Глава 6.1. Огород
— Значит, так, — выставляю указательный палец и диктую условия, пока в себя не пришел. – Ты здесь не хозяин, а гость. Будешь еду и проживание отрабатывать и не вздумай больше руки распускать. А не то…
Я оглядываюсь в поисках средства устрашения и показываю на алхимический уголок с разноцветными колбами.
— А не то подсыплю тебе яд в питьё. Или приворот применю и сделаю своим рабом. Будешь только кивать и улыбаться. И приказы исполнять безропотно. Или наоборот, мужской силы лишу, и будешь девчоночьим голосом до старости лет разговаривать! Или превращу в жабу и выброшу на болото!
В этот момент на плечо мне приземляется фамильяр Квинк. Белая мохнатая птичка, которая нам в огороде вредителей отлавливает.
Я поднимаю руку, чешу Квинка за ушком и так зловеще ухмыляюсь, что король быстро намёк улавливает.
Переводит взгляд на лижущего яйца котодракончика на подоконнике, на спящего в обувнице ёжика-приживалу и снова на меня смотрит. Прищуривается обиженно.
Это все хозяйские фамильяры, но Хитэму необязательно знать подробности. Пусть верит, что все они – проклятые души, которых злая ведьма в животных превратила.
— Сам себя теперь перевязывай, — кидаю на край стола свежий бинт, ближе не подхожу.
Чувствую себя очень уязвимой. Мысль о проживании в одном доме с мужчиной мне больше не кажется правильной. Слишком уж он быстро на своё привычное поведение переключился.
Начинаю убирать посуду и остатки еды, а по коже гуляют недавно пережитые ощущения. Как будто Хитэм до сих пор меня трогает, вызывая во всем теле странный и жаркий отклик.
И печально становится, что наш брак рассыпался, так и не случившись.
Метка истинности сейчас скрыта и не оказывает эффекта, но почему же тогда притяжение кажется таким сильным?
Заталкиваю обиду глубоко-глубоко. Напоминаю себе, что это не важно всё, потому что Хитэм – развратник и предатель. Законной и любимой невесте он предпочел десятки любовниц.
Вот и пусть к ним катится, когда память вернётся! А пока он здесь, я его использую и отомщу за боль!
Нужно только план возмездия получше продумать…
— Готов отрабатывать? – возвращаюсь и прикусываю губу, потому что Хитэм всё ещё корячится с бинтом, пытаясь схватить краешек у лопатки.
Вздыхаю и подхожу, чтобы помочь.
Он смотрит сверху вниз своими чёрными глазами, обжигая дыханием мой лоб и макушку. Недовольно и жадно разглядывает, но руки раскинул в стороны и ко мне больше не тянет.
— Я тебе не нравлюсь, — констатирует, когда я завязываю девчачий бантик у его левой подмышки.
— С чего бы это, я тебя первый день знаю! – вру, не моргнув глазом.
— Вот именно, — опускает он руки и берёт со спинки стула драненькую рубашку, которую я ему выдала. – Вчера впервые увидела, а злишься так, будто замуж хотела за меня, а я не взял.
Холодею и сглатываю. Смотрю на короля в немом ступоре. Надо же, какой проницательный!
— Я тебя спасла, а ты сразу за попу хватать! Вот я и сержусь, — оправдываюсь.
— Извиняться не стану, — пожимает плечами, скрывая под выцветшим льном свой могучий торс с рельефными кубиками.
Задираю бровь, и он поясняет.
— Я – мужчина.
— И это тебя оправдывает?!
Злюсь, когда мы выходим из дома. Хитэм шагает за мной.
— Ну, мужчине трудно устоять перед красивой, одинокой женщиной. Особенно когда он просыпается в её постели.
Мне хочется болюче ущипнуть его или пнуть. Бесит всё сильнее.
— Я знаю много порядочных и воспитанных мужчин, которые не кидаются лапать первую встречную, — утверждаю, ведя его по тропинке в тени раскидистых яблонь и слушая птичьи трели.
— Много? – повторяет Хитэм таким презрительным голосом, будто я имею в виду своих любовников.
Да что ж у него всё к разврату сводится!
Или это он так ревнует?
— Тебя приличиям, видно, не учили, — вставляю шпильку. – Может, гарпиям тебя за прелюбодейство скормили? У горных эльфов такая казнь применяется к ворам, разбойникам и неверным мужьям!
— Ты эту брехню только что выдумала? – смеётся надо мной, не верит.
А потом замолкает, когда мы выходим к длинным, ровным грядкам, которые тянутся до самого леса и кажутся бесконечными.
Жужжат шмели, опыляя наши цветущие томаты. Пахнет высаженными пряными и лекарственными травами, нагревающейся землей.
Солнце медленно поднимается, но пока еще жара не удушливая.
Подбираю подол платья, подкатываю его вверх и подвязываю к поясу, обнажая ноги до половины.
Опускаюсь на колени прямо на серую землю и начинаю полоть: показываю пример. Сорняки складываю в корзину, которую принесла с собой: они пойдут в компостную яму.
Оборачиваюсь.
Хитэм замер на краю поля и не спешит ко мне. На его лице – отвращение и ужас.