Глава 1. Дичь
— Хватай ведьму! — раздаются отовсюду пугающие возгласы.
Враги все ближе, в их голосах слышится ненависть. Но я и так знаю, что, едва мы с сестрой попадемся, нам тут же отрубят головы. Еще и с наслаждением.
— Окружай! — Люди все ближе, и, несмотря на то, что лес – это наш, а не их дом, они сейчас сильнее.
Моя магия восстановилась не полностью, а Арфа, моя сестра, – новообращенная Лесная. Испуганная, совсем юная, и все еще люто ненавидящая людей с их предрассудками за то, что они с ней сделали.
Никто из нас, Лесных, не выбирал себе такую судьбу. Никто не знает, почему Духи спасают одних, а другим позволяют умереть, но с Духами не спорят. Как и со своей новой сутью – с даром, если можно так сказать, данным нам для того, чтобы мы помогали этому миру и людям.
Тем самым людям, которые сейчас загоняют нас, как дичь, желая убить самым жестоким способом. Их ненависть так сильна, что сочится в голосах и взглядах. Нас окружают в кольцо. Солнце едва пробивается сквозь хмурые облака и зелёные кроны деревьев.
— Ария, — в страхе шепчет Арфа и прижимается ко мне со всей силы.
Ее трясет. А мне трястись нельзя. Пусть я старше Арфы лишь на год, мне девятнадцать, я за нее отвечаю. Я должна придумать, как нас спасти, пока бородатые воины в легких кожаных доспехах цвета угля и с пугающим блеском в глазах, обступают со всех сторон.
Ветки хрустят под их сапогами, к запаху утреннего леса примешивается запах металла, крови и пота.
— Подохните, твари! — рычит один из людей и, замахиваясь стальным мечом, несется на нас.
Инстинктивно закрываю Арфу собой, пытаюсь призвать личную магию, но сейчас она очень слаба. Нам конец! Нам точно конец! Притом от рук предателей, которым мы помогали веками, а они сделали из нас чудовищ в сказках для детей…
Сталь блестит перед глазами, но вместо страха во мне ярость.
Дзынь!
Звон металла оглушает.
Удар не настигает ни меня, ни Арфу – его отбивает другой меч.
— Капитан! — удивленно вопит рыжебородый громила, пытавшийся нас убить.
Меня колотит, руки вспотели так, что дрожащие пальцы Арфы едва не выскальзывают, но я сжимаю их крепче. Перевожу взгляд на того, кто отбил этот удар.
Высокий, смуглый. Черты лица выразительные, четкие, а левую щеку пересекает шрам, придавая этому тридцатилетнему навскидку человеку пугающий вид. Но его глаза в тот момент, когда он поворачивается к нам, пугают еще больше.
В их черноте столько презрения и ненависти, порожденной давней ложью, что смерть от меча сейчас кажется сказкой.
— Слушайте сюда, ведьмы, — рычит он, а его губы искривляются так, будто ему тошно уже от того, что нужно разговаривать с нами.
Оно и немудрено. Ни охотники, ни инквизиторы никогда не говорят. Просто убивают, растерзают. Чем воины, судя по одежде этих людей, отличаются от других? Ничем.
— Я дарую одной из вас жизнь и отпущу, если исцелите моего генерала, — выдавливает из себя чернявый, и ошалевшие воины тут же округляют глаза.
В их плотном кольце идет шепот. Мол, так нельзя.
— Одумайтесь, капитан! — просит тот рыжий. — Генерал будет в ярости!
— Да пусть хоть голову мне снесет. Я не дам умереть тому, кто трижды спас мне жизнь. И не из-за вашей ли ошибки, желторотики, он так пострадал? — гаргает человек на воинов, а затем переводит лютый взгляд на нас с Арфой.
Сестру трясет все больше. Дышит она чуточку ровнее, но пальцы все еще дрожат. Ее светлые, почти белые волосы с зелеными прядями, означающие недавнее перерождение, липнут ко лбу и вискам.
— Ну, кто из вас хочет жить? — рычит на нас с сестрой капитан.