Глава 3
Милана
Из спальни Феликса буквально выпадаю, чуть не роняя поднос. Руки дрожат, ноги отказываются держать.
Я не думала, что будет так, не представляла…
Ставлю поднос на низкий столик в холле перед спальней Феликса и приваливаюсь спиной к стенке.
«А что ты думала, что он все это время хранит тебе верность? Даже не тебе, а Лане?» — плещется изнутри ядом, а в ушах почему-то отдается голосом бывшего хозяина этого дома.
Нет, конечно я так не думаю. Но ведь он любит Арину!
До сих пор любит, и не старается скрыть. Это видно в его взглядах, действиях. Несмотря на то, что она уже жена другого.
Как он тогда так может?
Разве когда сердце кого-то любит, тело может реагировать на другого? Для меня ответ однозначный, но у мужчин выходит иначе.
А я надеялась…
Не знаю, на что я надеялась.
Глубоко дышу, стараюсь выровнять дыхание.
Мне надо прийти в себя. Это никуда не годится, если меня с самого начала так размазало.
Но как ни уговариваю, ничего не могу с собой поделать.
Ни-че-го.
Перед глазами все еще стоит смуглая грудная клетка с короткими жесткими волосками. Я едва сдержалась, чтобы не накрыть их ладонью. Так явственно ощутила, как они колются.
Я думала, что уже привыкла видеть Феликса. Что уже свыклась с чувством, что он чужой. Даже мысленно начала так его называть, чтобы приучить.
Дон. Синьор.
Синьор Ди Стефано.
Но когда он встал совсем близко, расстегнул рубашку, и я услышала его запах — тот, который ни с кем не спутать, — я чуть сознания не лишилась.
Пусть он какой угодно одеколон использует, для меня он всегда будет пахнуть одинаково.
Солью. Океаном. Жарким палящим солнцем. Смесью трав для кальяна.
Прошло больше трех лет, а я помню, какая его кожа наощупь.
Когда щекой трешься о грудь. Или о плечо. Они у него такие же — литые, мускулистые.
Я не думала, что будет так тяжело. Правда, не думала…
Через закрытую дверь из спальни доносятся протяжные стоны, и я поспешно отлипаю от стены. Перехожу на противоположную сторону холла. Закрываю уши, но все равно слышу.
Громкие, женские стоны. И хлопки тел.
Они начинали с минета, я слышала, когда закрывала дверь. Значит Феликс решил продолжить. А что если это на всю ночь?
Почему тут такая слышимость? Я как будто там с ними нахожусь и все вижу…
Или это она так громко орет?
Или я просто дверь не до конца закрыла…
Если бы можно было уйти на кухню. Но нельзя, Луиджи сразу примется выедать мозг, почему Феликс меня выгнал и позвал эскортницу.
Как будто в этом есть моя прямая вина.
Феликс стонет глухо, сквозь зубы, и я вдавливаю руки в уши сильнее. Но все равно слышу. Словно его голос звучит внутри.
Хочется бросить все, схватить сына, прямо сейчас вызвать такси и уехать. И больше никогда не видеть ни дона, ни его дом, ни голоса его не слышать.
И не слышать, как он громко кончает на шлюхе. Или под шлюхой. Все равно. В любом случае в ней.
Меня трясет. В висках пульсирует кровь, во рту сухо.
Облизываю пересохшие губы.
Я не имею права, я должна успокоиться. Я даже сейчас не могу уйти. Я должна принести ему этот гребаный чай и напоить его. У меня слишком мало времени, больше тянуть некуда.
Я ни за что не пришла бы в этот особняк и не стала бы переживать эту пытку. Ни за какие деньги…
Дверь открывается, оттуда выходит девушка. Волосы всклокоченные, приглаживает торопливо.
Ну хоть не голая, успела одеться.
И улыбается. Губы расплывшиеся, размазанные. Ревность внутри скручивается огненным жгутом.
Он ее целовал? Или это от минета? Я помню, от этого губы тоже распухают.
Хотя что я там помню… Та одна ночь, как сон. Если бы не Рафаэль, я бы считала, что это был даже не сон, а наваждение.
Девушка выглядит слишком довольной для эскортницы. Видит меня, бросает насмешливо.
— А ты чего стоишь под стенкой, таблом щелкаешь? Такой мужчина охуенный, а она с чайниками носится. Дура! А, ладно, чего это я, пусть он нам платит. Хотя это мы ему доплачивать должны.
Молча сжимаю края фартука, стискивая зубы.
Из горла рвется «Я его жена!», но усилием воли заталкиваю слова обратно.
Никакая я ему не жена, его жена Милана, и она умерла. А я Роберта, скромная и простоватая горничная дона Ди Стефано, взятая в особняк по протекции.
Вылить на голову случайной девке остывший чай может и достойно было бы донны Миланы, но горничной Берте никак непростительно.
Тем более что за девушкой уже явился охранник, кажется Донато. И он достаточно подозрительно на меня косится.
Из спальни доносится шум воды. Феликс ушел в душ, а значит у меня есть время заменить чай на свежий. И успеть добавить туда несколько капель снотворного — совсем немного, чтобы он просто крепко спал. Буквально час или два. Мне этого хватит.
Подхватываю поднос и направляюсь на кухню.ㅤ