Глава 11
Человека нельзя заставить силой полюбить.
Нужно время, чтобы Оксана смогла привыкнуть к Валерии. Но опять же — привыкла, а не полюбила.
С одной стороны я могу понять свою жену — ей навязали абсолютно чужого ребёнка. А с другой — я не могу отказаться от племянницы и продолжить жить, как ни в чём не бывало. Уже не могу. И дело даже не в данном своей сестре обещании, или в жалости. Дело в чём-то другом. Словно за то время, что Лера живёт со мной, я к ней привык. Сначала даже не задумывался, поступая так, как поступил бы любой другой на моём месте. А сейчас я не представляю ни одного дня без девочки. Словно Светлана передала мне всю свою любовь к своей приёмной дочери.
Судьба Валерии словно специально заставляет маленькую девочку страдать: сначала её бросила мать, пусть даже Лера этого не знает, потом не стало приёмной матери, которую она любила, считая родной, и если ещё я откажусь от неё, как требует Оксана, ребёнок снова окажется один на один с этим миром. А этого я допустить не могу.
Погода сегодня жжёт. Буквально каких-то полчаса назад ярко светило палящее солнце, беспардонно прорываясь даже сквозь жалюзи, а сейчас за окном темно, будто кто-то взял и отключил небесное светило. Небо заволокло низкими, тяжёлыми тучами. Ветер доносит запах земли, дождя и долгожданной прохлады.
Стою у распахнутого окна и полной грудью вдыхаю свежий воздух, вбирая в себя силу и мощь стихии.
Раскатистое рычание грома отрезвляет.
— Андрюх, ты хочешь, чтобы Зевс пару молний сюда зафигачил?
Закрываю окно и задвигаю жалюзи.
— Стас, мне нужно уйти. — Бросаю взгляд на часы.
До окончания рабочего дня ещё час.
— Карелин, ты давай завязывай со всеми этими похождениями.
Я понимаю, что опять подставляю коллегу.
Светлана говорила, что Лера панически боится грома. Надеюсь, что успею приехать домой до дождя.
Едва переступаю порог, как сквозь громовые раскаты прорывается детский плач.
— Лера!
Большими шагами пересекаю длинный коридор и распахиваю дверь бывшей спальни, переоборудованной теперь под детскую.
Забившись в угол, Валерия обнимает руками свои колени и сидит, уткнувшись в них лицом. Хрупкие детские плечики сотрясаются от рыданий.
Мощный удар не на шутку разыгравшейся стихии громыхает совсем рядом, причём с такой силой, что кажется, трясутся стены.
Сжавшись ещё сильнее, Лера маленькими ладошками закрывает свои уши и истошно кричит.
Наглухо закрываю окно и подхожу к ребёнку.
— Иди ко мне. — Поднимаю её.
Дрожит. Тоненькие ручки доверчиво обвивают мою шею.
— Ну, всё, моя хорошая, не бойся. — Глажу по спине, пытаясь успокоить. — Я здесь. Рядом. Не плачь. Это всего лишь гром.
Однако, несмотря на мои старания, девочка не может успокоиться.
— Тише, тише. — Опускаюсь на детскую кровать и усаживаю Леру к себе на колени. — Испугалась?
Молча кивает, и жмётся ко мне, как беспомощный котёнок.
— А Оксана где?
Лера поднимает на меня своё заплаканное лицо. Губки нервно дрожат, пытаясь что-то сказать, девчушка всхлипывает и готова вот-вот опять разрыдаться.
Прижимаю детскую голову к своей груди, чтобы дать малышке возможность успокоиться, и качаю, делая это на каком-то подсознательном автомате.
Щелчок входной двери предупреждает о возвращении супруги.
Осторожно, чтобы не разбудить свою воспитанницу, бросаю взгляд на часы. Я дома уже сорок минут!
От одной мысли, что Лера всё это время находилась бы одна, внутри закипает вполне обоснованное негодование. Однако даже сейчас Оксана не спешит в детскую.
Перекладываю Валерию на кровать.
В комнате тепло. Но я всё равно накрываю ребёнка покрывалом, чтобы создать ощущение защиты, и выхожу из комнаты, бесшумно закрывая за собой дверь. Опираюсь на косяк и смотрю на жену.
Оксана, сбросив свои модельные туфли, сидит на банкетке. Согнув ногу, растирает ступню, продолжая при этом висеть на телефоне, прижав его плечом к уху.
— Да ну нет же! Ракурс тут ни при чём. Она вчера его только выставила. Нет, я про то, где она в купальнике и в очках… Я тоже подумала, что старое, но на прошлогодних снимках у неё нет татуировки на бедре.
Полностью охренев от услышанного, я не нахожу ни одного приличного слова, чтобы выразить, как внутри всё закипает, напоминая неожиданно пробудившийся вулкан. Дико хочется разбить об стену грёбаный телефон, несмотря на то, что он совсем новый, и хорошенько встряхнуть Оксану. Причём тряхануть так, чтобы она тоже почувствовала настоящий страх.
— Вот и я про то же. Думаешь, она сделала маммопластику? Если да, то выглядит ужасно.
Видимо, для Оксаны обсуждение чьих-то сисек важнее испуганного ребёнка дома.
Не выдерживаю и негромким покашливанием обозначиваю своё присутствие. Хотя хочется загреметь не хуже грома. Но я наоборот стараясь говорить тише, чтобы не разбудить и снова не напугать Валерию.
— Где. Ты. Была? — требую ответа.
— Ланочка, я тебе потом перезвоню. Пока, дорогая.
Оксана сворачивает свой просто охрененно суперважный разговор и, распахнув широко глаза, поднимает на меня невинный взгляд.
— Привет, дорогой. Не думала, что ты уже дома, — мурлычет ласковой кошечкой.
Сначала на красивом лице появляется лучезарная улыбка, а чуть позже Оксана вытягивает губы для поцелуя, своим непростительно беспечным поведением заставляя меня заскрежетать зубами.
Я могу всё понять, но всему есть предел! Оставить ребёнка дома одного — это за гранью моего понимания. Должна же быть хоть капля ответственности?!
— Я задал вопрос! — рычу вместо поцелуя.
Видимо, до Оксаны начинает доходить, что целовать её никто не собирается, и она с демонстративно обиженным, но при этом гордым видом отстраняется.
— Ходила на маникюр. — Небрежно пожимает плечами, растопыривает веером свои пальцы перед моим лицом, демонстрируя мне обновку.
Офигеваю ещё раз. Не мигая буравлю взглядом жену, глядя на неё сквозь пальцы в буквальном смысле.
Однако Оксана расценивает моё молчание совсем по-другому.
— В этот раз не стала делать красный. — Разворачивает кисть тыльной стороной ладони к себе и любуется. — Решила сделать нюд. Как тебе?
— Как? — Мне начинает не хватать воздуха.
Маникюр — это минимум два часа. Два часа, мать вашу! И всё это время Лера тряслась, забившись в угол?!
— По-моему, неплохо. Да? — разговаривает сама с собой.
Не уверен. Потому что я на грани, чтобы не прибить жену собственными руками. Но даже в этой премерзкой ситуации есть один очень существенный плюс — её похоронят с новым маникюром.
— Ты пошла на маникюр, оставив Леру одну?
В моей голове по-прежнему не укладывается подобное. Однако каким-то чудом у меня хватает выдержки говорить спокойно.
Вот только если сверкнёт молния, то через некоторое время обязательно ударит гром. Боюсь, что сейчас он шандарахнет прямо в нашей прихожей.
— И что? — бросает жена с вызовом. — Она уже большая.
В окончательном охреневании (именно охреневании, а не изумлении, потому что изумлением здесь даже не пахнет!), я смотрю на жену.
— Оксана, ей всего четыре! Четыре! А ты оставила её одну, — повторяю, чтобы до этой женщины хоть немного дошло, что она наделала.
Но, увы. До неё ничего не доходит.
— Она была дома. Что с ней могло случиться?
— Ты серьёзно так считаешь?
Оксана глядит на меня вызывающе.
— Да! Я именно так и считаю. И знаешь, что? Это была исключительно твоя идея взять над ней опекунство. Моё мнение при этом не учитывалось. Я ей не мать, и нянькой быть больше не собираюсь! Хватит! Я не желаю тратить свою жизнь, свою молодость на какую-то безродную брошенку, место которой в детском доме!
— Лера — моя племянница.
— Только к тебе она не имеет никакого отношения! Твоя сестра взяла её из роддома! — цедит сквозь зубы Оксана с брезгливым выражением на лице.
— Это не имеет значения. Света любила её, как родную дочь.
— Тогда очень жаль, что она не «забрала» её с собой! На небесах им вдвоём было бы веселее. А нам меньше проблем! — выплёвывает Оксана, окончательно переходя все границы.
— Ты забываешься, — предупреждаю в последний раз.
Говорить о моей сестре в подобном тоне я не позволю никому.
— Я?! — Оксана показывает на себя. — Не-е-ет. Это ты! — Палец жены больно втыкается мне в грудь. — Это ты почему-то забыл, что у нас своя семья, и чужая сиротка в ней мне не нужна. Но если тебе так важна эта девчонка, выбирай: или я, или она!
читать полную версию книги