4. Глава 4. Надя
Как ошпаренная выскакиваю из душа и принимаюсь диктовать Косте номер Паши. Но вместо того, чтобы переводить этому уроду деньги, Костя вдруг прикладывает телефон к уху:
— Приветствую, Павлуша, — усмехается он, — видимо ты меня забыть успел. А вот я тебя запомнил.
Дергаюсь обратно в душевую кабину, но Костя закрывает перед моим носом стеклянную дверь, и невозмутимо держит ее одной рукой, явно совершенно не чувствуя моих попыток ворваться к нему и помешать вести нетрезвый разговор с шантажистом.
Мало ли что у них обоих на уме?! А на кону жизнь и здоровье моего сыночка!
— Пусти, — шепчу слезно, боясь, чтобы Паша не услышал мой голос в трубке и не взбесился еще больше. — Прошу тебя, Кость…
Он только строго качает головой и надо признать выглядит при этом на удивление трезво:
— Я звоню насчет мальчика, — продолжает он в трубку. — Нет, никакой полиции в этот раз, — заверяет он Пашу. — Но мне нужны гарантии, что ребенок в порядке. Я перевел тебе часть суммы, но все остальное получишь, когда Надя убедится, что пацан не пострадал. Согласен?
Он внимательно слушает Пашу, и я затихаю в надежде тоже хоть что-то услышать. Но мне достается только ответ Кости:
— У тебя не очень много вариантов, друг, — он говорит это с такой интонацией, что я начинаю еще больше нервничать, что он может разозлить этого козла. — Либо ты соглашаешься на мои условия, либо я даю распоряжение своим ребятам и через полчаса у тебя не будет ни сына, ни денег. И поверь, хоть один волос с его головы упадет, ты и вовсе без головы останешься. Понимаешь? Так что лично я настойчиво рекомендую выбрать первый в вариант.
Бьюсь в попытке победить стеклянную преграду, хотя сама уже не знаю зачем, ведь все уже было сказано.
Костя просто кивает:
— Принято. Если через двадцать минут мальчика там не будет, то на тебя начинается охота. И поверь, если с пацаном что-то случится, одной тюряжкой в этот раз ты точно не отделаешься, — кладет трубку и наконец отпускает дверь. — Я ведь велел переодеться в сухое.
Вваливаюсь к нему в кабинку и стучу его по груди кулаками:
— Зачем ты вообще ему позвонил?! — воплю. — Денег пожалел?! А если он взбесится! И передумает отдавать мне сына?! Что тогда?
— Не пожалел, — холодно отвечает он. — Я уже сказал, что заплачу любую сумму. И на мой взгляд он даже продешевил.
— Тогда тем более, зачем ты с ним в переговоры вступил? Что если он навредит Тёме?!
— Если бы он хотел просто навредить, то не выставлял бы никаких требований. Однако ему явно нужны деньги. И он готов на все, чтобы я их ему дал. Поэтому для того, чтобы защитить твоего сына, я обозначил, что сделка провалится, если он «испортит товар», — объясняет он весьма рационально и холодно. — Теперь он из кожи вон вылезет, чтобы твой пацан был в норме. И за это получит бабло. Хоть и не на долго.
— Собираешься обмануть его? — шокированно шепчу я.
— А ты думаешь, что я оставлю шантажисту деньги, чтобы он пришел снова, когда закончатся? — холодно ухмыляется он. — Между прочим, ты сама сейчас тянешь время до встречи со своим ребенком. Пока не переоденешься, мы никуда не поедем, — отрезает, но затем почему-то добавляет куда мягче: — Просто доверься мне, как раньше, Надь. И уже через двадцать минут твой сын будет с тобой.
— Довериться как раньше, звучит, как не очень хорошая затея, — вырывается у меня.
Его лицо снова мрачнеет и я уже жалею, что ляпнула необдуманную претензию.
— Согласен, — цедит он зло. — Но ведь других вариантов у тебя нет, иначе ты бы не пришла именно ко мне. Не так ли?
Он знает, насколько высоки мои ставки. И знает, что он единственный может спасти нас. Поэтому прекрасно осознает свою власть надо мной. А если еще и сказать ему о том, что сын его, то боюсь это еще все усугубит.
Понимая, что спорить с ним я не могу, выхожу из кабинки и спешу стянуть с себя насквозь промокшую одежду. У меня ведь действительно нет других вариантов, кроме Кости. Никто не поможет, значит придется играть по его правилам. Пока ему не надоест. Пока он не наиграется.
Долой узкую юбку, и прилипшую ко мне от воды блузку. Остаюсь в одном белье, хватаю полотенце, наспех обтираюсь и уже тянусь к полке с халатами, но вдруг слышу категоричное цоканье:
— Снимай все, — приказывает Костя.
Испепеляю его ненавидящим взглядом. Но не тратя лишнее время завожу руки за спину, расстегиваю лифчик, стягиваю с плеч бретели, отворачиваюсь и все же беру с полки халат. Стоя спиной к гаду бывшему снимаю с себя промокший насквозь лифчик и сразу заворачиваюсь в мягкую махру.
— Доволен?! — поворачиваюсь к нему дико взбешенная, потому что мне сейчас совсем не до его игр. Сначала пусть вернет мне ребенка, а потом издевается.
— Не совсем, — кивает на полы халата. — Трусы тоже.
— По-твоему я с голой задницей на улицу пойду?!
— Всяко лучше, чем с мокрой.
Я едва не рычу от бессильной злости, но подчиняюсь и стягиваю из-под халата черные бесшовные трусы.
Костя как ни в чем не бывало вылезает из душа, и принимается вытираться, пристально изучая меня:
— Заканчивай злиться, Надь. Я пообещал вернуть тебе сына, значит я это сделаю, — будто успокоить меня пытается.
— Живым и невредимым! — взрывает меня.
— Так и будет. Все остальное тебя не касается.
— Как же не касается? — всхлипываю в истерике. — Если ты обманешь его, то он ведь придет мстить нам. Раз он узнал сад, куда ходит Тёма, то скорее всего знает и где я работаю, и где мы живем.
— Это вряд ли, — отрезает, глядя мне в глаза. — Вы там больше не живете.