Глава 6
Ирина
Шесть утра…
Я сижу на диване в гостиной, укрывшись пледом, безжизненным взглядом смотрю в одну точку и слушаю, как в каминной трубе завывает ветер.
В голове тишина как на дне моря. В душе — полное опустошение.
До сих пор кажется, что все это сон.
Наверное, я сейчас проснусь в своей спальне, лежа на теплой груди мужа, посмотрю на него и с облегчением выдоху, поняв, что мне приснился кошмар.
Пойму, что не было никакой Ксаночки, что муж мне не изменял, сын — не предавал.
И весь этот тяжелый разговор с Сашей мне тоже просто приснился…
— Ой, как хорошо-о, — причмокивает Аркаша. — Птичка моя. Аркаша орел? М-м-м, чьи такие ножки? Ксаночка. Кубничку хочешь? М-м-м, кусно-кусно.
— Нет… это не сон, — прерывисто вздыхаю, глядя на попугая, который теперь до конца жизни будет напоминать мне о Ксаночке.
— Лысый, иди сюда, — обращается к нашему коту-сфинксу. — Иди сюда, трусишка.
Лысым его называет Глеб, и Аркаша, конечно же, теперь тоже так обращается к нему.
Даша год назад подобрала кота на улице, принесла домой и уговорила нас с Сашей оставить его. Поначалу он был — кожа да кости. У этой породы и так шерсти нет, так еще и истощен был донельзя.
За этот год кот изменился до неузнаваемости, освоился у нас, не шарахается от каждого громкого звука, но Аркадий продолжает называть его «трусишка».
— Марсик, прыгай ко мне, — хлопаю ладонью по дивану, беру кота на руки и прижимаю к себе.
Его мурлыканье немного успокаивает, помогает привести в порядок голову. Но из нее невозможно вышвырнуть слова Саши, которые он сказал мне вчера вечером.
Они ударяли как пощечины.
И теперь на всю жизнь останутся в моем сердце.
— Ты стала матерью для Глеба, вырастила его как родного сына, родила мне дочь, и я очень благодарен тебе за все годы нашего брака. Ир, ты очень хорошая жена и мать, — сказал он, пристально глядя в глаза. — На тебе держался весь наш дом, ты многое сделала для наших клиник, но… у меня появились чувства к другой женщине. Я больше не хочу обманывать тебя, и говорю, как есть.
Сердце кровью обливалось, душу разрывало на части от обиды и боли.
Я не понимала, чем заслужила подобное отношение. Всю жизнь отдавала семье всю себя, растила детей в любви, заботе, поддерживала мужа и в горе, и в радости, а теперь он вонзает мне нож в спину и говорит, что у него есть чувства к другой женщине.
— Как ты посмел выставить меня ревнивой дурой перед своей любовницей? — с ненавистью смотрела на него. — Оксана Юрьевна, наш партнер, — повторила его слова. — Александр Романович, у вас очень красивая жена, — вспомнила, как ему шептала Ксаночка. — Что за спектакль вы там устроили?! Как у тебя хватило совести обвинить меня в грубом общении с ней? Ты бы еще извиниться перед ней попросил!
Брезгливым взглядом окинула комнату.
— Ты приводил ее в наш дом, спал с ней в нашей кровати, а потом стоял и выкал ей при мне, делая вид, что она всего лишь деловой партнер. Как давно в тебе умер настоящий мужчина? — в упор глядя на него, спросила я. — Мужчина, умеющий ответить за свои поступки, который всегда говорил правду в глаза. Сделал вид, что вызвал клининговую компанию для того чтобы к нашему возвращению в доме было чисто, а на самом деле таким образом решил избавиться от улик в виде чужих волос и прочего. Вот только про попугая, видимо, забыл, и побежал за помощью к сыну. Ты не только заставил Глеба врать, но еще и настроил его против меня.
— Ир, Глеб не виноват, он просто…
— Он просто прикрывал отца? — перебила я. — Кто ему так промыл мозги, что он стал постоянно врать мне? То есть, пока маленький мальчик нуждался в материнской любви и заботе, ты всегда твердил о том, какая я замечательная мама, как хорошо воспитываю его, благодарил меня за то, что я читала ему книги, делала с ним уроки, желая вырастить из него умного и образованного мужчину. И даже когда он случайно узнал о том, что я ему неродная мать, ты сделал все возможное, чтобы это никак не отразилось на его отношении ко мне. А теперь, когда он вырос, и не нуждается в материнской опеке, ты настраиваешь его против меня?
— Никто его против тебя не настраивает, — отрезал Саша.
— Ты сказал, что полгода назад встретил эту… Оксану Юрьевну. И ровно полгода назад я перестала узнавать Глеба. Что ты ему наговорил обо мне такого, что он не только начал грубить, но еще и врет мне, выгораживая тебя?
— Мам, — послышался у двери голос Даши, — можешь проверить устное сочинение?
— Минуту! — не оборачиваясь, ответила я, и просверлила взглядом Сашу. — Завтра я подам на развод и на раздел имущества. Из клиники тоже уволюсь. Надеюсь, начальство, — выделила я, — не заставит меня отрабатывать две недели. Хотелось бы уволиться уже завтра. А еще, — идя к двери, добавила я, — подыщи себе жилье на то время, пока будет идти бракоразводный процесс. Я не желаю тебя видеть.
Даша слышала часть нашего разговора и вместо того чтобы готовиться к итоговому сочинению, расспрашивала меня о том, что натворил Глеб.
— Мам, ну я же слышала, как ты сказала папе, что Глеб начал врать тебе. Что он сделал? Опять чем-то обидел тебя, да?
Я быстро свернула этот разговор и попросила дочь сконцентрироваться на учебе.
Она и так переживает из-за поведения брата, из-за его отношения ко мне, и из-за того, что он предпочел жить с женщиной, которая его бросила в младенческом возрасте.
Даша видела, с какой любовью я всегда относилась к Глебу, и для нее было настоящим шоком, когда она узнала о том, что не я его родила.
«Я бы никогда в жизни об этом не догадалась. Ты же к нам всегда одинаково относилась», — сказала тогда дочь.
На тот момент ей было тринадцать, а Глебу пятнадцать.
После того как Маргариту лишили родительских прав, я официально усыновила Глеба, стала для него матерью по документам, и все думали, что он мой родной сын, но… правда совершенно случайно вылезла наружу, благодаря длинному языку одной Сашиной родственницы, у которой гостил Глеб.
Женщина посмела обсуждать с родственниками за праздничным столом тему, которая всегда была под запретом.
Она восхищалась тем, как я вырастила чужого ребенка, а в этот момент у комнаты стоял Глеб и слушал каждое ее слово.
После этого мы с Сашей поговорили с сыном, рассказали ему о его настоящей матери, и на тот момент мне казалось, что ничего страшного не случилось: сын, несмотря на свой возраст, по-взрослому оценил ситуацию, сказал, что он как любил, так и будет любить меня всегда, а ту, которая его родила, он не желает знать.
И я понятия не имею, как она смогла добиться его расположения.
Что она напела Глебу, раз он так резко захотел переехать к ней?
Помню, как Маргарита нашла Глеба в соцсети и первый раз написала ему. Сказала, что приехала в Москву и желает с ним встретиться.
Саша, узнав об этом, вышел из себя.
— Ты несовершеннолетний, и я имею полное право запретить тебе встречаться с ней!
— Я просто хочу увидеть ее! — парировал Глеб. — Хочу посмотреть в глаза той, которая меня бросила.
Несмотря на запреты отца, Глеб все равно отправился к ней на встречу.
Он начал общаться с Маргаритой, тем самым выводя из себя Сашу и делая мне больно.
В итоге после окончания девятого класса заявил о своем желании переехать к ней в Ярославль и поступить там в колледж.
Дома снова начались скандалы.
— Вы все равно меня не остановите. Сказал, что уеду, значит, уеду! — огрызался Глеб.
Мы много с ним разговаривали, объясняли, что его семья — это мы, что мы его очень любим, что нам его будет не хватать, и что здесь его ждет хорошее образование и светлое будущее.
Пытались донести до него, что мы всегда и во всем его поддержим, а от той женщины, которая как снег свалилась на наши головы, можно ожидать чего угодно.
Все слова пролетали мимо ушей Глеба.
Сына словно подменили.
И мы были вынуждены опустить руки.
На протяжении полутора лет, пока он жил с Маргаритой, мы продолжали общаться. Глеб поддерживал отношения с Дашей, приезжал на праздники, но последние полгода стал словно сам не свой.
Как будто возненавидел меня за что-то, но при этом не дает мне никаких объяснений.
Сколько раз я пробовала поговорить с ним, но он все время уходит от ответов.
Но сегодня уйти от них не получится.
Встаю с дивана, принимаю душ, быстро собираюсь, прыгаю в машину и еду в Ярославль.
Где меня ждет непростая встреча с сыном, и… ответы на все мои наболевшие вопросы.
Измена мужа, оказывается, еще цветочки.
А ягодки ждут меня впереди…