Глава 3
Лея поднялась по ступенькам, ведущим к воротам, давая возможность сестре попрощаться с Радомиром. Оглянулась украдкой и не смогла сдержать улыбки. Алиса выглядела счастливой рядом с этим огромным и пугающим мужчиной. А он выглядел по-настоящему влюбленным.
Она неторопливо прошла вдоль яблонь и вошла в дом, прислушиваясь к голосам родителей.
— Я уже иду, — крикнула сестра вдогонку. — Иду.
Стук каблучков по дорожке.
— Мы дома, — Лея прошла на веранду.
— Да, мы дома, — нагнала Алиса, сбрасывая туфли и оставляя их у диванчика. Шумно выдохнула и расплылась в улыбке. — У нас хорошие новости.
— Я… я немного полежу, — перебила ее Лея.
Многие люди суеверны, а те, которые находятся на грани — суеверны в тысячи раз. Лея никогда не относила себя к их числу, а сейчас ей не хотелось громко радоваться.
— Устала? — поинтересовалась мама.
— Угу.
— Кушать будешь?
— Нет. Спасибо.
Лея обняла отца, сидевшего у стола с какими-то бумагами, хотела подойти к матери, но она не позволила.
— Не стоит. У меня что-то горло першит. Я сейчас надену маску. Ты иди, отдыхай.
Лея поднялась по скрипучей лестнице, легко касаясь перил, будто боялась потревожить старый дом. В её комнате было прохладно и тихо. Сквозь приоткрытое окно проникал аромат яблонь и влажной земли, а где-то на заднем плане тонко посвистывал скворец. Она скинула балетки, легла на кровать и прикрыла глаза, позволяя телу расслабиться.
Ветер донёс голоса снизу. Веранда располагалась прямо под её комнатой, и когда в доме наступала тишина, слова слышались на втором этаже почти отчётливо.
— Алиса… — голос отца звучал сдержанно, но тревожно. — Ты уверена, что поняла его правильно?
— Он сказал, что ждёт её завтра. К девяти. С вещами. И… бесплатно.
— Бесплатно… — повторила мама медленно. — Я знаю, как работают частные клиники. Особенно — элитные. Это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Я тоже сначала не поверила. Но он говорил очень убедительно. Не как врач. Не как бизнесмен. Он… был абсолютно спокоен. Уверен.
— Ты уверена, что он не мошенник? — тихо спросил отец. — Ты же понимаешь, Алиса, если мы обрадуем её напрасно…
— Он не мошенник, — перебила сестра с такой твердостью, что Лея приподнялась на локтях, прислушиваясь. — Он врач. Настоящий. И… он обещал помочь. Ничего не требуя.
Наступила короткая пауза.
— Я говорила с Радомиром, — продолжила Алиса. — Он поручился за него. Сказал, что Константин Веллиос — не тот, кто даёт ложную надежду.
— Этот… Радомир. Кто он, собственно? — спросил отец с лёгкой настороженностью.
— Он… хороший. Я его знаю. Давно. Мы просто не виделись последнее время.
Лея улыбнулась, прекрасно понимая, что сестра сейчас лжет. Не хочет волновать родителей, рассказав о знакомстве и романе с преподавателем.
— Алис… — Голос мамы стал мягче. — Ты правда веришь, что всё это не очередной обман? Сколько мы уже встретили шарлатанов…
— Верю, — прошептала Алиса. — Я смотрела на Лею сегодня. Она впервые за всё это время дышала, понимаешь? Не существовала — дышала.
Тишина.
А потом — глухой вздох отца, словно он сбросил с себя весь вес накопленного отчаяния:
— Значит, завтра. Мы поедем с вами.
Лея улыбнулась. Совсем чуть-чуть. Тихо. И уткнулась носом в подушку, чтобы не разреветься.
Она старалась не думать о том, что будет на следующий день или через неделю. Научилась жить моментом. Не строить планов. Не влюбляться в надежду. Не мечтать слишком отчётливо. Потому что мечты хрупкие, как стекло, а когда они разбиваются, ранят больнее всего.
Сейчас Лея лежала в своей комнате. В окружении знакомых вещей: книг на полке, рисунков на стенах, мягкого пледа с белыми лисами, который Алиса когда-то купила на новогодней ярмарке. Здесь всё было своим. Безопасным. И оттого страшным. Потому что, если завтра всё изменится — этого уюта больше может не быть.
Она закрыла глаза. Прислушалась к себе. Сердце билось неровно, как обычно. Тело — устало, но пока не ломалось от боли. Она запомнила это ощущение: редкий вечер, когда не тошнит, не кружится голова, не режет грудную клетку. Редкий вечер, когда можно просто лежать.
И всё же внутри, как в сосуд, медленно вливалась тихая запретная радость.
Он сказал: «Приходите завтра. С вещами», — напомнила она себе. Не: «Посмотрим», не: «Держитесь». А завтра!
— Только не надейся, — прошептала она себе, уткнувшись в подушку.
Вспомнилось, как он касался её ладони. Как держал — крепко, но бережно. Будто знал, сколько боли она пережила. Будто чувствовал это в кончиках пальцев.
Как он смотрел — не на неё, как на пациента, а сквозь неё, в самую суть. И в этом взгляде не было жалости. Только… странное, не поддающееся объяснению тепло.
Лея перевернулась на бок, обняла подушку и зажмурилась. Так хотелось верить. Но она боялась. Боялась сильнее, чем когда-либо. Потому что впервые за долгое время — появился шанс. А шанс страшнее приговора.
Внизу хлопнула дверь. Кто-то вышел в сад. Скрипнула калитка. Возможно, отец пошёл подышать. Или мама пошла за травами. Лея знала каждый звук дома, каждую привычку родных.
Мир шептал ей, что всё как всегда. Но завтра может измениться. Завтра в девять утра. И это «завтра» приближалось с каждым ударом её уставшего сердца. Не громко. Не отчаянно. А будто шёпотом.
Лея вновь перевернулась. Подушка под щекой стала влажной от дыхания и редких слез, а за окном уже не было видно сада — только темнеющее небо, на котором вырисовывались ветви яблонь. Она закрыла глаза и попыталась уснуть. Не думать. Не чувствовать. Но сон не шёл.
Что-то мешало. Не мысль — ощущение.
Будто кто-то был рядом. Не громко. Не явственно.
Просто… присутствие.
Тёплое и неуловимое. Как когда в детстве ей казалось, что мама сидит рядом на краю кровати, хотя дверь была закрыта.
Будто кто-то следил за её дыханием, считал удары сердца, не вмешиваясь, просто… был.
Как тень на стене.
Как запах, который нельзя описать.
Лея открыла глаза. Комната была пуста. Абсолютно.
Но сердце внезапно забилось чаще. Не от страха — от того самого чувства, которое невозможно объяснить.
Она села. Прислушалась. Ничего. Только скрип дерева. Лёгкий шелест листьев за окном.
И всё же…
— Алис? — прошептала она еле слышно. — Мам?
Ответа не было. Но ей показалось, будто сквозняк на секунду прошёлся по плечам — тёплый, живой, как прикосновение.
Лея снова легла. Закрыла глаза.
Может быть, это просто усталость.
Может быть, игра воображения.
А может…
Кто-то действительно был рядом.
Потому что впервые за всё это время ей не было страшно засыпать.