Глава 11
— Не смей! К тебе это никак не относится! Ты уже давно не мой мужчина! — пытаюсь оттолкнуть Рому, но его взгляд сейчас будто одурманенный.
Он настойчиво подается мне навстречу и утыкается носом в мою шею, абсолютно игнорируя все мое сопротивление:
— Олеся, — хрипло произносит мое имя, оцарапывая мою чувствительную кожу своей неухоженной бородой, — ты выросла очень сексуальной женщиной.
— Не поверишь, я такой и была! — бормочу сдавленно, прикладывая все возможные усилия, чтобы оттолкнуть бывшего. — Только ты этого не замечал, пока развлекался с другими!
Он как недвижимая скала продолжает напирать:
— Нет, — усмехается. — Ты была непорочным ангелом.
— Которого ты уничтожил! — бьюсь я. — Так что забудь об этом!
— Мне так жаль, — он вдруг до раздражающих мурашек нежно целует мою шею. — Я вовсе не хотел, чтобы ты повзрослела вот так. Из-за меня. Я ведь собирался оберегать тебя, пока ты не вырастешь. Думал воспитаю для себя идеальную жену…
Ах ты ж… Мерзавец!
Хочу треснуть гаду по яйцам, но дотягиваюсь только до бедра. Однако Рома явно улавливает угрозу своим кобелиным бубенцам и наконец-то хоть немного отстраняется.
— Себя сначала воспитай! Потаскун! — рычу ему в лицо. — И сына своего заодно! А ко мне даже приближаться больше не смей! Иначе я уничтожу вашу семейную идиллию грязными откровениями о нашем с тобой совместном прошлом!
Меня еще сильнее от бешенства распирает, когда я вижу наглый оскал на лице бывшего:
— Грязными, говоришь? Это какими же? — ухмыляется. — Как я тебя едва в полицейском участке не трахнул? Прикованную наручниками к батарее?
У меня аж губы от стыда начинают пульсировать, а этот гад продолжает:
— До сих пор ночами вспоминаю и жалею, что остановился.
— Да пошел ты! Животное! — рявкаю, собирая волю в кулак. — Ты мне в тот день жизнь разрушил, а сам помнишь только собственную похоть.
— Потому что в тот день я впервые захотел тебя настолько, что почти потерял самообладание.
У меня от его грязных откровений даже дар речи теряется.
Вот же сволочь! Ну мы еще посмотрим, кто кого!
Подаюсь навстречу его губам и замираю в считаных миллиметрах:
— Захотел, говоришь? — шепчу томно.
Рома прилип взглядом к моим губам, будто ждет, что я сейчас поцелую его.
Черта с два!
— Надеюсь это была единоразовая акция, — усмехаюсь тихо. — Иначе твоему самообладанию придется несладко, пока ты будешь наблюдать, как я выхожу замуж за твоего сына, — чеканю каждое слово, надеясь, что его это достаточно зацепит.
Рома отстраняется, и заглядывает мне в глаза:
— И правда выросла моя девочка, — он поддевает кончик моего носа костяшкой пальца, а я не успеваю отбить его чертову руку: — Прямо-таки тигрица настоящая. Рычишь, защищаешься. А еще пахнешь, — он даже прикрывает глаза втягивая носом запах рядом с моим очумевшим от такой наглости лицом: — Как течная кошка, у которой ооочень давно не было нормального самца…
— Думаю твой сынок быстро поможет мне справиться с этой проблемой! — парирую я и с удовольствием наблюдаю, как на широченной шее моего бывшего мужа вздуваются вены.
— Я тебя предупредил, Лесенок. Оставь его, по-хорошему.
Улыбаюсь язвительно, ликуя от того, что Рома вот-вот взорвется от ярости.
— Сначала посмотрю, насколько он хорош в постели, — пожимаю плечами, пытаясь обойти гада. — Тогда и решу.
Рома упирает руки в стену позади моей спины, не позволяя мне уйти:
— Ты не будешь с ним спать! — отрезает, будто моя сексуальная жизнь и правда в его власти. — Я тебе это гарантирую.
— И как же ты мне запретишь? Никита уже выбрал для нас милую спаленку рядом с лестницей, — наигранно-невинно хлопаю глазами, собираясь использовать Рому, чтобы отселить от себя его сыночка-засранца.
— Рядом с лестницей, значит? — он зло ударяет ладонями в стену рядом с моими плечами. И вполне ожидаемо уходит из кухни, очевидно, чтобы расселить нас с Ником, даже не догадываясь, что попался на мою удочку.
Это же надо, как все удачно складывается! Мне мало того, что не придется делить комнату с подонком-младшим. Так этот ход мерзавца-старшего еще и поселит зерно раздора между обоими мудаками!
Ух, ну я вам еще устрою! Вернее… сделаю так, что вы сами же друг друга накажете.
Еноты-потаскуны!