Глава 2.
Стою на стоянке автошколы, нервно сжимая в руке помятый листок. В очередной раз перепроверяю номер, старательно выведенный моей рукой.
— Ну, вроде бы всё сходится… — тихонько шепчу себе под нос и перевожу взгляд на потрёпанную жизнью учебную машину, которая стоит в углу площадки.
Автомобиль выглядит так, будто его специально выбирали для запугивания учеников.
Потёртый кузов, странные царапины и наклейка на заднем стекле: «Уважай ученика за рулём — ты тоже когда-то был тупицей».
Вздыхаю и обречённо бормочу:
— Похоже, это моя машина…
В этот самый момент раздаётся оглушительный хлопок. Сердце подпрыгивает куда-то в район горла, а ноги автоматически взлетают над землёй сантиметров на пять.
— Чёрт! — восклицаю, прижимая ладонь к бешено бьющемуся сердцу и поворачиваясь в сторону звука.
Из выхлопной трубы несчастного автомобиля клубами вырывается густой чёрный дым.
Из-за машины появляется мужчина. Я снова теряюсь, потому что думала, что инструктору будет как минимум лет сорок. А тут… этому мужчине я не дам больше тридцати.
— Потерялась? — Он окидывает меня взглядом и произносит, усмехнувшись уголком губ.
— Нет, я по адресу. У меня урок, — произношу уверенно и делаю шаг вперёд, стараясь не обращать внимания на его откровенно оценивающий взгляд. Даже глаза, которые он демонстративно закатывает, я игнорирую.
— Вишневская Арина? — уточняет мужчина, лениво приподняв бровь.
Я согласно киваю и вздёргиваю подбородок вверх:
— Да, я готова к уроку вождения.
— Сомневаюсь.
— Что, простите?
— Если на слух балуешься, то у нас проблемы будут.
Я не собираюсь так легко сдаваться и мгновенно отвечаю:
— Насколько я разбираюсь в вождении, то главное — здесь хорошо видеть. С этим у меня проблем нет.
Мужчина с интересом хмыкает, уголки губ снова ползут вверх, превращаясь в усмешку.
— Любопытно.
Не дожидаясь его следующего комментария, я подхожу вплотную к машине и поворачиваюсь лицом к инструктору:
— Назар Константинович, если не ошибаюсь, — произношу твёрдо, стараясь, чтобы мой голос звучал максимально уверенно. — Давайте сразу без всех этих намёков про блондинок, которые хуже обезьяны с гранатой, и женщин за рулём, что к беде. Я посещаю теоретические занятия уже три недели, поэтому вы опоздали со всеми шуточками в этот адрес. Мне нужно научиться водить машину. Если вас что-то не устраивает, вы можете попросить дать мне другого инструктора.
Назар Константинович неожиданно громко смеётся и качает головой, явно удивлённый моей наглостью.
— Что ж, Вишневская, посмотрим, насколько хватит вашего энтузиазма.
Он открывает водительскую дверь и жестом приглашает меня сесть за руль, при этом не скрывая ухмылки:
— Добро пожаловать на борт. Постараемся не разбить машину в первый же день.
Я сажусь на водительское сиденье, приказывая себе успокоиться, но слегка подрагивающие пальцы предательски выдают моё внутреннее состояние.
Конечно, мне страшно. Я никогда раньше не сидела за рулём, и от осознания того, что сейчас мне придётся управлять автомобилем, сердце начинает отчаянно колотиться где-то в горле. Но я здесь не потому, что мне нечем заняться или захотелось пощекотать себе нервы.
Мой гинеколог ясно дала понять, что в течение всей беременности мне придётся регулярно ездить в столицу на обследования и сдавать анализы.
Беременность у меня протекает с осложнениями, а в нашем маленьком городке банально нет нужного оборудования и лабораторий. В моём положении категорически нельзя трястись по несколько часов туда и обратно в старых автобусах.
Автобусы здесь такие, что никогда не знаешь, на каком повороте они окончательно развалятся. Врач чётко сказала, что я просто не выдержу такую постоянную тряску.
Когда тётя Вера услышала, что нужно срочно что-то решать с транспортом, она сразу заявила, чтобы я даже не думала и шла в автошколу. У неё есть машина, которая стоит без дела, а так я и себя выручу, и её. Вера постоянно ездит в соседний город на базар на автобусе, и я смогу облегчить ей жизнь.
От этих мыслей мне становится спокойнее. Самостоятельность в моём положении — не просто
прихоть, а необходимость. Если я сама не возьму свою жизнь в свои руки, никто этого за меня не сделает.
— Готова? — Назар Константинович прерывает бешеный поток моих мыслей.
Сглатываю, быстро киваю, стараясь не выдать волнения:
— Да, готова.
— Тогда поехали, — почему мне кажется, что он произносит этос сарказмом?
Выдыхаю, крепко сжимаю руль и начинаю внимательно слушать первые инструкции, убеждая себя, что я не опозорюсь на первом же занятии.
— Выжимай сцепление и плавно отпускай, газ, пока не трогай! — командует Назар Константинович. Ноя отмечаю, как сильно скрипят его зубы. Он явно хочет добавить что-то ещё, но пока что сдерживается.
Я киваю, но делаю всё ровно наоборот. Машина дёргается, пару раз чихает, словно у неё астматический приступ, и глохнет. Щёки вспыхивают от смущения, я нервно смотрю на инструктора, который устало прикрывает глаза и медленно выдыхает.
— Извините, я перепутала педали, — тихонько оправдываюсь, сглатывая комок в горле.
— Вижу, — сухо отвечает Назар Константинович, — ты в курсе, что педалей всего три, а ты уже четыре раза успела их перепутать?
— Я нервничаю, — бурчу тихо.
— Я тоже. За свою жизнь, — язвит мужчина, поправляя зеркало заднего вида. — Ладно, не дрейфь. Снова заводи.
Я завожу машину ещё раз, стараясь не перепутать педали. На этот раз автомобиль начинает движение относительно плавно, и я облегчённо выдыхаю.
— Вот, можешь же, если хочешь, — замечает Назар Константинович, слегка расслабляясь на сиденье. — Давай теперь налево, только не забывай, что руль поворачивать нужно аккуратно. Не штурвал корабля вертишь, мать твою.
— Поняла, — быстро киваю и старательно кручу руль, чувствуя себя пилотом самолёта.
— Плавно, Арина, плавно! — почти кричит он, когда я слишком резко ухожу в поворот и нас чуть не заносит на бордюр. Я снова резко торможу, вжимаясь в кресло и закрывая глаза.
— Так, — Назар Константинович медленно переводит дыхание, — не надо закрывать глаза каждый раз, когда тебе страшно. Если будешь водить вслепую, в следующий раз мы не просто бордюр поцелуем.
Я открываю глаза и смотрю на него виновато.
— Простите, я больше так не буду.
— И не красней. Я всё понимаю, это стресс. Поехали дальше, — его голос неожиданно становится спокойнее, даже мягче. Это, если честно, придаёт мне уверенности.
Мы продолжаем занятие, и дальше получается лучше. Я уже не глохну на каждом перекрёстке и даже более-менее чувствую габариты машины. Когда занятие заканчивается, Назар Константинович произносит неожиданно одобрительно:
— Ну, не так уж всё и плохо. Есть надежда, что научишься.
Услышав это, я облегчённо улыбаюсь.
— Куда тебя подвезти? — спрашивает он.
— Эм-м-м-м…
— Мне в сторону центра нужно, так что могу подкинуть.
— Да, было бы неплохо.
Мне как раз нужно в магазин, через сорок минут моя смена.
Когда машина подъезжает к магазину, я внезапно ощущаю, как сердце стремительно падает в пятки, а в горле пересыхает.
Прямо возле магазина стоит большой чёрный внедорожник.
В тот самый миг, когда мой взгляд цепляется за до боли знакомые очертания машины, тело словно пронзает удар током.
Сердце мгновенно перестаёт биться, а затем начинает бешено колотиться где-то в горле, заглушая все остальные звуки. Холодный ужас волной накатывает изнутри, покрывая кожу мурашками.
Таких машин здесь просто не бывает. Я слишком хорошо помню этот автомобиль, его агрессивные линии, тонированные окна, и особенно номер. Этот номер я узнала бы среди тысячи других.
Пальцы предательски дрожат, стискивая ручку сумки до боли, словно только это и удерживает меня от того, чтобы не упасть прямо сейчас в обморок.
Ладони становятся влажными, дыхание срывается, превращаясь в прерывистые, поверхностные вдохи. Мысли скачут в панике, путаются, будто пытаются найти выход из ловушки, в которую я только что угодила.
— Арина? — голос Назара Константиновича доносится эхом. — Всё в порядке?
Я резко поворачиваю к нему голову, чувствуя, как в глазах собираются слёзы от внезапного страха и растерянности.
— Мне нужно… остановите здесь, пожалуйста, — мой голос дрожит, выдавая всё моё внутреннее состояние. Слова едва вырываются из пересохшего горла.
Инструктор смотрит на меня удивлённо и обеспокоенно, но послушно нажимает на тормоз, плавно останавливая машину у обочины.
— Арина, тебе плохо? Ты побледнела…
— Нет… я… просто немного устала, — вру, почти выпрыгивая из машины на ватных ногах, ощущая, как всё тело охватывает то жар, то ледяной холод. Голова кружится, дыхания категорически не хватает.
Не может быть. Только не он. Только не здесь. Только не тогда, когда я наконец-то взяла себя в руки. Когда перестала просыпаться в холодном поту от постоянных кошмаров.
Сердце болезненно сжимается, когда я вижу, что из машины выходит он. Каид Шахин. Мужчина, которого я для себя похоронила. Ему мало того, что он со мной сделал? Решил снова поиграть с игрушкой, которую сломал? Вот только здесь он очень сильно просчитался.