5. Глава 3
В воздухе повисает неловкое молчание, правда, неловко, кажется, только мне.
Папа.
Вот этот холеный мужик с обложки журналов о богатых, в которого я практически влетела — это Сашкин папа. Он ее во сколько сделал, в восемнадцать?
— Извините, еще раз, — отмерев, начинаю суетиться в попытке отстраниться, однако моя шикарная обувь, на которой я очень опрометчиво решила сэкономить, с моим решением не согласна.
Стоит мне только двинуться, как подошва снова начинает скользить по плитке, и вместо того, чтобы сделать шаг назад, я еще сильнее прижимаюсь к Сашкиному отцу.
Мои щеки мгновенно и весьма ощутимо вспыхивают от стыда.
До ужаса хочется провалиться под землю. Поднимаю голову, смотрю на мужчину и, наверное, краснею еще сильнее, лицо просто горит огнем. Хорошо, что уже стемнело и улицу освещают только фонари.
— Она еще бедовее меня, — хихикнув, заключает Сашка, — Кир, а это мой папа, Владимир Степанович.
— Очень приятно, — выдавливаю из себя.
— А мне-то как приятно, — расплывается в улыбке мужчина.
Его, кажется, эта нелепая ситуация даже веселит.
— Пап, подвезем Киру домой, а то уже темновато?
— Не… не надо, — спохватываюсь, как только до меня доходит смысл Санькиной просьбы к отцу, — я на автобусе, тут остановка недалеко, — бормочу уже тише, и не понятно к кому обращаюсь: к Саше или к ее отцу.
— Подвезем, конечно, — с той же улыбкой на лице произносит отец Сашки, полностью игнорируя мой короткий монолог, — вы все-таки держитесь, Кир, упадете еще, отобьете себе что-нибудь, — я готова поклясться, что в его словах проскальзывает едва различимый стеб. Добрый, но все же стеб.
Делаю глубокий вдох и киваю. А что я еще могу? Только кивать и могу, почти не шевелясь, потому что если двинусь, снова начну свое акробатическое представление, а оно здесь никому даже бесплатно не упало.
Владимиру Степановичу как-то удается отцепить неуклюжую меня, да так, что я умудряюсь сохранить равновесие. Он поворачивается, поддерживая меня, потом выставляет свой локоть, чтобы я могла за него ухватиться.
Цепляюсь чуть выше и буквально впиваюсь пальцами в его плечо. Не знаю, что на меня находит, наверное, просто настолько не хочу глупо навернуться и в самом деле отбить себе что-нибудь, а потому готова цепляться за любую возможность этого избежать.
К счастью, здесь всего четыре ступеньки. Краем глаза замечаю, что Сашка уже спустилась и даже дошла до большого черного внедорожника.
Когда скользкая поверхность наконец остается позади и мои ноги ступают на шершавый, лишь слегка подмерзший асфальт, я выдыхаю с таким облегчением, что оно вырывается из меня глухим свистом.
— Спасибо, — благодарю смущенно и, потупив взгляд, отпускаю мужское плечо.
— Не за что, мне даже приятно было.
Я на его слова ничего не отвечаю, бросаю взгляд на Сашку, зависшую в своем мобильнике и не обращающую ни на меня, ни на отца совершенно никакого внимания.
— Садитесь назад, Кир, — мужчина отходит от меня на пару шагов, в этот же момент раздается щелчок и машина приветственно моргает фарами.
— Я…
Хочу снова вставить свои пять копеек о том, что меня подвозить вовсе не нужно и доберусь я на автобусе, но в этот момент Сашка отрывается от телефона и в свойственной ей звонкой манере обращается одновременно ко мне и к отцу.
— Вас пока дождешься, Кир, давай, залезай, не лето, — командует торопливо, сама открывает дверь спереди и забирается на пассажирское рядом с водительским.
Возражать уже просто бессмысленно и даже чуточку глупо, подхожу к машине, открываю дверь и забираюсь на заднее сиденье большого внедорожника Сашкиного отца.
Сижу тихо, стараясь не привлекать к себе внимания. Сашка что-то щебечет, ее папа периодически поддакивает.
В какой-то момент я ловлю себя на том, что рассматриваю Владимира Степановича. Просто самое обыкновенное женское любопытство берет верх даже над бесконечным чувством неловкости.
Интересно, сколько ему на самом деле лет? Выглядит не больше, чем на сорок. Вспоминаю Санькин короткий рассказ, по ее словам отец воспитывал ее один. Судя по всему, удалось ему это на отлично.
— Кир, ты там уснула, что ли? — от неожиданности вздрагиваю.
— Да нет, просто задумалась.
— Угу, может хотя бы адрес назовешь, — хихикает Сашка, а ко мне возвращается желание провалиться под землю.
Блин!
Мне не нужно видеть выражение лица отца Саши, я нутром чую, что он едва смех сдерживает, пусть и не знаю, как и чем объяснить эту уверенность.
Называю адрес и думаю только о том, что хочу как можно скорее добраться до дома.
— Оу, — выдает Сашка и я мгновенно напрягаюсь, потому что это ее “оу” мне совсем не нравится и навевает какое-то нехорошее предчувствие.
— Так это целый круг делать, — тянет задумчиво, а я пока не очень понимаю, к чему она клонит, — напишу Ляльке, что я задерживаюсь.
— Необязательно, — отзывается Сашкин отец и я инстинктивно перевожу взгляд на него, — я сначала завезу тебя, а потом отвезу Киру.
Что? В смысле отвезет? Это мне с ним наедине остаться придется, что ли? Ну уже нет, так мы точно не договаривались.
— Не нужно, — робко подаю голос, — меня можно на ближайшей автобусной остановке высадить, я хорошо город знаю и потом, тут до центра не так далеко, а оттуда я почти на любом транспорте доберусь.
— Исключено, — поднимаю глаза, смотрю в зеркало и встречаюсь взглядом с отцом Саши.
— Ладно тебе, Кир, — подключается Саша, повернувшись ко мне, — заканчивай стесняться, папа прав, ну какая остановка, обещали же до дома довезти.
— Я просто не хочу отнимать время, — оправдываюсь, придумывая на ходу.
На самом деле я просто хочу сбежать из этой машины.
— Ты и не отнимешь, глупости. Ничего, что я на “ты”? — уточняет Владимир Степанович.
— Нет, — качаю головой, — в смысле, все нормально.
— Значит так и сделаем, папа сначала меня завезет домой, меня там подруга уже заждалась, а потом доставит тебя по адресу в целости и сохранности, — Сашка отворачивается, а я открываю рот, чтобы снова попытаться отговорить их от этой затеи, но мужчина меня опережает:
— Кир, на остановке я тебя точно не высажу, — как будто мысли читает.
Вздыхаю тихо и прикусываю губу. В принципе нет ничего страшного в том, что меня довезут до дома в тепле и комфорте, не придется торчать на холоде в ожидании автобуса, но как-то мне от этого не по себе.
Мало того, что из-за собственной дурости и неуклюжести въехала в человека, так еще, получается, дополнительные неудобства доставила.
Я же понимаю, что Сашка ему просто выбора не оставила, а учитывая, какие выводы я успела сделать о Саше за время нашего знакомства, несложно догадаться, что ее отец просто слишком хорошо воспитан.
Сжимаю кулаки и даже немного на себя злюсь, я ведь могла уйти чуть позже, совсем необязательно было выходить вместе с Санькой. Нужно было остаться и проверить вольеры и клетки, тогда не пришлось бы сейчас краснеть. Конечно, велика вероятность, что я бы все же расквасила себе нос, не окажись рядом отца Саши, зато ему не пришлось бы со мной возиться.
Как там сказала Сашка? Целый круг делать?
Оставшийся путь их дома мы едем молча, точнее молча еду я. Саша с отцом периодически о чем-то переговариваются, даже музыку включают и вместе подпевают.
Я даже немного расслабляюсь, наблюдая за этими двумя со своего сиденья, правда, едва отпустившее меня напряжение возвращается стоит только машине остановиться.
Музыка в салоне тут же затихает, Сашка поворачивается ко мне.
— Ну все, давай до среды, — обращается ко мне с улыбкой, — пап, Киру доставить в целости, отвечаешь за нее, — с напускной строгостью наставляет родителя.
— Доставлю, в целости и сохранности, иди уже, тебя Оля заждалась, — отвечает ей отец, потом поворачивается ко мне, — если хочешь, можешь пересесть на переднее сидение.
И вроде бы у меня есть выбор и можно отказаться, да выглядеть это, пожалуй, будет странно.
— Да, наверное, можно, — отвечаю неуверенно.
Сашка, тем временем, вылезает из машины, я следую ее примеру. Не успеваю среагировать, как оказываюсь в ее объятиях.
— Напиши, как будешь дома, — шепчет и отпускает меня.
— Ага, — киваю, потупив взгляд.
Сашка убегает, я пару секунд смотрю ей вслед, пока она не исчезает за высокой калиткой и, набрав в грудь побольше воздуха, сажусь на переднее сидение.