Глава 3. Не верь им!
– На что ты намекаешь, лекарь?! – грозно рычит Рид.
– Вам нужен обряд разрыва с истинной, – склонив голову, выдает старик.
Что?! Он из ума выжил?! Хочет, чтобы меня заставили пойти на Скалу Обреченных?!
– Нет, – мотаю я головой, в ужасе глядя на мужа. – Ты не можешь так поступить! Я ничего не делала! Услышь меня!
– Истинная, которая больше не сможет выносить вам ребенка! – перебивает мой хриплый голос лекарь. – Не говоря же о том, что как подло она всех обманула. Вам нужно избавиться от нее, чтобы боги даровали вам новую истинную, чье чрево подарит вам настоящего наследника с вашей кровью и ипостасью дракона, Ваша Светлость. Медлить нельзя!
Перевожу взгляд с ненавистного старика на мужа, и к боли, все еще пронзающей мое тело, примешивается страх. Он не смотрит на меня. Не смотрит на нашего ребенка, смотрит куда-то в пустоту, и я отлично знаю этот грозный взгляд. Он меня не пощадит.
Но сейчас я волнуюсь куда больше о малыше, который даже плакать не смеет, а только кряхтит на руках повитухи. Спасибо ей, за то, что забрала его из рук врагов.
– С чего вы взяли, лекарь, что можете указывать мне, что делать? – раздается низкий голос дракона, он переводит разъяренный взгляд на старика, и тот тут же сжимается в комок. – Я сам решу.
– А как же закон, Ваша Светлость? – еще смеет взвизгнуть он. – Боги должны ее судить.
– Она – моя жена. И судить буду я, – чеканит Рид, затем бросает в меня такой взгляд, что я уже чувствую себя мертвой.
Он смотрит не больше секунды, но я сполна ощущаю все упреки и его ненависть ко мне. Отворачивается, как от прокаженной.
– Унесите ребенка и отдайте слугам, – командует он, и повитуха тут же уносит сверток с моим сыном.
– Нет! Пожалуйста! Умоляю, верните мне сына! – пытаюсь встать, потянуться к малышу, но оказываюсь такой беспомощной, что даже двинуться толком не могу.
– Не выводи меня еще больше! – рявкает дракон. – Завтра я решу твою судьбу.
Он уходит следом за повитухой со всей делегацией, а я остаюсь лежать на окровавленных простынях и беспомощно смотрю на наглухо захлопнутую дверь. Немые слезы топят глаза, а затем реву в голос до полного головокружения.
За что мне все это? Каких богов я разозлила, что они даже не позволили мне прижать своего ребенка к груди? Не позволили вдохнуть его запах, услышать его тихое дыхание? Внутри все разъедает шипящими углями.
Рид! Почему ты даже не попытался поверить мне?
– О боги! Госпожа! Вы себя так в могилу сведете, – вбегает в комнату повитуха.
– Где мой сын? – у меня только один вопрос.
– Под присмотром поварихи. Ее сестра недавно родила. Скоро прибудет в замок и накормит малыша, – говорит с такой заботой, что я опять плачу навзрыд. Уже от счастья, что мой малыш будет сыт и в тепле. А что еще нужно матери?
– Успокойтесь, Ваша Светлость. Вам нужны силы, – говорит она, подтягивая к себе тазы. – Я обработаю ваши раны, но душу залечить не смогу. Это вы сами должны это сделать. И должны быть сильной, чтобы бороться.
Смотрю на эту женщину в темно-сером платке, которую знаю не больше недели, но только ей есть сейчас до меня дело.
– Почему вы так добры ко мне? – не понимаю я.
Ведь то, в чем меня обвинили, предполагает осуждение вплоть до проклятий и плевков. Страшный грех, способный навлечь беду на целый род и земли, которыми этот род владеет.
– Я в повитухах не первый год. Разных матерей видала. И тех, кому дети нужны лишь для того, чтобы мужа удержать, и тех, кому они вовсе не нужны. Вы не такая, Ваша Светлость. Вы стискивали зубы и терпели то, что не каждому под силу, ради вашего еще не родившегося ребенка. Любовь матери к сыну сложно подделать, в отличие от всяких ритуалов, – говорит она, выжимая полотенца.
– Значит… вы верите мне?
Короткая улыбка и тепло, смешанное с болью в глазах.
– Мое слово ничто против фактов, которые есть у лекаря. И боюсь, древо раздора, которое он тут посадил, пустило очень глубокие корни.
– Чем я могу доказать, что невиновна? Помогите мне встать. Мне нужно поговорить с Ридом, – шепчу я ей, силюсь, но боль вновь укладывает на лопатки.
– Не спешите. Вам еще рано вставать. Роды были слишком тяжелыми. Это чудо, что вы оба остались живы. Благословение богов, – говорит она. – И к тому же. Вы уверены, что Его Светлость, станет вас слушать? Дайте ему подумать обо всем самому. Может, разум и просветлеет. Не лезьте на рожон. Будьте терпеливы, а я даю вам слово, что пока мне позволяют оставаться в замке, я буду присматривать за вашим малышом, как за своим.
Закусываю губу. Внутри такая буря, что не хватает слов, чтобы отблагодарить эту женщину, сжалившуюся над матерью. Трясу головой и зажимаю рот рукой, чтобы снова не расплакаться.
– Вот и славно, Ваша Светлость, – улыбается повитуха. – Как, кстати, решили назвать малыша?
– Дэриэл, – тихо шепчу ей.
– Какое красивое имя. Оно ему очень идет, – говорит женщина, стараясь отвлечь меня другими простыми разговорами.
Боги, вы жестоки и милостивы. Заставили меня пройти босиком по углям, но дали ту, кто поддержит за руку, чтобы не упала на колени. Чужую, малознакомую женщину, которая сейчас подставляет мне плечо вместо мужа, который отвернулся, поверив врагам. Мужа, который отвернулся еще раньше, впустив в нашу постель другую.
– Вам нужно попить и поесть, чтобы восстановить силы, Ваша Светлость, – говорит повитуха, наливая в высокий стакан воду.
– Отставить это обращение! – выливается на порог стража замка.
– Вы чего?! – охает женщина и тут же прикрывает меня простыней. – Тут роженица, которой нужен покой. Не шумите ради блага Ее Светлости.
– Нет тут больше никакой Светлости. Таков приказ нашего лорда. – выдает служивый.
Что это значит? Рид лишил меня статуса? Отказался от меня как от жены?
– Поднимайся и топай за нами. – рявкает стражник так, будто я какая-то жалкая попрошайка или грязная воришка, пробившаяся к воротам замка.
Нет. Даже с ними Рид не позволяет так обращаться своим людям. Накормит и отпустит, или работу даст. Видимо, в его глазах я куда хуже, чем любое живое существо в нашей империи. Осудил, даже не дав шанса на оправдание.
– Вставай, тебе говорят! – сердится стражник, пытается ухватить меня за предплечье и стянуть с постели, но повитуха вовремя возникает у него на пути.
– Ей еще нельзя вставать! – заверяет она.
– Приказы отдаю не я. Я исполняю, – рыпается стражник. – Посторонись!
– Не дам!
– Я встану! – выкрикиваю я, потому что очень боюсь, что эту женщину, ставшую моим единственным другом, могут сослать со двора за неповиновение приказу. Тогда кто позаботиться о Дэриэле?
– Ваша Светлость! – пугается повитуха, но я поднимаюсь на проклятые непослушные ноги, до скипа сжимая челюсти, беру ее сухую руку и смотрю в глаза. Так, как смотрит отчаявшаяся мать. Она прекрасно понимает меня, кратко кивает и отходит с пути.
Шаг отдается дикой болью, но я больше не заплачу.
– Сама идти можешь или донести? – замечает мое состояние страж и брезгливо фыркает.
Видимо, даже в его разъяренном ненавистью к преступнице сердце есть хоть частичка добра.
– Сама, – хриплю я, переступая порог самой страшной комнаты в мире и натыкаюсь еще на двоих служивых в форме. К чему это? Зачем так много?
– Куда вы меня ведете? – зарождаются внутри смутные сомнения. – К Риду?
– А это ты скоро сама узнаешь. Шагай! – гогочут стражи, а внутри все сжимается. Неужели, мой муж уже решил мою судьбу? Меня ждет Скала Отреченных?