Глава 7
Радмир
Сижу в кресле и смотрю, как Катя свернулась на диване, словно котенок. Плед натянула до самого подбородка. Похоже, ушаталась в хлам. Конечно. Бегала от меня всю ночь. Беглянка, мать ее!
Режу яблоко ножом, кладу кусок в рот. Медленно жую. Вкус терпкий, кислый, бодрит. Глаз не сомкнул с тех пор, как вышел из душа и понял, что ее нет. Катя? Моя тихая, послушная жена – и сбежала? Не поверил сразу. Раньше ведь проблем с ней не было.
Разозлился сначала. В самом деле, сбежала, как дура. Неужели думала, удастся?
Конечно, сразу же пробили, где она. Такси через приложение вызвала, адрес высветился моментально. Приехали, все подъезды прошерстили, пока не вышли на квартиру ее подруги.
Помню ее, на свадьбе в подружках невесты ходила. Стоит, смотрит на меня. Трясется, как осиновый лист, бледная. Но врать пытается:
– Катя? Нет, она не здесь, – говорит трясущимся голоском.
Отодвигаю ее в сторону, прохожу в квартиру.
– Что вы себе позволяете? Я сейчас в полицию позвоню! – шлепает за мной в своих дурацких тапках с заичьями ушами.
Смотрю на них, потом девчонке в глаза:
– Успокойся, зайка, – рычу на нее. – Давай-ка лучше по-хорошему – скажи, где Катя?
Думал, ее сердечный приступ хватит. Но так и не созналась. Хорошая подруга. Потом уже выяснили, что Катя через чердак выбежала в соседний подъезд, а потом до ближайшего метро.
По чердаку, блять! Усмехаюсь. Не знал, что в моей тихой девочке есть такая прыть.
Отрезаю еще кусок яблока, жую. Луч солнца пробивается через окно и касается Катиной щеки. Она морщится, зарывается носом в плед. Скоро проснется.
Как нырнула в метро, вычислить ее было сложнее. Она догадалась телефон выключить. Пол города на уши поднял, чтоб найти. Не помню, когда в последний раз у меня были такие ночные поиски. Взбесило конкретно.
В то же время внутри шевельнулось что-то новое. Вот смотрю на нее: нежная, теплая, слабая. А ведь попыталась умчать. Бунтарка моя.
Раньше жена редко вызывала у меня интерес. Порой даже навевала скуку. Катя она… она хорошая девочка. Из тех, что папу с мамой слушаются и руки по швам держат. Увидел ее на юбилее ее отца. Играла на пианино то ли Шопена, то ли Баха. Хрупкая такая, в платьице с цветочками, как из старых книг. Умная, воспитанная, идеальная куколка из хорошей семьи.
Я как раз в тот период подыскивал себе жену. Молодую, чтобы здоровых детей рожала. Послушную, чтобы лишних вопросов не задавала.
Так и было. До сегодняшней ночи.
Н-да. Ее побег удивил. Но и пробудил что-то. Как будто шевельнулось что-то там, где всегда было пусто. Эта девочка… вдруг бросила мне вызов. Смешно. И в то же время… интересно.
Только под утро вычислили, что Катя на даче своей тетки. Звонит мой человек и докладывает:
– Радмир Владимирович, нашли, адрес есть. Куда доставить?
– Не трогать ее. Я сам, – отвечаю коротко.
Лечу сюда. Чтобы первое, что она увидит, когда проснется – был я. Чтобы она раз и навсегда усвоила: я найду ее где угодно. Не важно сколько сил и людей на это уйдет. Не важно, сколько ночей я не буду спать. Она – моя и принадлежит только мне.
Катя снова шевелится во сне, морщит лоб. Ее пухлые губки чуть приоткрываются. Вот-вот проснется. Отрезаю еще один кусок яблока, не отрывая от нее взгляда. Наконец, открывает глаза.
Наши взгляды встречаются.
– Доброе утро, Катя, – смакую этот миг, в котором до нее доходит, что я ее нашел.
Она подскакивает на диване, прижимая к себе плед, будто он может ее защитить. Замирет, лицо бледнеет. Глаза – как две бездонные лужи страха.
Маленькая глупышка. Думала, сможешь уйти от меня?
– Долго собиралась прятаться? – спрашиваю ее, откладывая яблоко и нож на стол с цветастой клеенкой.
Катя молчит, взгляд бегает по комнате. Собирается с мыслями и выдает:
– Отпусти меня, – говорит, дрожащим голосом, но во взгляде упрямство. – Зачем я тебе? Я же всего лишь вещь для тебя. Как мебель, как… как коврик, о который ты ноги вытираешь.
Удивила ночью, удивляет и сейчас. Как будто это уже не моя тихая Катя.
Не выдерживаю, ухмыляюсь.
– Кать, что за глупости. Совсем рехнулась? Какой еще коврик? Ты – моя жена.
– Жена? – горько усмехается она. – Жена, которой ты изменяешь! Я ведь все видела, Радмир. Видела! Тебя с этой… секретаршей. И не только с ней, да? Так зачем это все?
Она сжимает в пальцах плед. Губы дрожат, но взгляд непокорный, даже злой. Так, я не понял. Кто подменил мою жену? Не молчит, не плачет. Покусали ее, что ли, ночью бешенные собаки?
– Да плевать мне на эту секретаршу, – бросаю грубо. – Ее уже сегодня не будет в моей компании. Забудь про нее.
Подаюсь вперед, Катя тут же вскакивает на ноги, будто ожидает нападения. Плед сползает, обнажая бедро. Ноги голые, нервно переступают по полу. Стоит передо мной, дрожит.
– Ты же меня все равно не любишь. А если не любишь, зачем я тебе? Просто отпусти! – почти выкрикивает она, не отводя взгляда.
Утренний свет, пробиваясь сквозь занавески, облизывает ее стройные ноги. Моя тихоня решила показать характер? И это не злит. Нет. Это, мать его, заводит.
Поднимаюсь с кресла, прищуриваю глаза, шаг за шагом приближаюсь к ней.
Ох, Катя, не буди зверя.