Глава 4
Судьбоносный разговор для нашей семьи происходит в туалете банкетного зала.
До нас доносится весёлая музыка и голос ведущего, усиленный микрофоном.
Усмехаюсь.
Наш брак начался со сказочно красивого предложения руки и сердца, которое Сергей сделал мне в Париже. А закончился в туалете грязным признанием в измене.
Как мы скатились до этого? Как он мог поступить так с нами?
Мне так хочется, чтобы всё это оказалось дурным сном! В душе вспыхивает трусливое и наивное желание отмотать время, и не взять в руки телефон мужа. Тогда я смогла бы дальше жить в иллюзии крепкой семьи.
Сгребаю остатки сил со дна разбитой вдребезги души и прячу боль поглубже в сердце. Внутри умираю от отчаяния, но нахожу в себе силы не показывать это.
— Это же просто, — говорю я. – Если там любимая, а дома нет, то решение должно быть лёгким.
Сергея почему-то выводят из себя мои слова. Он дёрганным жестом запускает пальцы в свои тёмные волосы и откидывает пряди назад. Бросает на меня нечитаемый взгляд. Вроде бы и сдержанный, но подрагивающая скула выдаёт волнение мужа.
— Серьёзно? – с наездом спрашивает он. – То есть если бы ты встретила случайно какого-то другого мужчину и, не имея на то намерения, увлеклась им, ты с лёгкостью бы ушла от меня? И глазом бы не моргнула? Ни секундочки не колебалась бы?
— Если кого-то называют «любимой» и «моим ангелом», — каждое слово врезается в моё сердце кинжалом, — то это не случайное увлечение. Случайной и мимолётной ты бы так не написал, я тебя знаю. Не делай из меня дуру!
Сергей качает головой.
— Хорошо, Алиса, а если добавить в наше уравнение ещё вводных? – говорит он. – Ушла бы ты от меня без раздумий, если бы я, скажем, был инвалидом или болел? Позволила бы тебе совесть поступить так со мной?
— Я же не инвалид и не нахожусь при смерти — оторопело возражаю я. – К чему эти сравнения, Серёжа?
— Да брось! – отмахивается муж. – Что с тобой будет, если я уйду? Ты же не справишься одна…
Эти слова, как удар в живот. Они вышибают из лёгких воздух. Задевают. Ранят.
— Не смей… — шепчу я, хватаясь за живот.
В ушах начинает нарастать шум.
Я знаю, что муж имеет в виду. Ему не обязательно бросать это мне в лицо.
Вся моя жизнь – это он, сын и дом. Картинкой перед глазами встаёт воспоминание, как я полгода назад в слезах признаюсь Сергею, что не смогла бы без него справиться со всем, что навалилось.
Тогда Глеб только-только встал на ноги. Реабилитация шла трудно, прогнозы были невнятные. Мне было страшно за сына.
Тогда я как-то растрогалась и сказала мужу, что он в моей жизни – единственная стабильная постоянная. Поблагодарила его за то, что он такой надёжный, и это даёт силы продолжать бороться за здоровье сына.
Не думала, что мои слова повесят мужу гирю на шею. Оказывается, он считает, что я без него тут же лягу, сложу руки на груди и умру.
— Вот видишь, — продолжает муж, — ты ведь у нас не стоик, плачешь по любому поводу. Не умеешь ничего решать сама. Как, скажи на милость, мне бросить тебя одну? Нет, я от своей ответственности не отказываюсь. Не собираюсь менять постаревшую жену на молодую. Я и двоих потяну, не проблема.
— Значит, она молодая… — замечаю я.
Ну да, по фотографиям с частями тела и так было понятно, что не старая.
— Это неважно, — отмахивается Серёжа.
— То есть ты завёл молодую любовницу, — уточняю я, — и из опасений о душевном состоянии жены сомневаешься стоит ли уходить из семьи?
Взгляд Серёжи становится холодным и чужим.
— Я просто жалел тебя, Алиса, — с усталым вздохом выдаёт муж. – Ну кто ты без меня? Никто. Не хочу быть монстром, который выкинул первую жену, когда она… перестала быть юной.
У меня снова темнеет перед глазами. Нет, это не может быть правдой. Я не верю.
Серёжа будто грязными сапогами по мне прошёлся. Растоптал этими своими признаниями. Хуже уже и быть не может.
— Как… как же ты себе это представляешь? – не могу удержаться от вопроса я. – Собираешься жить на два дома?
Не знаю, зачем расспрашиваю его. Какое-то нездоровое любопытство. Я будто смертельно больной пациент, который выпытывает у врача, как в подробностях будет приближаться его конец.
— Так многие живут, Алиса, – равнодушно заявляет муж. – У многих есть постоянные любовницы на стороне и официальные жёны, к которым давно… нет прежних чувств.
— Давно? – с болью в голосе выдыхаю я.
Чёрт, Алиса, соберись! Возьми себя в руки!
— Вот только давай без этого, ладно! – отмахивается Сергей. – Да, я тебя разлюбил. Но не делай из меня большего мудака, чем есть. Я же сказал, что ещё не решил, стоит ли нам разводиться. Ты меня всегда поддерживала, так что и я не хочу тебя кидать. Статус жены за тобой. Я тебе это в день нашей свадьбы обещал, и слов своих назад не забираю.
У меня, кажется, челюсть на пол падает. Вот же благородный рыцарь! Слово своё он держит! А ничего, что за моей спиной спит с какой-то шкурой?
— Я не собираюсь слушать этот бред! – заплетающимся языком выдаю я. – Статус жены… засунь себе знаешь куда свой статус?
У Сергея вытягивается лицо.
— Не разбрасывайся словами, Алиса, — в голосе мужа предупреждение. – Я не буду терпеть твои закидоны. Либо ты благодарна за то, что я могу тебе дать, либо…
— Либо? – переспрашиваю я, так и не дождавшись ответа.
— Либо я перееду к ней.
На меня вдруг нападает неконтролируемый приступ смеха. Чего он ждёт сейчас? Что я упаду на колени в уборной и обниму его ноги, умоляя не уходить?
Ну что ж. Если он не хочет сам принять это решение, значит, я стану той, кто выкинет загулявшего кабеля за порог. Самое время вспомнить, что мир не крутится вокруг него.
— А переезжай, — с нездоровым весельем заявляю я. – Катись к ней, дорогой. Скатертью дорога! Документы на развод я пришлю через адвокатов.
Я только внешне такая смелая и гордая. Внутри всё горит от невыносимой боли. Но я не покажу предателю свою слабость. Если позволю себе слёзы, то это будет значить, что он прав.
С лица Сергея сходят все краски. Он не ожидал. Думал, я стану цепляться за него. В тёмных глазах, наконец, появляется решимость.
— А знаешь, ты права, всё-таки так будет лучше, — холодно произносит он, — моя … любимая женщина беременна, и нашему ребёнку лучше будет расти в нормальной полной семье.
Я сказала, что хуже быть уже не может? Я ошиблась. Вот сейчас я действительно чувствую, что попала в свой личный ад.