Глава 7. Лера
У меня буквально все тело болит. Будто меня палками били. Долго и сильно.
Устало разлепляю глаза и непонимающе пялюсь в белый потолок.
Последнее что помню… Артур. В темном клубе. А тут так светло.
Боже, это опять больница.
Я с самых родов почти не покидала ее из-за того что доченьку никак не могли диагностировать и понять что с ней. А потом этот диагноз…
Вот черт! Малышку же кормить пора!
Пытаюсь резко сесть на больничной койке, когда меня вдруг буквально прибивает обратно к подушкам. А в глаза мне глядит не на шутку разъяреный зверь.
— Артур, — выдыхаю я.
Он крепко держит меня за плечи, не позволяя подняться. И шумно дышит, скользя тяжелым взглядом по моему лицу:
— Очнулась.
Кажется какая-то извращенная частичка меня до мурашек счастлива его видеть. Хотя не извращенная тоже ничего против него не имеет. Ведь раз он здесь, значит наша сделка засчитана.
Ведь засчитана же? Пожалуйста…
— Какого черта, Лера? — рычит он, обдавая меня не выветрившимся перегаром. — Почему ты не сказала мне, что тебе нельзя трахаться?
Ой. Я теперь выходит еще и виновата? Он меня заткнул, трахнул, порвал, а виновата я, получается?
Однако перечить ему боюсь. Чтобы не передумал нам помогать.
— Значит так, — продолжает он гневно, — Стас разбирается с твоим пиздюком, а я плачу сколько он говорит и мы его спасаем, что бы там за хворь не была. А ты… — его взгляд сползает к моим губам.
Он все еще очень зол. А еще он достаточно близко, чтобы я могла дотянуться до него будучи даже прижата его огромными руками к подушкам.
Поэтому я просто подаюсь ему навстречу и от счастья и облегчения коротко чмокаю его в уголок рта.
Он отшатывается удивлено:
— Ты че? — кажется он в шоке.
— Спасибо, — шепчу я, стараясь сдержать слезы радости. — Ты не представляешь как много это для меня значит, Артур. Я бы иначе не пришла…
— Это и бесит, — перебивает он меня, а взгляд темных глаз мечется по моему лицу как-то болезненно.
— Прости, — не знаю почему чувствую свою вину перед ним. Должно быть потому что слишком много ему должна с самой первой нашей встречи. — Я теперь сделаю все, что пожелаешь. Только скажи и я сразу…
— Все что я желаю мне, блядь, опять нельзя, — цедит он зло. — Поэтому будь добра позаботься уже о своем здоровье, чтобы я уже наконец-то мог беспрепятственно тебя ебать, никого при этом не убив.
Лицо горит. Сердце колотится.
Это все, чего он от меня хочет? И как назло именно с этим опять облом.
Боже, мне реально неловко от того, что в этот раз я действительно не могу дать ему то, чего он хочет. Ситуация изменилась. Если в прошлом я считала, что долг моего бывшего мужа не имеет ко мне отношения, и что Артур не имеет права требовать его с меня, и всяческими способами пыталась отмазаться от этой самой «оплаты» долга. То теперь я чувствую себя обязанной «расплатиться» с ним.
Неловко конечно. В роли товара я быть явно никогда не хотела. Но когда это плата за жизнь ребенка, то раздвинуть ноги вдруг становится такой мелочью.
— Выходит все же порвалась, да? — шепчу я, чувствуя неловкость.
— Да. И забыла меня предупредить о том, что такое может произойти!
— Прости. Я правда надеялась, что все обойдется. Но ты так злился…
— Ты должна была сказать мне! — рявкает он мне в лицо.
— Я поняла, — втягиваю голову в плечи. — Прости.
— Нахуй мне твое прости не упало! — он наконец отпускает мои плечи и встает с кровати. — Теперь я вынужден ждать, пока ты наконец сможешь со мной расплатиться.
Проводит пятерней по волосам, и отворачивается к окну.
Блин, да чего он так злится-то? Судя по его нетерпению он очень даже хочет меня. Не меньше, чем раньше точно. Может даже больше. Тогда чего бесится? Ну заминочка вышла. Но я же в этот раз даже не отказываюсь ни от чего.
— Артур, — тихо говорю я.
— М? — не поворачивается.
— Пока швы затягиваются, я могла бы быть для тебя чем-то еще полезной?
— Например? — бросает через плечо.
— Я уже предлагала там, в клубе, — припоминаю я. — Но видимо ты не запомнил. Я могла бы готовить для тебя. Убираться. Бухгалтерию немножко подтянула…
Он поворачивается ко мне снова и я замолкаю, глядя в его темные глаза.
— Поверь, я возьму все, — говорит холодно. — Все, что ты можешь дать, я заберу. Выжму тебя до капли и выброшу.
— Хорошо, — киваю я с идиотским оптимизмом.
Потому что для меня самое главное, что моя зайка будет жить. Благодаря ему.
— Раз мы договорились, то я, пожалуй, пойду, — пытаюсь снова сесть в кровати, но Артур опять прижимает меня к подушкам.
— Ты идиотка? Тебе нельзя сидеть!
— Ладно-ладно, — успокаиваю его. — Я не буду садиться. Просто встану на ноги.
— Нет, — категорично отрезает.
— Но мне нужно идти! — вот теперь-то я возмущена.
— Тебе нужно только то, что я скажу, — цедит зло. — И раз я говорю, что ты останешься здесь, значит ты останешься здесь.
— Нет-нет, я не могу, Артур. Пожалуйста. Мне нужно к дочке. Я и без того уже пропустила кормление. Ее наверно смесями напичкали. А я не хотела так, — причитаю я.
Артур хмурится, как-то непонимающе меня рассматривая, будто я на другом языке говорю. А затем вдруг выдает:
— Дочка?
— Мгм, — киваю я, всхлипнув.
— Значит у тебя девочка родилась?
— Да, и ей сейчас очень нужна мама, — шепчу как молитву. — Я клянусь, я вернусь, как только покормлю ее. И сделаю все, что прикажешь, но сейчас мне надо…
— Лежи, — строго перебивает меня он.
— Артур, ну пожалуйста.
— Молча лежи! — приказывает.
Достает телефон и кому-то звонит:
— Стасик, брат, а будь еще добр, переведи девочку к нам сюда. И по возможности побыстрее.
Он молча слушает какие-то возмущения в трубке. Кивает:
— Я понял, брат. Тогда как закончишь обследование, похлопочи, пожалуйста.
Он кладет телефон. А я снова всхлипываю от слез:
— Спасибо.
— Обойдусь без твоих благодарностей, — фыркает недовольно. — У меня собственный интерес. Меньше будешь шевелиться, быстрее заживешь. А значит я смогу тебя трахнуть. Усекла?
Киваю.
— Будешь нарушать постельный режим и отсрочивать возврат долга — поставлю на счетчик. Ясно?
Киваю.
— Перестань улыбаться. Я вообще-то серьезно.
— Ладно, — прячу улыбку. — Можно тебя кое о чем попросить?
— Еще о чем-то? — злится он.
— Мгм.
— Нет!
— Ладно, — пожимаю я плечами и отворачиваюсь от него на бок. — Не очень-то и хотелось.
— Блядь! — еще больше злится. Обходит кровать и опускается на корточки, оказываясь со мной лицом к лицу. — Говори, что еще надо?
— Можно в качестве первого платежа моего долга я тебя… эм… поцелую?