Глава 3
– Тр‑р‑русы!!! Я насажу ваших детей на копьэ! А ваших баб впрягу в свою повозку!!! Ну, кто выйдэт против мэня, кто хочет умэрэть от рук Челубэй‑багатура?!
По рядам русских воинов прокатился угрюмый, злой рокот – а я, понимающе хмыкнув, со злобой сплюнул. Вот ведь выродок! Он же провоцирует всадников исключительно сторожевого полка, то есть фатально уступающих ему в уровне бронирования и мощи коней. Там – младшая стрелковая дружина, здесь – полноценный восточный катафракт, по уровню бронирования своего едва ли не превосходящий европейских рыцарей четырнадцатого века! Или, по крайней мере, точно им не уступающий… Но провоцирует так, что вот‑вот кто‑то из легких всадников точно выскочит на неравный поединок – и, конечно, проиграет, на радость татарам, да пополнив копилку «скальпов» Челубея…
Памятуя о том, как дальше будут развиваться события, я вдруг почувствовал острое желание выехать вперед – и принять вызов «багатура». Проверим современные опыты и убедимся в лучшем качестве русской клепано‑пришивной чешуи над татарским хатангу дегелем?! По крайней мере, навскидку силы равны – а если я выиграю, то заполучу славу лучшего поединщика среди русичей! Эта слава ведь дорогого стоит…
Ну а, кроме того, спасу жизнь монаха Пересвета – хотя бы на данном отрезке битвы.
Решившись, я послал коня вперед, заставив потесниться стоящего впереди меня чернявого Никиту; за мной тотчас последовали Алексей и Михаил – но повелительным жестом руки я остановил их, не дав и слова молвить против.
Я же князь!
Впрочем, стоило мне только оказаться в первом ряду всадников, как тут же накатило и жесткое такое волнение. Ну, словно зимой, на Крещение – когда сердце вдруг начинает отчаянно колотиться в груди прежде, чем войдешь в ледяную купель… Тут нужно побороть себя, проявить немножко мужества, чтобы сделать первый шаг вперед – и промедлив мгновение, я все же слегка пришпорил Бурана: была не была!!!
Но в следующий же миг на смену захлестнувшим меня восторгу и волнению пришло горькое разочарование: из рядов воев сторожевого полка вперед успел выехать всадник в монашеской куколе… Н‑да, эту историю явно не переписать, увы!
И к слову, вернувшись в строй, я заметил, что практически синхронно со мной в первую линию всадников полка правой руки становятся многие другие ратники…
Выходит, не один я такой смелый – а Челубей и впрямь осознанно вызывал поединщика среди легких всадников московских и елецкой (моей!) сторож!
Встав в первом ряду (чтобы лучше все видеть), я сосредоточил все внимание на поединщиках. Пересвет – также высокий, рослый муж на крепком гнедом жеребце, пока никуда не торопится. Торжественно перекрестившись, он обратился к русским воинам – и, несмотря на то что Александр не кричал, подобно Челубею, до меня все же долетел отзвук сильного, низкого голоса монаха (расстояние‑то до нас не сильно большое – учитывая, что мы с ельчанами встали на стыке полков):
– Мир вам, братья мои. Крепко сражайтесь с погаными за веру Христову и за все православное христианство, за детей ваших, жен и стариков. Ничего не бойтесь – не в силе Бог, а в правде! И простите мя, грешнаго, коли причинил какую обиду…
– Бог простит!!!
– Бог простит…
Одними губами я повторил слова древней формулы прощения, невольно проникнувшись моментом… Надо отдать Пересвету должное – на коне он сидит как влитой, умело придерживая копье правой рукой. А его монашеское одеяние накинуто на точно такой же, как у меня, панцирь из «дощатой брони»!
Хм, так, получается, Пересвет выехал на поединок не совсем уж беззащитным – вполне себе тяжелый всадник, в прошлом известный воин старшей дружины, «боярин». Правда, без щита… Быть может, присутствие Александра в рядах сторожевого полка как раз и обусловлено вероятностью «церемониального» поединка, этакого хольмганга на глазах у обеих армий?!
Хотя хольмганг – это устаревшее понятие эпохи викингов; сейчас существует так называемый судебный поединок, причем вызов на него звучит как вызов на «Божий суд»! И ведь многие воины с обеих сторон воспринимают такие схватки действительно как суд Божий, как предвестник будущей победы или поражения по его результатам… И безусловно, этот самый результат имеет значительное влияние на боевой дух ратников.
Н‑да… А в мое время некие особо «умные», я бы сказал даже, ушлые личности, старательно пытающиеся переписать историю и обезличить победу в Куликовской битве, отрицали саму возможность поединка Челубея и Пересвета. «Народная легенда», «дописанный эпизод»… Ну хватит‑то людям голову морочить! Подобные «церемониальные» поединки (как я их называю) вовсе не редкость для средневековья, скорее уж наоборот… У нас самый известный такой поединок – это схватка князя Мстислава Владимировича Удалого (не путать с Удатным) с касожским вождем, богатырем Редедей. В результате которой, к слову, Мстислав победил – и стал вожаком для воинственных касогов!
Вот броня на Пересвете… Хотя почему бы и нет? Облачиться в монашескую схиму игумен Радонежский Сергий (игумен в «настоящее» время – а так великий русский святой и чудотворец) повелел Пересвету и Ослябе уже незадолго до битвы. И если в летописях, житиях и прочих источниках Александра и Андрея изначально именуют иноками – то есть вступившими на первую ступень монашества… То все логично и обоснованно – ведь как я слышал, схиму нередко принимают смертельно больные монахи и монахини незадолго до грядущей смерти.
Так вот игумен Сергий, понимая, что в грядущем большом сражении могут погибнуть оба его инока, коих просил себе Дмитрий Иоаннович, – очевидно, именно на роль поединщиков, широко известных на Руси! – решил оказать им высшую честь и милость, повелев возложить на богатырей схиму.
С другой стороны, присутствие в русской рати благословленных игуменом Радонежским схимонахов в значительной степени укрепляет боевой дух ратников, сближая друг с другом воев из разных городов и княжеств. Ведь Сергий Радонежский в настоящем пользуется ОГРОМНЫМ авторитетом на Руси и славится как чудотворец, обладающий также даром прозорливости. Кроме того, он не раз выступал признанным миротворцем между враждующими князьями, и ещё выступит… Таким образом, Александр и Андрей – это своего рода живые знамёна и прямое свидетельство благословения чудотворца Сергия, «игумена земли Русской».
Кроме того, я ведь видел икону – не современные рисунки и изображения схимонахов, а именно икону – где Александр и Андрей под схимами облачены как раз в броню. И где Андрей к тому же держит каплевидный щит в руках – уменьшенную копию пехотного «червленого» щита, в мое время известного под устоявшимся «рыцарским» названием «рондаш». И более того, в житие самого Пересвета черным по белому написано, что по дороге на битву Александр остановился в келии отшельника, живущего на месте будущего Димитриевского монастыря. И что – внимание! – «облачившись в воинские доспехи», монах‑богатырь отдал отшельнику свой дорожный посох, позже ставший реликвией Скопинского Димитриевского монастыря…
Вот это да! А синхронизация прям… Показала себя с лучшей стороны. Лишь немного напрягшись, я вспомнил информацию, прочитанную мной когда‑то всего один раз – и похороненную максимально глубоко в сознании! Хм, приятный бонус…
Ну, а к поединку у меня остается только два вопроса: почему Александр без щита?
И как вообще монах может участвовать в сражении и убивать?!
Впрочем… Монахи дают только три обета: целомудрия, нестяжания и послушания. Да, священнослужителям запрещается всякое убийство и даже просто пролитие крови. Но в том‑то и дело, что правом служить наделены только иеромонахи, рукоположенные в священство! А, кроме того, никто не отнимал у монахов права прийти на помощь ближнему, если последнему угрожает смертельное зло… И в этом случае смерть убийцы в ходе боя есть не нарушение заповеди «не убий», а проявление жертвенной, христианской любви к ближнему, за которого вступились!
Тем более с высокой долей вероятности враг убьет самого монаха…
– Да как же он без щита‑то с поганым сдюжит?!
Поток моих мыслей оборвал раздавшийся за спиной возглас Алексея – а чуть более серьезный Михаил лишь горько вздохнул:
– Ты на копье татарина посмотри. Что ему щит?
Оба поединщика уже встали друг напротив друга, приготовившись скакать навстречу. Когда же всадники склонили копья, а оба рослых коня ринулись с места тяжелым галопом, мне на мгновение показалось, что земля аж вздрогнула!
И тут же я осознал правоту ближника Михаила, заодно поняв, почему Челубей так уверен в своей победе: его чжида где‑то на метр длиннее копья русича! Одно только древко навскидку свыше четырех метров – а с наконечником так и вовсе под четыре с половиной! Да, держит татарин копье двумя руками, монгольским хватом – или хватом катафрактов, тут кому кто ближе… Причем левая рука Челубея также прикрыта щитом, держащимся на локтевом ремне.
Есть и еще одна хитрая конструктивная особенность его чжиды – крюк расположен значительно ниже наконечника. Таким образом, пробив щит противника граненым острием своей пики, Челубей дотянется и до его тела! А вот дальше внешний изгиб крюка упрется в щит всадника – и просто выбьет второго поединщика из седла, не дав ему даже дотянуться до татарина!
Можно, кстати, посчитать примерную силу его удара с учетом общей массы багатура с конем за шестьсот килограммов, скоростью скачки километров так сорок в час – то есть одиннадцать с лишним метров в секунду, и временем движения примерно шесть секунд, с учетом расстояния метров в семьдесят… Получается тысяча с лишним ньютонов – сконцентрированных на узком, граненом острие монгольской пики!
Причем именно у Челубея ее наконечник может быть откован из какого‑нибудь сверхпрочного сплава типа черного индусского булата «кара‑табан»…
От осознания последнего по спине моей пробежал могильный такой холодок. Выйди я на поединок с багатуром – и тот просто ссадил бы меня копьем на землю, оборвав весь проект в самом начале! Пожалуй, я установил бы антирекорд, став всеобщим посмешищем… И да, физическая боль тут чувствуется не слабее, чем в реальной жизни – меня предупредили заранее. Так что перед «выходом» я бы в полной мере испытал всю гамму чувств человека с тяжелым, скорее даже смертельным ранением груди…
Интересно, а багатур вызывал на бой именно легких всадников с целью подстраховаться? Или же это был такой психологический ход – выманить внешне равного себе противника, уверенного в трусости татарина, а после картинно, напоказ сокрушить его, без всякого для себя риска?!
Кто знает…
Как бы то ни было, сейчас оба поединщика сближаются с огромной скоростью – столкновение произойдет в ближайшие секунды! Александр скачет вперед с неумолимой решимостью, твердо сжав копье под мышкой, «рыцарским» хватом. И похоже, не имеющий щита Пересвет абсолютно сознательно жертвует собой, не дав кому‑либо еще погибнуть в схватке с Челубеем… Вот она, истинно христианская любовь к ближнему своему! Когда безропотно идешь принимать смерть за ближних, считая то наивысшей доблестью – ибо «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя»…
…В момент, когда острие чжиды ордынца стремительно, с огромной силой (тысяча сто ньютонов!) вонзилось в тело схимонаха, я невольно закрыл глаза – но тут же заставил себя открыть их, смотреть! Тело Пересвета сильно дернуло в седле – и на мгновение показалось, что его буквально снесет с коня… Но граненое жало татарской пики прошило и броню, и грудь Александра насквозь. А потом еще один толчок сотряс схимонаха!
Это крюк чжиды врезался в его панцирь…
Но Пересвет удержался в седле; помогли высокие луки. Челубей же в последний миг попытался было поднять свое копье – и тело православного воина на нем, хотя бы таким образом сорвав его с коня! Заодно избежав и ответного удара ручиса… Но древко чжиды с оглушительным треском лопнуло, разлетелось на мелкую щепу в точке перелома!
А мгновение спустя граненый наконечник пики русского богатыря прошил щит, а затем и броню татарина… Удар Пересвета буквально вынес «багатура» из седла – причем с какой‑то удивительной легкостью! Возможно потому, что седло у последнего восточного типа, с не очень высокой задней лукой… Дико вскрикнув, Челубей пролетел метра два – и грузно рухнул на спину, не издав после ни единого звука; целехонькое копье Пересвета осталось торчать в его теле словно игла, пришпилившая жука к земле.
Сам же Александр, согнувшись, все‑таки сумел развернуть коня – и направить его в сторону воинов сторожевого полка. На глазах обеих армий, безмолвно молчащих и сопровождающих столь необычного богатыря взглядами, Пересвет, все сильнее склоняясь к холке коня, добрался до русичей – и только после тяжело рухнул на подставленные руки, уже бездыханный…
И в этот миг вся русская рать взорвалась торжествующим криком! Потому как, несмотря на смерть от тяжелой раны, именно наш, НАШ поединщик взял верх в этой схватке – и это очевидно для всех, кто наблюдал за ходом «суда Божьего»! Даже я, заранее знавший исход поединка (правда, без подробностей), громко закричал:
– Слава Пересвету! Слава русским богатырям!!!
Да, исход поединка вышел очень символичным: прошитый копьем и распластавшийся на земле Челубей – и удержавшийся на коне Пересвет, покинувший седло только среди своих… Теперь тело татарского поединщика будет затоптано, раздавлено копытами тысяч коней – а тело Александра погребут близ церкви в честь Рождества Богородицы «на старом Симонове», где в дальнейшем и будут храниться его мощи…
Как и мощи преподобного Андрея‑Осляби.
…Татары угрюмо безмолвствовали еще где‑то с минуту – после чего их вожди, оправившись от шока, бросили нукеров в бой! Со стороны ордынцев загремели барабаны, во множестве запели трубы – и вся темная масса поганых подалась вперед мерным шагом… А всадники степного ополчения, вставшие первой линией, так и вовсе ринулись в атаку легкой рысью, бодря себя отчаянными криками и визгом!
Вскоре в центре с обеих сторон в воздух взвились первые срезни. Впрочем, сами ратники сторожевого полка, максимально разомкнув свои ряды, пока что стоят на месте. В целом оно и правильно – так они могут бить по ворогу дружными залпами, не хуже пеших лучников! А вот татары или же их наемники‑половцы (вассалы? союзники?), принялись крутить «хороводы», сблизившись с русичами метров так на пятьдесят…
Плотность обстрела возросла кратно в считаные минуты; порубежников пока выручают лишь поддетые под кольчуги стеганки да накинутые на левую руку щиты. Казаки же несут большие потери, у них ведь похуже с броней – и татарские срезни находят свои цели среди донских русичей. Пусть и не так много – благодаря их разреженному, рыхлому строю, – но все же находят…
В свою очередь, татары также несут потери. Однако в случае с «хороводами», когда противник приближается не сплошной массой всадников, а полым внутри «кольцом» следующих по кругу лучников, стрельба по площадям не дает большого результата. Но все же, если бы стрелков с обеих сторон было поровну, предпочтительней казалась бы победа ратников именно сторожевого полка! Однако соотношение числа легких всадников – десять к одному в пользу ордынцев…
Я не сразу обратил внимание на рев боевого рога, низко загремевшего где‑то в глубине сторожевого полка. Но, заслышав его, ратники московских сторож вдруг подались вперед – и неожиданно резко перешли с шага практически на галоп! При этом, спустив с тетивы последние стрелы, они сноровисто бросили луки в притороченные к седлам саадаки – чтобы тотчас перехватить копья обеими руками!
Изумленно я взираю на боевой прием, известный в семнадцатом веке как ойратский «копийный напуск» – по иронии судьбы используемый калмыками против крымских и ногайских татар. Вся ирония здесь заключается в том, что ойраты являются прямыми потомками нукеров Чингисхана и Батыя, чистокровными монголами… И одновременно с тем они стали союзниками русских царей из династии Романовых – а после и их подданными! Так вот, калмыки подпускали к себе татарских всадников, крутящих свои «хороводы», как можно ближе – а затем стремительно атаковали их легкими конными копейщиками! Причем сами крымские и ногайские татары (а заодно и «современные» золотоордынские) – это как раз потомки покоренных монголами кипчаков. Среди которых ойраты Золотой Орды банально растворились…
Так вот русские воины сторожевого полка также догадались использовать «классическую» ойратскую тактику! И расчет их воевод (в голове «всплыли» имена Симеона Оболенского и Иоанна Тарусского) оказался верен: усыпив бдительность кружащих «хороводы» татар, русичи позволили им приблизиться на пятьдесят метров – а где и на тридцать! После чего столь стремительно ударили в копье, что враг банально не успел отступить! «Кольца» татарских стрелков оказались в одночасье смяты и опрокинуты, и воодушевленные дружинники погнали их назад, яростно рубя в спину…
Увы, я уже не смог досмотреть, чем кончится атака порубежников. Сторожевой полк, выдвинутый вперед, первым принял бой – но теперь уже и к нам приблизились легкие ордынские всадники… И первые пущенные ими стрелы уже взвились в воздух – да с грозным, словно бы шмелиным гулом, посыпались сверху на наши головы!
– Щиты!!!