Глава 7
В голове вспышкой сверкает воспоминание, как Саян назвал меня Лизой. И волна тепла, охватившая меня при виде него, разом схлынула, оставив после себя лишь пепел горечи.
Мои нервы трещат по швам, и я сжимаю зубы, на последнем издыхании иду к крыльцу, где настороженно продолжает стоять муж.
Его руки в карманах, поза слегка агрессивная, а выражение лица такое, будто он кого-то хоронит. По коже проходит неприятный озноб, и я дергаю плечом в надежде сбросить с себя это неприятное отчаяние, которое склизкими щупальцами проникло в сердце и мучает меня, не щадя.
Вот только чем ближе я подхожу, сокращая между собой и мужем расстояние, тем сильнее меня трясет.
Сглатываю, едва сдерживая желания обхватить ладонью шею.
Не хочу, чтобы Саян видел, как я деморализована.
Насколько его поступок меня задел.
Стараюсь сохранять самообладание и равномерно передвигаю ногами, поднимаясь по ступенькам и ровняясь с Саяном.
– У тебя сломался телефон, Люба?
Он преграждает мне путь, не давая войти в дом, требовательно сверлит меня взглядом, и я вынужденно скольжу по его фигуре снизу вверх, останавливаясь на некогда родном лице.
– Нет.
Саян делает шаг вперед и касается моего плеча, но меня будто кипяшком ошпаривает.
– Не трогай меня! – чуть ли не истерично выпаливаю я и отскакиваю.
Но и этого мимолетного касания хватает, чтобы заставить меня задрожать и почувствовать ломку, о которой раньше я не имела понятия.
Ведь тело еще помнит, каково это – встречать собственного некогда любимого мужа из командировки. И я сжимаю ладони в кулаки, еле справляясь с желанием кинуться ему на грудь и обхватить руками за талию. Прижаться всей силой к его телу и наполнить легкие родным запахом, без которого мне так тяжко уснуть.
Я настолько за эти пятнадцать лет привыкла засыпать и просыпаться в его объятиях, ощущать на себе вес его конечностей и тела, когда он наваливается на меня с утра, раздвигая коленями мои бедра, пристраевается и плавно наполняет меня собой, что…
Еще сильнее сжимаю зубы, отгоняя непрошеные мысли, отдающие черным отчаянием, и напоминаю себе, что больше этого не будет.
– Я тебе раз десять звонил! – едва ли не рычит Саян.
Я бы могла сказать, что телефон разрядился, что он был на беззвучном. Найти много причин, чтобы он не злился и не ревновал, как это бывало раньше, но как отрезало. Мне больше нет нужды гасить его гнев и ластиться кошечкой. Нет желания сохранять брак, которого… как оказалось… нет.
– И что? Не брала, значит, говорить не хотела.
Пожимаю плечами, а сама не могу смотреть на мужа. Тело дрожит, и я сжимаю ладони в кулаки, чтобы не обнять себя за плечи.
Не показаться ему слабой и потерянной.
Той, об кого можно вытирать ноги.
Едва не хохочу иронично.
Ведь он уже вытер об меня всё, что можно.
– Давай выдохнем, Люба, и поговорим в спокойной обстановке. Ты обижена, я на взводе, нам обоим нужна пятиминутная передышка.
Голос мужа звучит грубовато, сам он нервно проводит пятерней по волосам, безуспешно зачесывая их назад. Невольно обращаю внимание на то, что он оброс и ему не помешала бы стрижка, но прикусываю язык, чертыхаясь и напоминая себе, что больше это не мое дело. Пусть теперь Ермолаева следит за его внешним видом.
– Передышка? – потерянно повторяю я за мужем, а сама качаю головой.
Мне казалось, что я готова к откровенному разговору. Ведь внутри образовывается червоточина, которая не дает мне покоя, подкидывая безумные версии одна хуже другой, как всё началось у Саяна и… Ермолаевой.
О чем они говорили? Что он ей обещал?
Убеждал ли, что брак его давно изжил себя, и женат он лишь по привычке?
Или обещал, что вот-вот подаст на развод и женится на ней?
Сама мысль, что придется снова поднимать тему с его изменой, настолько выбивает меня из колеи, бьет под дых, что я понимаю, что я пока слишком вздуборажена.
Даже саму близость мужа не могу адекватно воспринимать. Меня рвет на части, хочется вцепиться ему ногтями в лицо и расцарапать его.
За ту боль, что сейчас меня мучает.
За черное отчаяние, которое накрывает с головой.
За чисто женскую обиду, с которой сталкивается едва ли не каждая вторая женщина.
За зависть, которая и вовсе неуместна, и от которой меня просто-напросто тошнит.
Не к мужу, нет.
К Ермолаевой.
Это ведь для меня Саян был любимым мужем пятнадцать лет. Тем мужчиной, от которого я мечтала родить ребенка.
А мою мечту сегодня словно растоптали. Украли…
Провожу языком по нижней губе и с мучительной усмешкой наблюдаю, как сглатывает муж, опустив взгляд. Я всегда с удовольствием любила дразнить его и выводить на эмоции, страсть, а сейчас этот его чисто мужской взгляд похоти вызывает отвращение. Хочется встать под душ и смыть с себя всё. Его запах. Его прикосновения. Забыться хоть ненадолго.
– Я ошиблась, Саян, разговора у нас сегодня не выйдет. Отойди с дороги, пожалуйства, я за вещами, – глухо произношу я, глядя в бесстыжие глаза Саяна, в которых нет ни капли раскаяния.
Он смотрит на меня так, будто не произошло ничего сверъестественного. Будто его любовница не приходила ко мне на прием, буквально тыча носом в свою мед.карту.
– За вещами? – повторяет он за мной, бычится, аж венка на лбу пульсирует. – Куда ты собралась на ночь глядя, Люба? Я тебя никуда не отпущу. Это наш дом, и ночевать ты будешь только в нем.
Он не кричит, не повышает голос, но говорит жестко, как с больным пациентом, который не осознает, что вредит сам себе. Вот только я не его пациентка, а он мне не врач и сердцем уже не муж, чтобы смотреть на меня таким взглядом.
– А это уже не тебе решать, Саян, – упрямо вздергиваю я подбородок и стараюсь говорить уверенно, чтобы голос не дрожал и не срывался на писк.
– Я твой муж, Люба, так что мне. Ты никуда не пойдешь, и это не обсуждается!
Глаза Саяна, казалось, наливаются кровью, сам он выбивает из меня воздух, когда с силой притягивает к себе. Я упираюсь ладонями в литые мышцы его груди и отталкиваюсь, но это бесполезно.
Саян не какой-нибудь хилый докторишка, чтобы я могла с ним с легкостью управиться. Он регулярно ходит в зал, занимается с личным тренером по рукопашке, так что к своим тридцати пяти у него ни пивного живота, ни ленивого образа жизни. Одни накачанные мышцы, ни капли жира.
– Тогда ты собирай свои вещи и проваливай!
Мне не верится, что это говорю ему я.
Раньше я не позволяла себе ни одного грубого слова в его сторону, а сейчас мне будто развязывают руки. В груди становится неожиданно немного легче, и я даже не удивлена.
Всё это время с момента приема Ермолаевой я нахожусь в таком лютом напряжении, что у меня буквально болью сводит мышцы. И такое облегчение наступает, словно я уталила жажду, которая мучала меня долгие недели.
– Я никуда не уйду, Люба. И тебя не отпущу, даже не думай об этом! – рычит Саян, сжимая меня сильнее, еще чуть-чуть и ребра хрустнут. – И смени тон, я тебя предупреждал, что…
Меня ведет, и я перебиваю его, не желая никаких разговоров.
Возникает острый порыв закатить безобразный скандал. Выпустить на волю гнев и позволить себе впервые сделать то, чего мне по-настоящему хочется.
– Иди-ка ты на хрен, дорогой! Как тебе это? Не слишком грубо? – выплевываю я, с остевенением вырываясь из хватки Саяна, и скалюсь ему в лицо, вкладывая в свой взгляд всю ту злость, которая сжирает меня изнутри.
Давай, Саян, покажи и ты мне себя настоящего.