Глава 7
Что еще за Лазарев Петр Сергеевич? Как ни пытаюсь вспомнить кого-то с такой фамилией или именем – ничего не выходит. Если бы я не была сейчас настолько вымотана, точно не уснула до утра, перебирая всех знакомых Петров.
Но день выдался такой, что врагу не пожелаешь! Накрываюсь почти с головой одеялом на диване в гостиной у Аси. И тихонько лью слезы в подушку, чтобы она не услышала в соседней комнате, оплакиваю свою умирающую любовь.
Не могу вспомнить, когда я в последний раз засыпала одна. И теперь, стоит закрыть глаза, кажется, что слышу рядом мерное дыхание спящего мужа.
Даже просыпаюсь среди ночи от того, что замерзла и по привычке ищу его рядом. Подскакиваю, когда не нахожу, озираюсь ничего невидящим взглядом, не понимаю, где я.
Только когда вижу Левушку, лежащего у меня в ногах, вспоминаю, что я у Аси. Обрывки прошедшего дня снова обрушиваются на меня как падающее здание.
Опять плачу. Глядя в потолок, как на экран проектора, перебираю воспоминания, где есть Давид. И все меньше верю, что он мог так со мной поступить.
Но поступил.
Леву, видимо, вконец достали мои всхлипывания. Подбирается со своей кошачьей грацией, но с таким видом, будто меня тут нет. Внаглую устраивается на мне и начинает урчать.
Чешу его за ушком и постепенно успокаиваюсь. Это тебе не чай с мятой, а тяжелая артиллерия: кототерапия в действии! Даже не замечаю, как снова отрубаюсь.
Утром Ася тихонько меня будет:
— Софа, с тобой все в порядке? Уже просто полдень, а ты так вздыхаешь во сне… Я подумала, может, пора тебя разбудить…
Подскакиваю на кровати, снова не сразу понимая, где я. Натыкаюсь на заботливое лицо подруги.
Как полдень?! Вот блин! Так неудобно перед Асей теперь!
Бурчу смущенно что-то невнятное:
— Прости… я видимо перенервничала.. не могла уснуть…
Ася предлагает пойти вместе позавтракать в булочную внизу, в ее доме:
— Не волнуйся, сегодня я угощаю! — говорит она. — Давай, собирайся! Погода на улице – просто бомба!
Выглядываю в окно. Такого лазурного неба в Питере не бывает! Может, я уже померла и попала в рай? Спускаю босые ноги на пушистый коврик.
Ох нет, точно не в рай. Голова раскалывается. Скорее чувствую себя как зомби: ни жив, ни мертв. Да и жить сегодня, честно говоря, не особо хочется. Если б не была в гостях, хрен бы вылезла из-под одеяла!
Стреляю из Асиной аптечки болеутоляющее, а заодно обрабатываю йодом свои разбитые коленки. Красота, прям вспоминаю детство.
Ася, оказывается, пока я дрыхла, уже сходила на йогу. Рядом с энергичной подругой чувствую себя дохлячкой. Спускаемся в булочную. Вся надежда на двойной эспрессо.
Завтракаем круассанами с лососем, глядим на вялотекущую жизнь субботнего Питера. Спрашиваю Асю про ее жизнь за последние месяцы, которые я благополучно пропустила.
Только к концу завтрака, когда, видимо, мои мозги все-таки решают заработать, я вспоминаю про смску нотариуса, и про неизвестного почившего.
Ася как раз отлучилась в дамскую комнату, а я решаю: зачем ребусы разгадывать? И набираю номер, с которого пришла смска.
Слушаю гудки в трубку, барабаню пальцами по деревянной столешнице. Щелчок, и женский низкий голос в трубке:
— Да! — говорит она слегка раздраженно и очень напористо.
Хорошенькое начало.
– Наталья Федоровна, здравствуйте! Это София Гордеева, — стараюсь, чтобы мой голос звучал дружелюбно, а то женщина явно не в настроении. — Получила ваше сообщение вчера. Но, кажется, это какая-то ошибка!
– Ошибка? – слышу неуверенное “хмммм” в трубке, и на фоне еще голоса деток, шум улицы.
Я, конечно, гениально придумала, позвонить ей в субботу утром.
Ну не утром, уже час дня. Но в Питере даже завтраки по субботам до 16:00. Так что утро — понятие растяжимое.
По ее реакции не уверена даже, что она вообще въезжает в то, о чем я говорю.
– Дело в том, что я не знаю никакого Лазарева Петра Сергеевича. Вообще не понимаю, о ком идет речь.
– Гордеева, Гордеева…. – бубнит нотариус. – София, я вас поняла, но сейчас не могу проверить информацию. Перезвоню вам.
— Да, конечно, без проблем… — говорю я, но уже слышу гудки.
Бросила трубку. Мдаа, дамочка дает, конечно. Не церемонится.
Ася как раз вернулась, услышала кусок нашего разговора и теперь смотрит на меня с любопытством. Показываю ей вчерашнее сообщение.
– Черт, Соф, это же, как в фильмах! Когда незнакомый добрый дядюшка внезапно оставляет тебе целое состояние! — восклицает она.
– Угу, – отвечаю скептически. – Как жаль, что мы не в кино. А если и да, то в каком-то очень страшном.
Допиваю остатки своего эспрессо, смотрю тоскливо на прохожих, подперев тяжелую голову рукой.
– Да брось ты, Соф! Всегда надо верить в лучшее! — подбадривает меня подруга. — Ну, давай хоть помечтаем? Вот если бы тебе достался сейчас миллион, ты бы куда его потратила?
Миллион? Зачем мне миллион?
Я хочу домой. К своему мужу. Чтобы он обнял меня, как делал всегда — крепко-крепко.
А я бы уткнулась в него и втянула носом мускусный запах его кожи.
Не знаю, так это или нет, но я всегда верила, что Давид пахнет, как папа в моем детстве. Он погиб, когда мне было шесть, и у меня сохранилось не так уж много воспоминаний о нем.
Но вот запах я помню. Успокаивающий. Дающий ощущение, что я дома, в безопасности. Что все хорошо.
Встречаюсь с нетерпеливым взглядом подруги. Что-то я улетела куда-то опять. Что она там спросила? Миллион? Собираю себя в кучу для ответа, но в голову ничего не приходит.
– Что-то не мечтается, Ась. Намечталась уже, походу, – бубню я мрачно. — Кстати, ты не знаешь, где тут ближайший ломбард?
– Зачем тебе? – поднимает одну бровь Ася.
– Сережки хочу заложить, – отвечаю бесцветным голосом. – Амели на мели. Бывший изменил и оставил с нулем в кармане.
— Давиииддд?? – удивляется Ася так, словно у меня целый гарем мужей. – Не может быть! Мне было неловко вчера тебя расспрашивать, почему вы расстались, но… изменил??
О, дааааа…. Вспоминаю ту девку перед ним на коленях… Можно это просто стереть из моей памяти? Пожааалуйста. Изменил. Еще как…
– Я в шоке, Соф, честно… – потом помолчав, добавляет. – Если ваша любовь была ненастоящей, то какая вообще – настоящая? – вздыхает философски.
Ох, подруга, не сыпь мне соль на сахар. Может, ее вообще не бывает? А человек человеку – волк…
Нахожу на картах ближайший ломбард, зову Асю прогуляться со мной. Всю дорогу она меня отговаривает от этого дела. Я уж пожалела, что взяла ее. И так сердце кровью обливается. Такие серьги красивые, ох!
От наших споров меня прерывает телефонный звонок:
– Гордеева София Александровна? – слышу уже знакомый хрипловатый грудной голос нотариуса.
– Да, все верно, – подтверждаю я.
– Двухтысячного года рождения? – снова уточняет она.
– Ну да, – уже начинаю хмурить лоб.
– Приходитесь женой Гордееву Давиду Романовичу?
Так, ну, походу, смска предназначалась именно мне. Только это никак не проясняет ситуацию. Останавливаюсь посреди улицы, тру лоб, чтобы кровь прилила к моим извилинам, но все равно туплю.
– Лазарев Петр Сергеич приходился двоюродным дедом вашему мужу, – сообщает женщина, смекнув, что я недогадливая. – Скончался на прошлой неделе в Москве.
Озарение вспышкой ударяет мне в голову. Дедушка Петяяяя?? Вспоминаю улыбчивого старичка на нашей с Давидом свадьбе. Там мы с ним и виделись в первый и последний раз.
Меня что, за компанию с Давидом зовут? Наверное, это ему дед Петр оставил наследство.
– Эмммм, понимаете, Наталья… – вспоминаю, как ее зовут, – мы с Давидом разбежались. Думаю, мое участие в этом мероприятии будет неуместно.
– София, это вы, кажется, не поняли, – опять раздраженно говорит она. Явно не в восторге тратить на меня половину своего выходного. – Вас пригласили не потому, что вы чья-то жена. А потому, что ваше имя упомянуто в завещании.