11. Глава 11. Константин
— Ты что натворил? — в каком-то шоке бормочет женщина. — Это же если ты сейчас кровью тут истечешь, так они моего сына из-за тебя убьют?!
— Из-за меня выходит? А может из-за того, что ты меня подстрелила, болезная? Как говорится: глаз за глаз, зуб за зуб, — пожимаю плечами, усмехаясь холодно. Но меня ведет и я оседаю на кровать. — По моему все честно.
— Ни черта подобного! — вопит шальная. — Сейчас же вели им отпустить его, иначе…
— Иначе что, мамаш? — хмыкаю, хоть и сил уже почти не остается даже на привычный сарказм. — Пристрелишь меня? Так давай. Мне-то терять теперь нечего, а тебе…
— Да как же нечего?! Только троньте его, — шипит змеей, и на меня идет, — я же потом твоего сосунка найду и добью!
— Сомневаюсь, мамаш, — отвечаю холодно. — Если ты завалишь меня, то мои ребята тебя уже тоже живой из отеля не выпустят, так что не волнуйся так. Выходит если мы все сейчас помрем, то и с сыном своим ты на том свете свидишься.
Лениво вытаскиваю из кармана смятую пачку сигарет, и закуриваю.
Не то, чтобы я был заядлым курильщиком. Но когда бухаю люблю пропустить парочку сигарет. А бухаю я последние полгода часто.
С тех самых пор, как узнал, как моя милая Наденька меня облапошила. Хотел бы не верить, но все доказательства на лицо. Сука…
И все же, чей пацан?
Не хотелось бы умереть, так и не выяснив это.
У меня так тепло в груди становится, когда я позволяю себе допустить мысль, что он мой.
Мой сынок. От Нади.
Охуеть…
Пока мать Паши мечется по номеру, очевидно раздумывая, как ей поступить, я делаю очередную глубокую затяжку и выпускаю сизый дым прямиком к пожарному датчику.
Говорю же, не могу я умереть, пока не выясню правду.
А еще я пообещал малому позаботиться о себе…
Женщина вздрагивает от неожиданно резкого вопля пожарной сигнализации.
Взмах рукой, чтобы навести на меня пистолет, но я из последних сил делаю рывок к ней, и выбиваю ствол из ее пальцев. Заламываю ей руки за спину.
Старуха, принимается верещать, будто от острой боли. А я как-то не воспитан женщин бить, поэтому как-то по инерции ослабляю хватку, и это становится моей тотальной ошибкой. Она тут же изворачивается и бьет меня локтем прямиком под ребро, туда где засела пуля.
Перед глазами темные пятна вырисовываются. С болезненным стоном оседаю на пол. Едва дышу от пронзающей боли.
Наблюдаю, как женщина, отпихивает ногой от меня телефон и идет за пистолетом.
— Сначала убью тебя, — говорит тварь. — Потом твою Надюшу. Сколько уж она моему Павлику нервов потрепала, сука бессердечная. А потом и мальчишку к вам обоим отправлю.
Подхватывает с пола пистолет и возвращается ко мне.
Перед глазами все плывет. Видимо слишком много крови потерял.
Бля.
Как же не вовремя эта дрянь меня убивать собралась. Ну приди она еще вчера, я бы не то что сопротивляться не стал бы. Но еще и спасибо бы сказал. За то, что избавила от необходимости и дальше тянуть лямку настохеревшей жизни. Но сегодня…
Сегодня ко мне моя мерзавка сама пожаловала. И мне слишком о многом еще нужно с ней поговорить. А уж сколько сделать с ней всего хочу, ммм…
Не надо было ее отпускать. Ни первый раз. Ни второй.
Мне ж просто тогда Таня глаза на мою бывшую открыла. И я больше даже искать ее не стал.
А нужно было. Надо было найти. Наказать. И не отпускать больше никогда.
Теперь выходит я все проебал. Дважды.
Лучше бы злился, но с ней рядом.
Чтобы видеть ее. Слышать. Чувствовать.
Но мне видимо почему-то казалось, что у меня жизнь безлимитная. Что есть время на злость и обиду. На поиск оправданий и доказательств невиновности.
Я нихера из этого так и не нашел. Ни ее не успел оправдать, ни себя.
В итоге мы оба в косяках. Но блядь, как же я до сих пор хочу ее.
Хочу хоть напоследок ее к себе прижать. Запах ее почувствовать. Губы…
Надя.
Клянусь, если выживу, не отпущу больше никогда…
Кажется я уже где-то на грани с бессознательным. В темноте.
Но резкий звук вынуждает открыть глаза.
Наблюдаю, как моя Надюша сжимает в дрожащих руках огромную вазу, а у ее ног лежит наша доморощенная шантажистка. Без сознания.
Нихуя себе…
— Надь, — хриплю я. В горле пересохло к чертям.
Она падает передо мной на колени. С ужасом осматривает мою окровавленную рубашку. Плачет, родная.
— Костя, — шепчет истерично. — Костенька…
И почему плачет?
Не любит ведь меня давно. А может и не любила никогда.
Хотя чего уж, может просто крови испугалась. Да и видимо труп бывшего мужа не все бабы мечтают собственными глазами увидеть.
— Костя, ты только не отключайся, прошу, — приказывает она строго. И за телефоном моим тянется. Ребятам моим говорит скорую вызывать.
Но есть ощущение, что могут не успеть они. Только если догадаются вертушку вызвать. Но чет не могу припомнить где ей тут сесть посреди города.
Мысли плывут. И размазываются по черепной коробке как подтаявшее масло.
Короче хана походу…
— Надюш, — нахожу на ковре ее ручку и сжимаю: — Малой в порядке?
Кивает, и дрожит вся.
— Хорошо, — выдыхаю устало. — Тогда раз я обещание сдержал, выполнишь мое последнее желание?
— Ты чего несешь?! — вопит она, слегка бодря мое угасающее сознание. — Никакое оно не последнее!
— Ладно, — ухмыляюсь, но тут же морщусь от боли, — тогда выполни не последнее.
— Говори! — требует.
— П-поцелуй.
— Чего? — удивляется.
— Меня поцелуй, говорю. Ты же теперь вроде как моя должница.
Она не раздумывая подается ко мне навстречу, нависая надо мной. Гладит меня по волосам будто в панике какой-то. Всхлипывает:
— Я все сделаю, — шепчет мне в губы. — Только не умирай. Умоляю тебя.
— Ну это смотря как поцелуешь, — улыбаюсь.
— Ты идиот, Костя, — воет она и накрывает мои губы согревающим поцелуем.
Боже…
Как же хорошо.
Я бы сказал, что это идеальная смерть. Но я ведь вовсе не хочу на этом останавливаться. У меня к моей занозе еще так много желаний осталось. И вопросов.
Точно вопросы…
Едва Надя отстает от моих губ, шепчу:
— Надь, — глотаю дыхание. Все плывет. Я пытаюсь удержать себя в сознании: — Мальчик… Сын… Он мой?
— Конечно, твой…
И я просто проваливаюсь в темноту.