Глава 4
Беспомощно смотрю, как медленно закрываются двери. Они словно отгораживают наш мир от того, куда увезли Светлану.
Но я не хочу, чтобы она там осталась навсегда! В голове что-то щёлкает, и, мне кажется, что если я успею её забрать, она вернётся. В ушах словно звучит мягкий голос:
«У меня всё хорошо. Лерочка передаёт тебе привет…»
Она всегда так говорила, когда звонила. Что у неё всё хорошо.
Когда между дверями остаётся совсем небольшое расстояние, порываюсь войти, чтобы успеть забрать свою сестру, но дорогу мне перегораживает женщина в медицинской одежде.
— Да нельзя же туда!
— Но там моя сестра.
— Мужчина, возьмите себя в руки и не мешайте врачам делать свою работу, — отчитывает меня, как нерадивого пацана.
Двери окончательно закрываются.
Я не успел.
Нехорошее предчувствие душит своими холодными щупальцами. В голове мелькает миллион вопросов: почему Свету привезли так поздно, почему не оказали помощь на месте? Почему, почему, почему? Одни почему!
Длинными шагами нервно меряю небольшое расстояние перед входом в нейрохирургическое отделение и только сейчас вспоминаю про Леру.
«Не отдавай её в детский дом… Пожалуйста… Пообещай мне…»
Снова мечусь, не зная, что нужно делать. Остаться здесь, или же спуститься к Лере?
Внутренний голос кричит, что уходить нельзя, но я каким-то шестым, седьмым, десятым чувством понимаю, что нужно вернуться к племяннице. Она совсем ребёнок, и ей сейчас намного сложнее.
Бросаю последний взгляд на закрытые двери и решительно спускаюсь вниз. Лера сидит одна в каком-то странном оцепенении.
Малышка поднимает свой абсолютно потерянный взгляд и смотрит на меня большими заплаканными глазами.
— А где моя мамочка? — спрашивает дрожащими губами.
Только я совершенно не знаю, что в таких случаях нужно говорить ребёнку. Я вообще не знаю, что нужно делать с детьми. Потому что у меня всегда рядом была Света.
А сейчас её рядом нет. Но есть Лера…
— Мамочка спит, — помогает с ответом фельдшер, отходившая заполнять документы. — Ты большая умничка, что тихонечко посидела, — хвалит Валерию.
— А когда она п’ьяснётся?
Фельдшер стреляет в меня быстрым взглядом и с сожалением поджимает губы.
— Этого я не знаю, — отвечает с тяжёлым вздохом. — Вот возьмите. — Протягивает мне телефон и документы Светланы. — Иначе ничего этого не осталось бы. Машину скорее всего эвакуируют на штрафстоянку, — зачем-то говорит.
Машина в данный момент волнует меня меньше всего.
— У девочки есть отец?
Теоретически у каждого ребёнка есть и отец, и мать.
Вот только Леру после рождения оставили в родильном доме, и моя сестра заменила ей родную мать. Что же касается приёмного отца, то Аркадий так не смог им стать. Или не захотел. Через два года после появления Леры в их семье он без каких-либо объяснений неожиданно для всех подал на развод, и они со Светой развелись.
Насколько я знаю, сестра к бывшему мужу больше ни за чем не обращалась. Поэтому я совсем не уверен, что сейчас он возьмёт на себя заботу о Лере.
— Нет. Я сам позабочусь о девочке.
Мой ответ заставляет совершенно незнакомого человека с облегчением выдохнуть.
— Ваша сестра очень переживала за неё. — Женщина переводит сочувствующий взгляд на Леру.
Света всегда переживала за кого-то больше, чем за себя.
— Я бы посоветовала вам всё-таки свозить девочку на осмотр, и лучше сразу обратиться к психологу, — добавляет тише. — Произошедшее — ужасная травма для её психики. Но дети в этом возрасте, в отличие от нас с вами, очень быстро забывают обо всём.
Лера не пострадала благодаря подушке безопасности, которая у Светы почему-то не сработала.
***
Насчёт Аркадия я оказался прав. Бывший муж Светы выразил соболезнования по поводу её смерти, а о Лере он даже не спросил.
Да и хрен с ним вместе с его соболезнованиями, которые мне никуда не упёрлись.
Я позвонил маме, как просила сестра в своём последнем желании. И даже дозвонился и выслушал её охи и ахи. Но на похоронах собственной дочери мать так и не появилась.
Бог ей судья.
Оксане я сообщил о смерти Светланы, как и о том, что мой отпуск в связи со сложившимися обстоятельствами придётся отменить. Но на её возвращении наставать не стал. Зачем? Помощи от неё не будет никакой, а проблем мне и без неё хватает.
***
Прошедшая неделя выдалась неимоверно ужасной. Каждый день похож на кошмарный сон, из которого у меня никак не получается вырваться.
Похороны сестры, идиотские вопросы следователей, заполнение такой кучи бумаг, сколько я не писал, наверное, за целый год, — от всего этого я едва не свихнулся.
А ещё маленькая Лера, которую я мог на час-два оставить в офисе, или мне приходилось брать её с собой.
Выжатый, как лимон, еду в офис, чтобы забрать племянницу.
— Хреново выглядишь, — замечает Стас, когда я вхожу в рабочий кабинет.
Чувствую я себя ещё хуже.
— Где Лера? — Шарю глазами, но племяшки не вижу.
Карандаши и фломастеры, которыми она рисовала, лежат на столе. Розовый рюкзачок тоже висит на месте, а самой Леры нет.
— В дамской комнате.
— Где-где?
— В туалет ребёнок захотел. — Многозначительно разводит руками Стас, показывая на всю серьёзность ситуации, но при этом комически играет бровями.
Только вот мне ни черта не смешно!
— Одна?
— Да, ё-моё! Карелин, выдохни ты уже! Она же девочка! — произносит слово по слогам. — Или, по-твоему я должен был идти с ней в женский туалет?
Так-то нет, но…
С этой проблемой я столкнулся в самый первый день. Специального детского сидения для унитаза у нас не было. Да я о нём даже не слышал ни разу! А когда Лера сказала, что хочет в туалет, то только тогда до меня начало доходить, что дети — это не так уж просто. Особенно девочки. С мальчиками в этом вопросе всё-таки немного проще. Наверное.
Какой умник про цветы жизни там говорил? Лично бы вручил ему такой «букет».
Поэтому на следующий день первым делом мы с Лерой поехали за этим самым сидением и её вещами.
Собираюсь идти за племяшкой в женский туалет. А куда деваться? Но Ларионов меня останавливает.
— Я же сказал: вы-дох-ни. С Михалной она пошла. Вдвоём-то они должны справиться. Девочки же.
Ольга Михайловна — наша уборщица. Девочкой её назвать сложно даже с большой натяжкой, хотя для своего возраста она выглядит очень хорошо. Главное, что ей можно попасть туда, куда нужно Лере.
— Ладно. — Выдыхаю и без сил падаю на кожаный диван.
— Сам как?
— Как видишь, — отмахиваюсь, не желая разговаривать.
— На работу скоро?
Вообще-то у меня отпуск. Выражение «в гробу его видел», я полностью исключил из своего лексикона.
— Пока не знаю. Леру куда я дену?
— Андрюх, ты же не будешь до её восемнадцатилетия дома с ней сидеть.
Стас в курсе, что я оформляю бумаги на опекунство.
— Нет, конечно.
Что-нибудь придумаю. Есть же садики там, какие-то, няни, в конце концов. Этот вопрос мы решим вместе с Оксаной, когда она вернётся.
Сейчас меня волнует совсем другое: причина смерти Светланы. То, что написали патологоанатомы — полный бред, с которым я не согласен.
Весёлое щебетание Леры, которая только-только начала понемногу приходить в себя после смерти мамы, доносится из коридора и прерывает мои не самые приятные мысли.
Ольга Михайловна заводит Валерию в кабинет.
— А вот и мы.
Увидев меня, племяшка решает громко поделиться несомненно самой важной для неё новостью дня:
— Дядя Анд’лей, я покакала! Сама!