8. Глава 9. Константин
— Эй, привет, — выдавливаю, не в силах оторвать глаз от слишком серьезного для своих лет мальчишки.
Он глядит изучающе, даже щурится так по-взрослому, будто оценивает меня.
— Здравствуйте, — строго отвечает он, будто даже укоряет в фамильярности. — А мы с вами знакомы?
— Что? — хмурюсь, неторопливо входя в комнату, будто вспугнуть ребенка боюсь. — С чего ты взял?
— Мне так показалось, — пожимает плечиками и возвращает внимание к машинке в своих руках.
Странно. Мне ведь тоже так показалось. Будто я знаю этого мальчика. Таким уж он знакомым кажется. И похоже не только из-за Аленки.
Да, для меня, тем более пьяного, все дети на одно лицо. Кроме моей дочери. Но этот пацан будто особенный какой-то. Должно быть дело в том, что он сын моей неверной жены. На нее похож. Отсюда и это странное ощущение, что я этого ребенка давно уже знаю.
Однако мысль, что он все же может оказаться моим не отпускает. Но и лохом быть я не собираюсь. Даже если Надя сейчас решит пацана на меня повесить, на слово не поверю. Надо бы тест сделать.
Меня буквально раздирают противоречивые чувства.
Что если мой?
Сын. Наследник.
От Нади…
За грудиной опять ныть начинает. И кажется будто какая-то неуместная надежда пробуждается.
Что если это мой второй шанс? Семью с ней построить.
Но разве я смогу простить? Что предала. Да еще и что сына скрыла.
И ведь скрыла она его не просто так. Видать настолько я ей противен, что даже когда Лескова посадили, она не пришла ко мне за помощью. Предпочла одна остаться. Лишь бы ко мне не возвращаться.
Меня воротит от мысли, что она могла моего сына с тем гандоном растить. Не дай бог! Убью.
— Точно, ты же папа! — внезапно говорит пацан, поднимая на меня восхищенный взгляд.
— Ч-что? — хмурюсь от неожиданности.
— Папа моей Аленки! Правда ведь? — он глядит на меня с такой надеждой.
— Правда, — соглашаюсь я. — А ты откуда ее знаешь? — успеваю задать вопрос, но до меня уже доходит, что очевидно в прошлом они виделись в саду.
— Она же у нас с мамой как-то раз ночевала. И в группе дежурной мы с ней вместе были! Я видел тебя, когда ты забирал ее. На шею еще ее себе посадил, — рассказывает он восхищенно.
Я вдруг вспоминаю, как моя дочка с тем же детским восторгом рассказывала мне о ее ночевке в доме моей бывшей жены. И про некого мужика в том числе, который с ней игрался.
Как же его там..?
Тёма, точно.
Стоп…
Так то вовсе не мужик был? Аленка еще тогда рассказывала мне о Надином сыне? А я и не понял?
Пиздец.
У меня сейчас вообще разрыв шаблона.
Значит когда я встретил Надю полгода назад у нее никого не было.
При этом и Пашок сказал, что ничего серьезного у него с моей женой по сути не было. И врать ему резона нет.
Я-то успел подумать, что она шлюха. Но нет. Видимо она не слишком распылялась и выбирала только выгодных партнеров. А Паша явно не дотягивал до того уровня, где эта зараза ноги раздвигает.
Или моя женушка верно ждет своего Лескова из тюряжки?
Ну поглядим-поглядим…
Хер она ему на этот раз достанется. Клянусь.
Я ее так вытрахаю, выжму, заклеймлю всю, чтобы все знали, что эта сука только моя. Чтобы потом ни один хуй в ее сторону не встал.
Чувствую какое-то нездоровое удовлетворение от того, что она хотя бы не трахалась без разбору с кем попало. Интересно, сколько всего у нее мужиков было в жизни?
— А можно мне ее увидеть? — выдергивает меня из злых мыслей пацан. — Аленку.
Подхожу к кровати, чувствуя, что малыш уже принимает меня как своего:
— Можно, — киваю я, присаживаясь перед ним на корточки. — Ну что, пойдем к маме?
— Она с тобой приехала?
— Конечно.
— Но я не хочу, что бы этот гад Паша ее видел, — сердится малый. — Он обижает ее. Я пытался поговорить с ним по-мужски. Но он сбежал как трус и оставил меня с тетей Светой.
Ух ты, какой классный парень растет. За маму порвать готов. Я от его слов и сам, признаться закипаю. «Обижает» значит, мразь. Значит просто так мы его не отпустим точно.
Выдавливаю успокаивающую улыбку мальчонке:
— Об этом не волнуйся, — осторожно треплю его по волосам. — Я позаботился о том, чтобы он больше не приближался к твоей маме. Так что пойдем к ней, — не успеваю договорить, потому что в кармане оживает телефон.
Вытаскиваю.
Ребята мои звонят. Заскучали видать.
Беру трубку:
— Щас мы с малым выйдем и можете брать эту гниду, — предупреждаю.
— Так это, — мнется начальник охраны, — тут такое дело…
— Вы че его упустили? — цежу зло, но под пристальным взглядом пацана стараюсь в руках себя держать.
— Нет-нет, наоборот, Константин Георгиевич, — тут же оправдывается трубка. — Он нас спалил просто. Заметил слежку и драпануть хотел. Пришлось его скрутить чуть раньше.
— Я ж сказал не трогать, пока малой и его мать в безопасности не окажутся.
— Да знаю я. Знаю. Ну уже так вышло…
— Работнички, — цокаю недовольно. — Ладно, раньше — не позже. Хорошо хоть пацан уже со мной. Пакуйте этого отморозка значит.
— Тут такое дело… — продолжает мямлить. — Подозреваю, у него сообщники есть. Мы его пока вязали он кому-то в трубку орал, чтобы пацана не отдавали.
Поднимаю взгляд на притихшего мальчишку:
— Тём, а няня твоя где?
— Какая няня? — непонимающе глазками хлопает.
— Которая мне тебя по телефону показывала.
— Так это… ей же опять позвонили, она в туалет пошла, — он кивает на дверь в углу номера. — Только она же не няня. Она тетя Света. Мама Паши…
В моей пьяной голове начинают крутиться колесики.
— Мужики, сюда быстро, — бросаю в трубку, и только успеваю на ноги подняться, прикрыв собой пацана, когда дверь из туалета открывается и гремит выстрел.