного палача.
Взгляд сразу выхватил ворона и того самого охотника, напугавшего меня до полусмерти.
Ему уже принесли заказ и он трапезничал, игнорируя шум и гвалт за соседним карточным столиком.
Такой равнодушный и невозмутимый, как будто ему совсем нет дела до нищебродов, захаживающих в таверну после трудовой недели, чтобы спустить все заработанные гулды и напиться в хлам.
Смотрелся он среди них неуместно. Явно же богатый, высокородный лорд. Что он здесь делает?
Вряд ли он тот, про кого говорит отец, слишком аристократичен и красив для такой тяжелой работы. А его ворон – не простая птица.
Инквизор же не станет сам нарушать закон, открыто таская с собой фамильяра? И пользоваться боевой магией, которая под особым запретом. За это – никаких предупреждений, сразу смерть!
Скорее всего, он как раз тот, за кем охотится Инквиз. Преступник-маг, оттого и перекусить зашел в самое низкое заведение, и плащ на плечах с капюшоном, чтобы скрывать лицо, и ведет себя неприметно.
Не считая эпичной встречи со мной, конечно.
А вот сердитый толстосум с мальчишкой-слугой, расположившийся у самого выхода, очень похож на инквизора. Он весь вечер выказывал недовольство и блюдами, и кислым пивом, все нервы издергал своими придирками. Точно, он.
— Одни проблемы от тебя с самого твоего рождения, — ворчливо распекал меня отец за то, что я порой не могла удержать свою магию в узде. – Сколько раз просил не пользовать эти свои колдовские штучки! Рано или поздно это должно было случиться, чтобы тебя за чернухой застукали и сдали кому следует! И я заодно могу пострадать, что пригрел паршивку неблагодарную!
А я-то тут причем? Влажные волосы могу подсушить, пятнышко на платье свести, порванную ткань восстановить. Хворь какую забрать, никто и не заметит даже.
Я никому не угрожаю, во зло не применяю, скрываю свой дар, как велено.
Я же не виновата, что людям стало завидно и они запретили даже полезную магию. А у нас денег нет лишних, чтобы просить папу новое платье мне купить или лекарства зимой от кашля. Я осторожно применяю, когда никто не видит.
Инквизоры же за злостными преступниками охотятся, за убийцами.
Кто не опасен, к тем посылают обычных приставов, чтобы вручить штрафы, это если наговор какой от бдительных соседей поступит. Если посерьезнее нарушение, могут арестовать для дознания.
А я ничего такого не сделала. Я добропорядочная светлая ведьма. Да и не ведьма даже, меня ж не учил никто.
Наоборот, с детства внушали, что пользоваться не должна способностями. Я почти и не пользуюсь.
Всяким существам в Речной Долине дозволено жить, если они не нарушают правил. Но отец меня не регистрировал даже, обо мне никто не знает. Кому за мной приходить?
В зале все было спокойно, обыденно. Даже толстосум наяривал вилкой и ножом с аппетитом – понравилась ему наша баранина, замаринованная в винном соусе.
Пахло в родной таверне привычно: табаком, мужским потом да пивом. Жареным на вертеле мясом – густо, насыщенно.
— Чего стоишь, обслуживай, — снова рявкнул на меня отец и подтолкнул поднос с четырьмя кружками пива.
Я подошла к карточному столу, уже и позабыв почти про страшного посетителя с вороном, которому не было до меня дела.
И он тоже забыл обо мне, наверное.
— Ваше пиво, сударь. И ваше, — расставляла я кружки из толстого, граненого стекла перед самыми любимыми папиными завсегдатаями – заядлыми игроками.
Они спускали в нашей таверне целое состояние каждые выходные, и приличный процент за это шел моему отцу. Так что он сердечно привечал мерзких пьянчуг и от меня требовал, чтоб я тоже улыбалась им поприветливей.
— Не хочешь присоединиться наудачу, детка? – подвигал бровями сидящий напротив Пузатый Мелколем – жирный боров сорока лет, состояние которого было таким огромным, что он не мог спустить его уже лет десять.
— Нет, спасибо, — ответила я вежливо, ставя третью кружку.
— Да не ломайся ты, мы не обидим, — сидящий рядом Галлем фривольно сграбастал меня за задницу, пытаясь усадить на свои грязные колени.
Я уперлась, внутри взметнулось сильное возмущение. Но я постаралась сгладить конфликт натянутой улыбкой.
— Мне работать надо.
— Может она к тебе не хочет, тощий Гал? – заржал Чёткий Фильс и положил ручищу мне на талию. – Потому что хочет ко мне!
Коренастый, смуглый и с усами, он напоминал чем-то пирата. Вор ночью, днем работяга на каком-то складе. Я бы не хотела оказаться с ним наедине на безлюдной улице. Да вообще нигде.
Этот урод не раз говорил моему отцу, что готов жениться на мне. Был в стельку пьян, наутро забывал. Пока что.
К счастью, папа слишком нуждался в моей помощи, чтобы вот так отпустить. Если и выдаст замуж, то за кого-то побогаче, кому он сможет передать таверну, когда уйдет на покой.
Даже думать не хотелось об этом, фу. Знала я, кому из четверых папа благоволит, и совсем не хотела становиться его женой. Лучше в таверне работать до гробовой доски. И быть свободной.
— Отпустите меня, — сквозь зубы процедила я вежливо, — а не то я папе нажалуюсь, что вы меня лапаете.
Они просто заржали. Даже самый приличный из них – Прыщавый Мотт, совсем недавно пополнивший ряды игроков после вступления в наследство – смотрел на меня сальными глазами.
— Папенька тебе не поможет, он занят, — сообщил Чёткий Фильс и стал перетягивать меня к себе.
Я уперлась ногами в пол и начала выкручиваться из хватки, не позволяя так с собой обращаться. Готова была опрокинуть последнюю кружку пива ему на голову, а лучше даже разбить.
В какой-то момент Фильс отступил и разжал хватку, позволяя мне выпутаться. От неожиданности я потеряла равновесие и чуть не упала навзничь.
Кружка стала соскальзывать, я попыталась ее схватить, но пиво было уже не удержать. Оно выплеснулось куда-то назад.
— Ой…
Услышав низкое ругательство, я сглотнула и медленно обернулась, уже догадываясь, что там увижу. И меня вновь накрыл ужас.
Тот самый охотник смотрел на меня исподлобья, сжав зубы и злобно играя желваками.
Часть пива попала ему на плечо, стекая по кожаным доспехам, другая – на стол. Тарелка с едой и обнаженные мужские кисти были покрыты шипящей пеной, кулаки сжаты.
Дикий, страшный взгляд. Ярость, физически осязаемая кожей.
И огненные искры, бегущие по черным волосам. Они спустились к рукам и вырвались на стол статическим электричеством – щелк, щелк…
Ой, мамочки, что он со мной теперь сделает…