Глава 5
Леон снова проходится пылким взглядом по моим губам:
– Что, будешь паинькой? – хрипит мне в лицо.
– М-мне сначала нужно в душ, – шепчу еле слышно. Сглатываю. – Скажи, чтобы принесли мои вещи.
В ответ он чуть сильнее стискивает мою шею, которую до сих пор прижимает ладонью:
– Никогда не указывай мне, что делать, – говорит недовольно.
Отпускает. Проходится по комнате, накидывает рубашку и выходит.
С облегчением выдыхаю. По крайней мере, я выиграла немного времени.
Пытаюсь унять дрожь. Сажусь на краешек кровати. Со злостью скидываю лепестки на пол.
Через пять минут в комнату стучат. Это портье, принес мои чемоданы. Леона, к счастью, с ним нет.
Бреду в ванную. С трудом выбираюсь из корсета. Свадебное платье падает к ногам. Безжалостно топчу его, вымещая всю злость и обиду.
Включаю воду в душе, чтобы меня было не так слышно. И, уперевшись руками в раковину, начинаю рыдать.
За что мне такое? Разве я заслужила? Слезы катятся ручьями. Чувствую себя беззащитной и никому не нужной. Оседаю на пол.
Никогда не думала, что моя и так не особо счастливая жизнь обернется просто лютейшим кошмаром. Фил обещал, что это ненадолго. Но не сказал, доживу ли я до этого счастливого дня. Когда это все закончится? Как мне пережить эту ночь? Может быть, напиться до отключки? И пусть делает с моим телом, что хочет. При мысли об этом, меня передергивает.
Он обязательно за все ответит! Вспоминаю, что у меня все еще есть на него компромат, который стянула с его ноутбука тогда. Так и не отправила никому файлы. Не знаю теперь, кому я могу верить. Как сказал Леон, отец продал меня за тридцать сребреников. Что же у них за сделка.
А Фил? Знаю, как он меня любит и переживает. Но может ли он действовать в тайне от отца? И самое главное, от Леона? Тяжело выдыхаю. Это вряд ли.
Поднимаюсь с пола, иду в душ. Горячими струями пытаюсь смыть прикосновения Леона с кожи. Но не могу.
Этот человек теперь — мой муж. Как мне дальше с этим жить? Стою в душе так долго, что становится дурно. На подкашивающихся ногах выхожу из душевой.
Интересно, Леон уже там? Ждет? Бросаю взгляд на себя в запотевшее зеркало. Мне нечем особо похвастаться. За последний месяц сильно схуднула, даже ребра видно. Узкие бедра, маленькая грудь, бледная кожа – ненавижу загорать, всегда сгораю на солнце.
Подсушиваю волосы полотенцем. Нахожу взглядом большой махровый халат. Надеюсь, этот мудила не ожидает, что я предстану перед ним в роскошном нижнем белье. Хотя невесте так и полагается. Но я лучше съем свидетельство о браке, чем буду перед ним красоваться.
Выдыхаю. Это что, правда, сейчас случится? Сердце бешено стучит в груди. Фух, без паники. Метаю отчаянный взгляд на окно. Бросить все и сбежать? Да, конечно. Мы на последнем этаже гребанного замка!
Плотнее запахиваю халат, завязываю узлом пояс. Выходить не хочется. Но здесь тоже вечность не просидеть.
Дрожащей рукой берусь за ручку двери, поворачиваю.
Уже стемнело, в спальне горит приглушенный мягкий свет. Надежда на то, что Леон куда-нибудь свалил испаряется, как только нахожу его взглядом, вальяжно рассевшегося в кресле.
Встречаемся взглядом. И я вздрагиваю. Руки и ноги мгновенно становятся ледяными.
Выхожу из ванной. Медленно, вся ссутулившись, прохожу в комнату. Не знаю, куда себя деть.
Леон наблюдает за мной. Рубашка расстегнута. Выражение лица мрачное и темное. Зыркает на меня блестящими глазами, как демон какой-то.
– Я заказал шампанского, – говорит, скользя по мне взглядом.
Наклоняется к столику рядом, берет бутылку из ведерка со льдом. Разливает по двум стройным бокалам игристое. Один — протягивает мне.
Подхожу, беру вытянутой рукой и снова отхожу подальше. Сажусь напротив, на краешек кровати, делаю большой глоток. Морщусь от того, как пузыри ударяют в нос.
– Сколько у тебя было мужчин? – вдруг спрашивает Леон.
– Не твое дело! – огрызаюсь. Совсем, что ли, такие вопросы задавать!
– Все, что касается тебя, отныне — мое дело, – рявкает в ответ.
Наверное, лучше не злить его. Тогда, может быть, он будет со мной нежен. Щеки краснеют. Классно, Ева, уже готова раздвинуть перед ним ноги?
Но ведь, он мой муж. Муж…Что, блин…
– Я задал вопрос, – глухо рычит Леон.
– О-один, – заикаясь, честно отвечаю и вспыхиваю.
При воспоминании о своем первом разе, становится тошно. Но, по крайней мере, это было по обоюдному согласию. Не то что сейчас.
– Подойди, – приказывает он, и у меня перехватывает дыхание. Сижу, не шелохнувшись. Знаю, он все равно заставит. Но просто не могу.
Плевать. Если так хочет, пусть берет меня силой.
– Ты изнасилуешь меня? – спрашиваю его, глядя прямо в глаза. Давление пульсирует в ушах.
Он бросает в меня свирепый взгляд:
– Ты обещала быть паинькой, — напоминает мне. — Я твой муж. Ты теперь моя.
– Если ты думаешь, что заключил сделку с моим отцом и надел мне кольцо на палец, то я сразу стала твоей? – дерзко ухмыляюсь.
Зачем я его злю? Просто не могу, не могу я “быть паинькой”, не могу сделать это по своей воле.
– Можешь насиловать меня сколько хочешь. Но я никогда не буду твоей, – заявляю ему, и сама удивляюсь, сколько обреченности в моем голосе.
Слышу треск. В его ладони крошится бокал с шампанским.
– Если ты хочешь, чтобы твой отец и твой братец пожили подольше, лучше тебе быть посговорчивее, – в голосе Леона вибрирует явная угроза.
Тонкая струйка крови течет по его запястью и меня начинает мутить. Ненавижу вид крови. Кажется, что ее металлический запах ударяет мне в нос.
– Что тебе нужно от моей семьи? – спрашиваю его, пытаясь унять подкатывающую тошноту и дышать носом.
– Семьи? – ухмыляется Леон. – Ты уверена? Твой отец отдал тебя мне ради собственной выгоды. И ты все еще пытаешься его оправдывать?
Его слова ударяют словно хлыст.
– Что ты пообещал ему? – спрашиваю с навернувшимися на глаза слезами.
– Почему бы тебе самой у папочки не спросить?
Отвожу взгляд. Я спрашивала, много раз. Но отец лишь отвечал общими фразами: “Это наши дела по бизнесу”, “Леон хорошая партия для тебя” и прочая чушь.
Меня предали все. Я в лапах этого монстра. И меня никто, никто не защитит. Не могу сдержать слезы, поспешно вытираю их рукавом халата.
Леон разжимает кулак, из которого на пол сыпется то, что осталось от фужера. Смотрит на ладонь, достает несколько осколков стекла.
– И жили они долго и счастливо, – мрачно произносит он, оборачивая руку полотенцем, которое висело на ведерке с шампанским.
Резко встает, отчего я вздрагиваю. Смотрю на него исподлобья. Сжимаюсь в комочек. Испуганно жду, что будет дальше.