Глава 9
Егор Руданский
Она поговорить хочет, а я только и смотрю на ее пухлые губы.
— Говори, — я опускаю взгляд на ключицу и вижу там круглый камень на тонкой цепочке.
Он лежит аккурат между ключиц и очень ей идет. Хочу поцеловать ее туда, подцепить кулон языком.
Мои мысли уходят совершенно в горизонтальную плоскость, когда я слышу:
— Вы по ошибке отобрали мой цветочный.
И я тут же смотрю в ее глаза.
Что?
— Еще раз, — говорю и чувствую, как напряжение разливается по мышцам.
— Случилось недоразумение. Понимаете, срезанные цветы нельзя есть. Они обрабатываются химикатами и еще черт знает чем для сохранения срока годности. Привозят их сюда самолетом из-за границы, они стоят сначала на оптовом складе, и только потом попадают в частные магазины… — начинает она говорить, голос ее дрожит от волнения.
— Стой, — я кладу руку на спинку дивана за ней, поворачиваюсь к ней всем корпусом.
А потом перевожу взгляд на Федю. Он точно знает, когда я недоволен и готов ловить трындюля.
— Да, глава? — он тут же появляется рядом.
— Откуда эта крошка?
Она оскорбляется, что я говорю о ней вот так в ее присутствии — я это вижу. Но я всегда фильтрую окружение и доверяю своей чуйке. И сейчас я четко понимаю, что что-то не так.
Эта не девчонка с улицы или сайта эскорт-услуг. Не влюбленная фанатка, ожидающая хотя бы одной ночи со мной.
Федя совершенно нетипично для него мнется, отводит взгляд, а потом говорит всего два слова:
— Доборотень, глава.
И отступает на два шага назад, опустив голову. И все ребята моей стаи замирают, опускают головы, понимая, что сейчас они у них полетят.
— Что ты сказал? — обманчиво спокойным тоном спрашиваю я.
— Глава, ваш дед… — не глядя мне в глаза начал он.
И я поднимаю руку вверх, делая знак, чтобы он заткнулся.
Значит, дед подсуетился.
Если подумать, то только он мог попросить ребят действовать, а они решились только из-за долбанной веры в то, что Доборотень подобрал мне идеальную пару. Просто я сам еще не осознал своего счастья.
Я делаю знак Феде убраться, а сам поворачиваюсь и смотрю другими глазами на незнакомку.
Вот, значит, как выглядят 99, 9% совместимости?
Убираю меню с ее ног, специально окидываю ее с макушки до пят медленным внимательным взглядом.
Она вся словно каменеет от напряжения, и мне это не нравится. Хочется, чтобы она призывно заглядывала в глаза, открыто смеялась, вела себя как другие.
А она что сказала? Пришла поговорить о цветочном?
— Как тебя зовут? — спрашиваю я, чувствуя непонятную злость.
Так и знал, что все эти совпадения — дерьмо собачье.
— Валерия, — говорит она, обхватив себя руками.
— Лера, значит, — пробую на язык я ее имя.
Ей подходит. Имена с буквой “р” сильные.
Но где мы идеальная пара? Да, она привлекательная настолько, что мой зверь в стойку стал. Но она-то здесь явно не из-за симпатии ко мне бантом перевязалась.
Сейчас и узнаю, в чем дело.
— Мне нужно представиться? — спрашиваю я ее.
И она отрицательно кивает. Даже это она делает очаровательно.
— Так что там с цветочным? — спрашиваю я.
Моя руку лежит на спинке дивана за спиной девушки, и пальцы так и тянутся к ее коже спины. Я вовремя себя ловлю на этом и замираю.
Лера ничего не замечает. Серезно, словно выступает в доме культуры, говорит:
— Как я уже сказала, случилось недоразумение. Цветы нельзя съесть, а ваша сестра украсила ими торт и попала в больницу.
Так вот она о чем!
Было такое дело. Быстро разобрались.
— И? — спрашиваю я.
Она возмущенно зыркает на меня.
Хах! А на меня так только дед смотреть смеет, и то, когда игнорирую приглашенную им барышню на совместный ужин.
— И нашу сеть магазинов разгромили и закрыли! — возмущенно повышает она голос.
Мои парни удивленно оборачиваются, но тут же делают вид, что не имеют ушей.
Еще бы, посмела голос на альфу повысить. Другая бы уже летела отсюда, как пыль, сметенная веником.
Но за красоту и в честь моего дня рождения я ей это прощу. Расплатится за свой язык телом.
Я веду челюстью, чуть сужаю глаза, давая понять, что со мной так не стоит, и она тут же сжимает плечи, опускает взгляд.
Не удерживаюсь и все-таки дотрагиваюсь до ее плеча, провожу пальцем по коже, не обращая внимания, что она вздрагивает. А когда она уводит плечо от прикосновения и пытается отсесть подальше, я говорю:
— Назад.
Она замирает, смотрит на меня круглыми глазами, и мне почему-то не хочется, чтобы она боялась.
Я знаю, какой эффект производят мои приказы с силой в голосе. Авторитет чувствуют даже люди. И то, что она не посмела отодвинуться — лишнее тому подтверждение.
Я снова дотрагиваюсь пальцем до ее плеча. Голая кожа покрывается мурашками, и я решаю быть немного помягче.
Вступаю с ней в диалог и медленно, проводя пальцем по коже, говорю:
— Не сеть магазинов, а всего три картонных ларька.
И она резко поворачивает голову и та-а-ак на меня смотрит, что я на каком-то подсознательном уровне понимаю — да она же настоящая волчица по типажу.