Глава 4
Иван Андреевич набирает что-то на мобильном телефоне и ворота перед нами раскрываются сами. Всё выглядит, как в кино: небольшой двор, где снег лежит ровным белым покрывалом, невысокая ёлка сбоку, гирлянда, переброшенная через перила.
Мишка восторженно выглядывает в окна машины:
– Мам, смотри, тут ёлка, как в мультике!
А в центре двора возвышается силуэт двухэтажного коттеджа. На первом этаже темно, на втором в окнах горит ночник, по периметру под крышей натянуты гирлянды, отчего снег играет, искрится и оживает.
– Бегом домой, пока не замерзли, – командует хозяин и выходит из машины.
Мы за ним.
Костик в моей куртке и сланцах, в которых ходил по дому.
Я в пуховике Ивана Андреевича.
Сам Иван Андреевич в одном свитере на руках несет Мишку с котом, укутанных в плед.
Как говорится, дали палец, а мы до локтя откусили.
Тут так спокойно… Моментально чувствуется, что это место живое, наполненное чьей-то заботой. У самого крыльца виднеется большой сугроб, будто кто-то лениво скидывал туда снег лопатой. Возле стены стоят санки, на которых уже кто-то налепил гору снежков.
– Заходите, – открывает ключом дверь и пропускает нас всех в коридор. Сам заходит последним.
Это временно, Марья. Ты просто немного побудешь здесь, пока всё не наладится.
– Разуваемся, раздеваемся, проходим, – командует нам и все его молча слушаются. – Марья Андреевна, – привлекает мое внимание, чтобы снять у меня с плеч куртку и повесить на крючок.
– Спасибо.
На полу в коридоре пар пятнадцать наверное зимней девичьей обуви. Рядом большие мужские зимние кроссовки, угги, туфли и берцы.
– Папочка! – к нам выглядывает Виолетта, встречая его, – Ой.
– Привет, встречай гостей.
Заходим в гостиную. От нее веет теплом, уютом и небольшим творческим беспорядком.
Иван Андреевич подхватывает дочку на руки и целует в щеку.
– Узнала?
– Да! Здравствуйте, Марья Андреевна!
– Привет, Виолетта.
– Где Милка и Поля?
– Милка прячется, Полька с кем-то болтает по телефону.
– Мила, зови Полину и идите сюда! – басит Иван Андреевич.
Оглядываюсь по сторонам. Здесь уютно, но какой-то… “творческий” беспорядок. Не грязь, нет. Просто всё живёт своей жизнью. На спинке стула в углу висит свитер, который к вечеру превратился в импровизированную «елку» из вещей: на нём теперь висит шарф, сверху пристроены какие-то детские перчатки, а на сиденье лежат книги.
– Ребят, проходите, – кивает им на диван. – Сейчас что-нибудь найдем поесть.
На кухонном столе стоит недопитая кружка чая, рядом – разобранный кубик Рубика.
– Привет, пап, – первой в комнату заходит Полина, старшая дочка Борзовых, за ней Мила. Обе здороваются со мной, потому что знают уже. Полина, когда замечает Костю, сжимается и сутулится сразу.
– Привет, родная, – целует в щеку одну, потом вторую. – Это Полина, Мила и Виолетта, – кивает на дочек. – Это Костя и Миша.
Костик хмурится, но молчит. Давно бы уже высказался, но чувство вины пока еще его тяготит. Мишка кивает, но, стесняясь, тоже прячется в плед.
– Вот и познакомились. Девочек не обижать! – кивает моим. – Мальчиков – тоже, – обращается к своим.
– Пап, а Марья Андреевна и мальчики теперь будут с нами? – радостно спрашивает Виолетта, искренне улыбаясь.
– Да. У Марьи Андреевны в квартире случился пожар, поэтому пока их квартиру не восстановят, они поживут у нас, – спокойно отвечает он.
Полина стоит в стороне, лениво осматривает нас и закатывает глаза.
– Как будто у нас тут гостиница, – бурчит она, но говорит тихо, так что я едва слышу.
Мне становится неловко, словно я ворвалась в чужую жизнь без приглашения.
– Я постараюсь, чтобы мы не доставили вам неудобств, – заранее уже извиняюсь.
– Удобства тут и до вас не особо водились, Марья Андреевна, – отзывается Иван, чуть прищурившись и строго смотрит на Полину. – Так что расслабьтесь. – А кто-то, – смотрит он четко на Полину, – покажет какой он гостеприимный, вскипятит чайник и накормит нас.
Полина снова закатывает глаза.
– А Константин поможет.
– Я сама! – тут же крутится на пятках и идет к чайнику Полина.
– Иван Андреевич, давайте я помогу ей, – хочу хоть как-то быть полезной.
– Она справится, это не сложно. Так, давайте вас распределим теперь, – Иван Андреевич опускает Виолетту на пол.
А Мишка выпускает из рук кота.
– Ой, какой котик, – подходит к нему Виолетта и хочет погладить, но Зевс быстро отбегает от нее в сторону.
– А вот наша Афина, – средняя дочка Мила тянет в руках их кошку и опускает рядом с Зевсом.
Зевс выгибает спину дугой и громко шипит. Афина, не теряя своей королевской осанки, прижимает уши и угрожающе мяукает, словно говорит: «Я не нападаю, но и близко не подходи».»
Но, когда Зевс решается на знакомство поближе, Афина поднимает лапу и бьет его по морде.
Зевс не долго думая бросается за ней, Афина от него за диван. Оттуда, зная уже все ходы-выходы, выбирается сбоку, я только успеваю крутить головой, пытаясь не потерять их из вида.
– Зевс, стой! – хочу поймать, чтобы он тут ничего не разгромил.
Мишка бросается за котом. Виолетта за кошкой. Сталкиваются и разлетаются в стороны.
– Миша, аккуратней, – поднимаю сына.
А Иван спокойно наблюдает за всем этим хаосом, сложив руки на груди.
Зевс выскакивает из-за дивана и прячется за моими ногами. Афина величественно запрыгивает на спинку дивана и усаживается, недовольно размахивая хвостом.
– Новое место, стрессует, – интересное сожительство намечается, – бросаю я, пытаясь сгладить дурацкое поведение своего кота.
– Если за ночь не устроят Олимпийские игры, уже хорошо будет, – сквозит сарказмом Иван Андреевич, не улыбаясь.
Иван Андреевич показывает мальчишкам их комнату.
– Это гостевая, тут как раз кровати раздельные. Стол один, но придумаем что-нибудь. А вы, Марья Андреевна…
– Я с ними буду.
– Они же мальчики.
– Да мы… давно уже в однокомнатной, – в подробности, почему так получилось, не вдаюсь. – Привыкли.
– Значит, отвыкайте. Мальчики отдельно, девочки — отдельно, – ведет меня в другую комнату, – это комната моих родителей.
– А если они…
– Решим, – перебивает меня – постельное в шкафу. Из одежды, может, что-то моей мамы возьмете?
– Спасибо, Иван Андреевич, – киваю быстро. – Не волнуйтесь.
– Душ, туалет в конце коридора.
В комнате повисает тишина, а мы встречаемся взглядами. Я даже не представляю, где бы сегодня ночевала или что бы делала, если бы не он.
– Как мне вас отблагодарить?
Специально или нет, не знаю, скользит по мне взглядом вниз. И снова в глаза. Высокий, широкоплечий, надежный.
– Мам, – слышу голос Мишки из коридора, и разрываю контакт с мужчиной, – Зевс нассал в углу.
Черт!
Разворачиваюсь к нему.
– Миша! Что за выражения, – выхожу из комнаты, Иван Андреевич за мной.
– Не нассал, а зассал перед нашей Афиной! – дразнит его Мила.
– Папа, а Полька сахар рассыпала, когда насыпала в сахарницу, – Виолетта рисует из сахарных крупинок на темном столе елку.
– Заткнись! – огрызается Полина и кидает в нее полотенцем, которое приземляется на стол, задевает кружку, та переворачивается и падает на пол, разбиваясь.
– Поля! – Иван резко останавливает её, бросив строгий взгляд.
– Прости, пап, – бросается все поднимать.
Зевса не видно, но лужа в углу знатная. Бедняга. Терпел целый день.
Иван тяжело выдыхает, прикрывая глаза на секунду.
– Иван Андреевич, я все уберу, – оправдываюсь за всех сразу.
– Марья Андреевна, у нас тут порядок в свободном плавании. Вы расслабьтесь, просто наблюдайте за творчеством.