Глава 3
– Ну твой муж и козлина! – качает головой девушка-водитель, глядя на меня в зеркало.
Ее карие глаза сверкают возмущением, а руки крепко сжимают руль. Сижу на заднем сидении, обхватив себя руками, так почему-то легче. Разбитая коленка неприятно саднит. Такси въезжает в коттеджный поселок, где у нас с Давидом дом. Вернее, теперь уже не “у нас”.
– Да таких нужно кастрировать вообще! Уходи от него, тут даже думать нечего! – она бьет по рулю так, что на секунду я боюсь за нашу безопасность. – Ты еще молодая, красивая, только расцветать начала. Найдешь еще десять новых мужей! Ладно, десять не надо. Но порядочного точно найдешь!
Понимаю, что она пытается меня подбодрить, но становится только хуже. Не хочу нового мужа. Я любила своего. И, что хуже всего, люблю даже сейчас. Слезы снова начинают подступать к глазам, хочется просто выть. Быстро отворачиваюсь к окну, чтобы не начать тут оперный концерт.
Прохладный воздух пробирается в приоткрытое окно, заставляя поежиться. Может быть, дело и не в нем. Мне стало что-то так холодно, будто уже никогда не удастся согреться.
В голове крутятся лихорадочные мысли. Да как вообще все пошло наперекосяк? Давид — мой единственный, любимый мой, как он мог так жестоко поступить? Как он мог смотреть таким жутким взглядом, там в номере отеля. Да еще эта хищная улыбка брюнетки. Фу, боже! Что за жесть! Морщусь от боли, раздирающей все внутри, словно стая голодных волков.
Лучше не думать сейчас об этом. Только хуже себе делаю. Я до сих пор не могу себя собрать после увиденного. Что мне вообще теперь делать? Как обычно поступаю женщины, когда им изменил муж?
Если кто-нибудь мне сказал накануне, что: так будет, София, вот увидишь. Я бы никогда не поверила. Решила бы, что завистники хотят омрачить нашу с Давидом любовь.
Машина останавливаетсяу нашего дома. Достаю из сумочки картхолдер, чувствуя, как дрожат пальцы. Хорошо, что было немного наличных. Отдаю купюру девушке:
– Сдачи не надо, – говорю ей, пытаясь улыбнуться сквозь слезы. Слушать мои рыдания всю дорогу — то еще испытание, она заслужила свои чаевые без сомнений.
Она берет деньги и кивает, ее взгляд становится мягче:
– Держись, милая, – глядит на меня с сочувствием. – Все будет хорошо. Ты справишься.
Да уж, что-то верится с трудом. Киваю, пытаясь сдержать слезы, и открываю дверь машины. Поднимаю голову и смотрю на наш дом. Вспоминаю, как Давид привез меня сюда впервые. Завязал мне глаза и не разрешал снимать повязку всю дорогу. Думала, он везет меня кататься на воздушном шаре. Когда сняла повязку, стояла офигевшая, задрав голову, смотрела на этот белоснежный современный двухэтажный особняк.
– Дав, это что? – спросила я, не веря своим глазам.
– Наш новый дом, детка, –ответил он, обнимая меня сзади и крепко стискивая в объятьях. – Можем переехать сюда сразу после свадьбы. Ты рада?
Рада ли я? Да я никогда о таком даже не мечтала. Я, вчерашняя студентка, из обычной семьи, такое только в кино видела. Разворачиваюсь к нему, обхватывая его колючие щеки ладонями, заглядываю в его теплые, искрящиеся любовью глаза.
– С-спасибо, – только и могу выдавить, настолько переполняют эмоции. Сбивается дыхание, и любые слова кажутся слишком слабыми, чтобы выразить бурлящие внутри чувства. Вместо них, я прижимаюсь к его губам так крепко, как это только возможно.
Он берет меня на руки, как невесту. Хотя я и есть его невеста. Хохочу, когда он со мной на руках, пытается открыть одной рукой дверь:
– Ты же меня уронишь, дурачок!
– Тебя? Ни за что и никогда! – заявляет он безапелляционно.
Не замечаю, как при воспоминании об этой сцене, у меня на лице снова появляется улыбка. Но когда я возвращаюсь в реальность, она медленно сползает. Тяжело вздыхаю и иду к двери. Каждый шаг дается с трудом, словно все силы покинули меня. открываю ключом дверь и захожу внутрь.
Дом встречает меня пронзительной тишиной и холодом. Всегда здесь было тепло и уютно, а теперь все кажется чужим. Бросаю сумочку на столик у входа и медленно иду по коридору. Поднимаюсь наверх в нашу спальню.
Заходя в комнату, чувствую, как боль накатывает с новой силой. Наши фотографии на стенах, его рубашка на кресле – все это теперь будто издевается надо мной. Слезы снова текут по щекам. Беру рубашку и прижимаю к лицу, вдыхая такой знакомый и родной запах. Как ты мог, Давид, как ты мог так поступить?
Швыряю рубашку в сторону. Я так совсем раскисну. Трясу головой и иду в гардеробную. На самом верху лежит мой чемодан. Чтобы его достать, мне приходится, пыхтя и надрываясь, притащить в спальню стремянку. Обычно таких проблем не было. Когда твой муж метр восемьдесят пять, такие вещи не кажутся сложными.
Чемодан, наконец, у меня, начинаю собирать вещи. Вернее, бросаю из гардеробной в чемодан все, без разбору. Я вообще сейчас плохо соображаю, что делаю. Все как в тумане. Каждое движение отдается болью. Каждая вещь напоминает о том, что мы больше не вместе.
Взгляд скользит по полке с вещами мужа. Беру его любимый свитер, тот самый, в котором он был на нашем первом свидании. Я тогда волновалась как сумасшедшая, даже идти не хотела. Боялась его. Сжимаю мягкую ткань в руках, а сердце разрывается на куски.
Почему? За что он так со мной? Мы были счастливы, у нас были планы, мечты. Так хотели в ближайший год забеременеть.. И все это рухнуло в один момент.
Меня снова накрывает. Сажусь на кровать и просто даю волю слезам. Надо проплакаться. Будет легче. Хочется кричать, но из горла вырываются только хилые всхлипы. Уходить больно, но оставаться тут нельзя. Я себе такое не позволю! После того, что он сделал – никогда его не прощу!
Вдруг слышу звук подъезжающей машины. Вскакиваю и бегу к окну. Машина мужа, паркуется перед домом. Выходит и размашистыми шагами идет к крыльцу, остервенело срывая бабочку.