Глава 2 — Пардоньте
Нина
Никогда прежде я не выуживала ключи из сумки так быстро, как это случилось сегодня. Врезалась в замочную скважину, прокрутила два оборота и за порог. А там заперла дверь на все засовы и облегчённо привалилась к ней, с тихим скулежом опускаясь на пол и пряча горящее лицо в ладонях.
Ну ни фига себе!
Весёлые старты прям, вашу ж маму.
Последнее препятствие только не прошла — на козла напоролась.
Подняла голову и с сомнением вгляделась в собственное отражение в висящем напротив меня зеркале.
— Ну и в каком месте я на путану похожа, кто-то может мне сказать? — надула я губы и покрутила головой туда-сюда.
Хотя…
Вот именно сейчас, растрёпанная, помятая и с обглоданными святым Михаилом губами, было небольшое сходство. Ах, ещё и на чулках расползлась уродливая стрелка. М-да…
Прикрыла глаза и откинула голову назад, врезаясь затылком в обшивку двери. Облизнулась, до сих пор чувствуя вкус соседа на губах. Сволочь! Но надо отдать ему должное — он умел целовать.
И трогать правильно умел.
Вон, предательские мурашки до сих пор по телу ползают, ожидая, когда умелые пальцы запустят очередную волну тока по коже. Эх, жаль, все эти качества и умения принадлежат отъявленному мудаку.
— Я плачу — ты делаешь мне приятно, — скривилась я и передразнила уверенный баритон соседа. — Ага, бегу — волосы назад.
Покряхтела и поднялась с пола, оглядывая мимоходом свою фигуру.
— Аппетитная девочка? Сладенькая булочка? — улыбнулась я отражению и подмигнула. — Ну, тут не соврал. Всяко лучше, чем все эти сушёные воблы, бродящие по улице с табличкой подсчёта калорий в уме.
О, точно!
Хмыкнула и потопала на кухню, вспоминая, что именно там, в холодильнике стоит мой любимый «наполеон» и ждёт, когда же Нина придёт и заест им свои стрессы.
Клацнула кнопкой чайника, достала на свет божий тортик и выстаивал его на стол. В пузатую кружку щедро насыпала растворимого кофе и почти приготовилась пировать, как услышала звонок в дверь.
— Подожди, родной, сейчас вернусь, — подмигнула я «наполеону» и двинула в сторону прихожей, на ходу думая, что пора бы уже завести себе кошку или собаку, чтобы выглядеть не совсем придурочной и разговаривать хотя бы с кем-то живым.
Прежде чем открыть нежданному гостю, глянула на себя ещё раз критично в зеркало, поправила волосы и блузку, да сняла с ног испорченный чулок. Вздохнула тяжко и провернула все замки, распахивая дверь.
И выпала в нерастворимый осадок.
— Шерше ля фам!
Ну капец!
Святой Михаил собственно. Стоит во плоти. Рубашку напялил и улыбку на бородатое лицо. Щерится так, будто бы не он только что надо мной в собственной прихожей планировал надругаться. Но самое удивительное во всей этой картине маслом было то, что держал сосед в своих руках бутылку вина.
На вскидку — красное, сухое.
У-у-у, супостат! Я люблю белое, полусладкое!
— Же сви пердю, — хмыкаю я и складываю руки на груди, но тут же опускаю их, так как вижу, как голодно и по-мужски жарко на меня зыркнул этот недоделанный француз.
— Моя твоя не понимать, — широко улыбнулся сосед, обнажая белоснежные зубы с ярко выраженными клыками.
— Квартирой ошибся? Прасковья Ильинична живёт этажом ниже, — говорю, а сама не могу оторвать взгляда от сильных рук, которые сжимают чёртову бутылку. Ещё совсем недавно они точно так же сжимали меня. Везде!
— Кусаешься сразу? — и состряпал обиженный вид.
Ну конечно, ему после всех выкрутасов только за пострадавшую сторону косить. Бесстыжий, бессовестный!
— А я поговорить пришёл. Пустишь?
Прищурилась. Просканировала этого качка переростка подозрительным взглядом и максимально величественно кивнула.
— Поговорить?
— Да, — отвечает святой Михаил и я даю ему знак проходить внутрь, сама тут же двигая в сторону кухни и получая в спину слишком самодовольное, — а дальше уж как пойдёт.
— Чего?
— Шутю, шутю! — поднимает он руки с бутылкой вверх и подмигивает мне.
— Ты сохранился, что ли? Предупреждаю на берегу, я владею чёрным поясом по битью чугунной сковородкой невоспитанных мужланов.
— Я воспитанный.
— Вот и не беси.
Садимся за мой кухонный стол. Предварительно приходится поставить перед гостем чайную пару и отпилить ему кусок торта.
Молчим. Сосед оглядывает мои владения. Я оглядываю его. Под ложечкой сосёт — не люблю я таких мужиков. Весь прям полыхает самоуверенностью и, положа руку на сердце, ему есть за что. Фигура — бедный Арнольд нервно курит в сторонке. Внешность — скандинавский бог. Татуировки, красивые руки, мощные запястья, глаза голубые…
Теперь понятно, почему Прасковья Ильинична причислила этого персонажа к лику святых.
Брутальный херувим, ни дать ни взять…
— И долго молчать будем?
— Штопор дай, — отставляет он в сторону свою и мою дымящуюся кружку с кофе, — и два фужера.
Предпочитаю не спорить. А затем чуть пригубляю из бокала и удивляюсь действительно богатому букету напитка. Ладно, допустим, прогиб засчитан.
— Извиняться пришёл, значит? — отламываю я кусочек торта вилкой и подношу его ко рту.
— Договариваться.
— Даже так? — непонимающе передёргиваю я плечами и снова ловлю этот полный тёмного желания взгляд. Сглатывает, как-то даже слишком нервно отпивает из своего бокала и облизывается.
Я рдею, как маков цвет. Ни один комплимент не может сравниться с вот этой демонстрацией неприкрытого мужского желания. И работает это как мощный допинг для женской самооценки.
Раз — и за спиной расправляются крылья.
Ещё давай!
— И о чём будем договариваться?
— Хочу тебя, — рубит святой Михаил напористо и жёстко, а мне в низ живота резко бьёт раскалённая молния.
Ой, мамочки…
А в следующее мгновение мои только что отросшие крылья вспыхивают и сгорают в огне разочарования. Потому что сосед продолжает гнуть свою линию.
— Скажи сколько? Деньги не вопрос.
М-м-м…
Вот это перевернулся на моей улице грузовик с арбузами! Вот это да!
Ну ничего, где наша не пропадала, правда?
Растянула губы в пластилиновой улыбке, поднялась из-за стола и шагнула к кухонному гарнитуру. Дёрнула на себя нужное отделение и с грохотом достала оттуда увесистую чугунную сковороду.
Оскалилась.
Повернулась к святому гамадрилу. И любезно поинтересовалась:
— Бегаешь быстро?
— Что? — недоумённо нахмурился сосед.
— На старт, внимание, марш!